Человек подошел к двери, остановился на мгновение, казалось, он колеблется. Затем пожал плечами и распахнул дверь.
— Привет, Кристиан, — холодно проговорил он.
В глубине кабинета за старинным деревянным столом спиной к стеклянной стене сидел Кристиан Вадон. Отлично сшитый темно-синий костюм красиво оттенял голубоватую седину волос, спадавших на воротник. Протянутая к телефону рука застыла в воздухе. На красивом, хотя и одутловатом лице изумление сменилось страхом. Глаза, синий блеск которых подчеркивал густой загар, метались между лицом незваного гостя, обрезом и открытой дверью. Вадон облизнул пересохшие губы и попытался улыбнуться.
— Бенгана, дружище… А эта штука для чего? — произнес он, поднимаясь с кресла.
И тут же плюхнулся обратно, увидев, что гость приближается с нацеленным на него обрезом, в его глазах затаилось отчаяние, их взгляд, казалось, вжимал Вадона в кресло.
Человек с обрезом пристально разглядывал Вадона, он молчал, только губы беззвучно шевелились. Из приемной послышался шум, и они оба разом бросили быстрые взгляды на дверь. Когда Бенгана вновь посмотрел на Вадона, его взгляд как-то сразу потускнел, стал безжизненным. Он словно не видел съежившегося от страха человека, глаза были устремлены вдаль, в пустоту, туда, где грозовые багрово-серые облака окутали Эйфелеву башню, оставив видимой только ее макушку, и эта макушка будто парила в воздухе. С высоты двадцать третьего этажа казалось, что она находится вровень с окном.
Донесшийся из приемной топот бегущих ног вернул гостя к действительности. В дверях появилась секретарша, она показывала на него пальцем, из-за ее плеча выглядывал полицейский в форме. Бенгана удостоил их всего лишь одним, ничего не выражавшим взглядом, судорожно сглотнул, поднял обрез и выстрелил. Раз, другой.
Звуки выстрелов затихли, воцарилась какая-то неестественная тишина. Матовое небьющееся стекло разлетелось на миллион мельчайших осколков, и в окне за спиной Вадона образовалось огромное, величиной с дно пивной бочки, отверстие, через которое в кабинет проник одинокий солнечный луч.
Бенгана бросил обрез на пол и сказал все еще дрожавшему от страха, съежившемуся Вадону:
— Теперь можешь считать себя свободным.
И на глазах бледного, потерявшего дар речи Вадона он в два прыжка достиг окна и головой вперед выбросился через пробитое пулями отверстие.
— Эй! Хватит, Дюваль!
Голос женщины приглушен подушкой, пряди каштановых, длиной до плеч, волос рассыпались по лицу. Из-под измятой простыни высунулась нога и опустилась на пол. Она шлепнула по руке, гладившей ее бедро.
— Ты должен завезти меня в офис. Не забыл?
Билл Дюваль оторвал голову от подушки и посмотрел на светящийся циферблат.
— В офис? — переспросил он с хорошо разыгранным недоумением. — Да ведь еще только четверть шестого! — и снова погладил ее бедро.
Она рассеянно сбросила его руку и встала с кровати.
— Все правильно. В половине восьмого у меня деловая встреча за завтраком.
— Деловая встреча за завтраком? — поморщился он, уронив голову на подушку. — Что вам дает вся эта чепуха, кроме разве кофейных пятен на ваших бумагах? И почему это вы, уолл-стритовская публика, не можете позавтракать дома, а потом идти в свои конторы и там работать, как все нормальные люди?
Она направилась из просторной спальни в ванную, собирая по дороге разбросанную одежду.
— Такие вопросы могут задавать только те, у кого нет надобности зарабатывать себе на жизнь. А остальным приходится подчиняться обстоятельствам.
— Гмм. А быть владельцем галереи — это, по-твоему, не работа? — Он проводил ее глазами, отбросил простыню и последовал за ней в ванную.
Она закрыла дверь душевой кабинки.
— Подумаешь! — донеслось до него сквозь шум воды. — Что это, интересно, за работа, если она начинается только после полудня?
— Я же тебе сто раз говорил, — промычал он сквозь мыльную пену, приготавливаясь бриться, — что мои клиенты по утрам заняты подбором драгоценностей к своим дневным и вечерним туалетам. А я в это время подбираю для них фон.
— Почитывая журнальчики? — насмешливо крикнула она. — Потом он заявляется в свою галерею, три или четыре часа слоняется там из угла в угол, в это время его очаровательная помощница готовит ему кофе и Бог знает что еще делает. И это он называет работой!
