— Недурно, — поощрил я капитана. — У вас есть фантазия, Богуш. Когда победим на выборах, вы получите майора и перевод в группу советников. Но пока не переборщите с парадоксами, поняли? Это все интеллигентские игрушки, в больших количествах они Генералу без надобности.
— Есть не переборщить! — козырнул капитан Дима, очень довольный моей похвалой и своими перспективами по службе.
Я жестом отпустил адъютанта обедать, сложил лоскутки с факсами обратно в папку, а папку упрятал в верхний ящик стола.
Если наши послания по привычке перехватывает ФСБ, то их штатным дешифровщикам не позавидуешь. Наверняка бедолаги ломают свои ученые головы в поисках ключа к разгадке, и зря. На самом деле эта переписка не означает ровным счетом ничего. Никакого шифра, никакого кода. Проверка линии. Я настоял, чтобы каждый час наши связисты обменивались факсами в привычной генеральской манере, держа линию наготове: мало ли когда нам понадобится поговорить. В горах связь довольно часто капризничает. Пока поднимаешься по склону — все нормально, прием отличный, спускаешься — начисто отрезало. Или наоборот. Естественный природный экран, хоть обкричись. Шуточки ионосферы. За последние двое суток наш Генерал дважды подходил к границам зоны нормального приема, и тогда факс выдавал какой-то сумбур вместо букв. Даже лучший в мире переносной комбинированный факс-аппарат, подарок корпорации «Самсунг», в таких условиях бывает бессилен. А я, полковник Панин, тем более. Я вам не железный и сделан не на конвейере в Южной Корее.
Зеленые цифры на экранчике настольных электронных часов вынудили меня поторопиться. До вечернего телеэфира в «Останкино» времени оставалось не так много. Вернее, его было крайне мало, в обрез. Только-только перелететь с Кавказа в Москву, побриться, выучить свежие тезисы. На бывших военных аэродромах в Минводах, Партизанске, Кара-Юрте и Махачкале Генерала дожидались четыре спортивных «Сессны» с полными баками и сменной командой пилотов. Я держал их в полной готовности со вчерашнего вечера, надеясь, что нашему горному архару надоест мотаться на «Тойоте» по серпантину, от аула к аулу. Но Генерал все еще был неутомим. Недели за три до выборов он немного раскис, впав в меланхолию, и мы всем штабом открывали в нем второе дыхание. Кое-как открыли. И вот никак не можем закрыть его обратно.
Я положил пальцы на клавиатуру факс-аппарата и отстучал: «На линии Панин. Напоминаю, что московские теледебаты — в 21:00». Это значило, что неплохо бы наконец спуститься с гор и зарулить к ближайшему аэродрому. Прямой эфир на дороге не валяется. Телецентр «Останкино» ждать не станет.
Через несколько секунд из щели аппарата с шуршанием выполз белый край бумаги. На листе была одна строчка: «Лучше нор могут быть только горы. Генерал».
Это, по-видимому, означало одно: спущусь, когда мне будет нужно. Без соплей.
— Сукин ты кот! — выругался я вслух.
Телеграфный стиль Генерала был моим собственным изобретением. Уже в начале избирательной кампании я смекнул, что народ наш быстро устает от болтологии. Даже когда ты в мундире с генеральскими погонами, тебя слушают минуты две-три. Затем внимание ослабевает до нуля. Поэтому претендент, желающий выиграть, обязан говорить громко, мало и смачно.
Громкость у нашего кандидата была на высоте с самого начала: и без микрофона рык его охватывал метров четыреста в диаметре, в сухую погоду — все пятьсот, мы специально замеряли расстояние. С краткостью тоже не было проблем. Когда мы отжали весь мат, речь его стала короче не придумаешь. Однако вот смачность давалась ему с колоссальной натугой. Месяца два на нас беспрерывно работала отдельная бригада нанятых текстовиков, которые за приличные деньги готовили генеральские перлы на все случаи жизни: праздники, будни, свадьбы, похороны, стихийные бедствия и парламентские сессии. Наш претендент зубрил лучшие экспромты к пресс-конференциям и отпускал их журналистам штук по пять в одни руки. Перлы имели успех. Постепенно афоризмы насобачились придумывать и члены нашей собственной команды, типа Димы Богуша, а уже на финише и сам Генерал освоил это нехитрое ремесло. Тут главными были малый объем и некоторая загадочность высказывания, которая позволяла бы истолковывать слова кандидата в любую сторону. Сегодня эдак, завтра так, послезавтра снова эдак. Как профессиональному военному, привыкшему к сугубой точности, мне не нравились подобные выкрутасы. Но как политик я понимал их сегодняшнюю необходимость. Это надо, полковник Панин, внушал я себе. Противно, но неизбежно. Политик должен быть мудр и гибок. Не все наши избиратели носят погоны и знают искусство тактики. Далеко не каждому по плечу красота и четкость слога воинского Устава. Некоторым милее мраморные слоники на полке. Воленс-неволенс, приходится маневрировать. Считайте это военной хитростью...
— Сукин кот, — повторил я, разглядывая краткое послание. Обучили его на нашу голову. Генерал уже нам стал доказывать, что он круче переваренного яйца.
«На линии Панин, — вновь напечатал я. — Убедительно прошу Вас вернуться в Москву к вечернему эфиру».
Факс-аппарат несколько секунд подумал, погудел и ответил мне двумя фразами: «Магомет пошел в гору. Кулуары кончаются стенкой. Генерал».
Новые афоризмы поставили меня в тупик. Первое предложение истолковать было достаточно просто, но вот второе... Возможно, Генерал намекал мне, что я тайно интригую за его спиной? Дурь! Какие тайны? Каждую интригу штаб прорабатывает коллективно, мозговым штурмом, и кандидат всегда в курсе...
«На линии Панин, — отстучал я. — Повторите, не понял Вас».
На этот раз аппарат думал не меньше минуты и столько же гудел. После чего из щели выползла новая фраза: «