— Соланж — настоящее сокровище. Но очаровательная? — хихикнул он. — Вот уж нет. И ничего она больше не «делает». А если что и было, Эми, то теперь с этим покончено, — понизив голос, проговорил он. Девушка вышла из душевой кабинки, глаза ее сияли. Он галантно подал полотенце и с нескрываемым восхищением залюбовался ее сверкающим телом.
— Эта деловая встреча действительно нужна тебе?
Она прижалась к нему, целомудренно чмокнула в намыленную щеку и в результате обзавелась козлиной бородкой из мыльной пены.
— Боюсь, что да.
Начало рассветать, когда они, выпив кофе, сели в машину и направились в Нью-Йорк. Всю дорогу ехали молча, любовались восходом солнца, предвещавшим еще один знойный день. Только когда вдали показался город, Билл заговорил:
— Благодарю тебя, Эми. Это были чудесные дни.
Не поворачивая головы, она протянула руку и с нежностью положила на его бедро.
Билл оглядел ее, проследил глазами линию ее профиля. Улыбка на его губах угасла.
— Разве не так?
Она кивнула, их взгляды встретились.
— Так. Чудесные, великолепные дни. — Она помолчала. — Билл, я хочу кое о чем спросить тебя.
Чуть нахмурив брови, он отвел взгляд.
— Спрашивай.
— Видишь ли, я знакома с тобой уже три недели.
— Только-то? А мне кажется, что мы знаем друг друга целую вечность, — мягко улыбнувшись, произнес он.
— Знаю. Мне тоже так кажется. И в этом наша беда. Видишь ли, Билл, ты очень привлекательный, чистый, вполне сексуальный мужчина. А на дворе 1994 год, и мы живем в Нью-Йорке. Таких, как ты, сейчас просто нет.
— Спасибо за комплимент. — Билл склонил голову в шутливом поклоне. — Так что у тебя за вопрос?
— Вот какой. Ты вправду свободен? — Она закусила губу. — Я понимаю, мы встречались всего лишь двенадцать раз, и меня там, в глубине души, гложет чувство, что ты не все мне о себе рассказал. — Резко повернувшись, она заглянула ему в глаза. — Если ты что-то скрываешь от меня, я должна знать твой секрет. Сейчас, Билл, а то я очень обижусь на тебя.
Он бросил на нее быстрый взгляд, помолчал и наконец тихо сказал:
— Нет у меня никаких секретов, Эми. Я свободен как птица. Я действительно развелся с женой, как и рассказал тебе в первую же нашу ночь.
Она откинулась на спинку сиденья.
— Фу-у! — Ее брови взлетели вверх, придав лицу выражение шутливого облегчения. — Дети? — снова прозвучал ее голос, на этот раз серьезно.
Его молчание затянулось.
— Нет, — не глядя на нее, прошептал он наконец. — Теперь нет.
— Теперь нет? — На сей раз ее глаза были спокойны и внимательны.
Несколько секунд он вел машину молча, только крепко прикусил нижнюю губу.
— У меня был сын. Тим. Он погиб. В автомобильной катастрофе. Почти три года назад.
Тень легла на ее лицо.
— Расскажи мне, как это случилось, Билл. Пожалуйста.
Он согласно кивнул, громко вздохнул, зажмурился на мгновение.
— Да, черт побери. Ты права. Сейчас самое время. Ты должна знать, как все это произошло. — Он помолчал еще несколько секунд. — Машину вела Кэти, моя бывшая жена. Пыталась избежать столкновения с какими-то паршивцами, ехавшими на пикапе, и… и не рассчитала. Машина сорвалась с моста и рухнула в реку. — Его голос пресекся. — Мой мальчик утонул.
— Господи…
Лицо его исказилось, он еще сильнее закусил губу и негромко застонал.
— А развод? — тихо, почти шепотом, спросила она.
— Так захотела Кэти. — Он глубоко вздохнул. — Она вбила себе в голову, что я виню ее в этом несчастье.
— Ты в самом деле винил ее?
— Молю Бога, чтобы это было не так. — Он провел рукой по лицу. — Хотя кто знает? Может быть, и винил. Она виновата. Это точно.
— Где она сейчас?
— На Западном побережье. В Портленде, штат Орегон. Ей там хорошо. Она живет не одна. С ней какой-то банкир. Поселилась в сельской местности, обрабатывает несколько дюжин акров земли для собственного удовольствия. Стала почтенной, солидной гражданкой. — Он пожал плечами. — И это, сказать по правде, сняло камень с моей души. Мне и так забот хватает.
— Как хорошо, что ты мне все рассказал! — рассмеялась Эми. — И с моей души снял камень.
Они уже ехали по центру финансового района города. Билл свернул к тротуару и остановил машину.
— Рад слышать это, Эми. Увидимся вечером?
Держась за ручку двери, она наклонилась и поцеловала его. Крепко-крепко.
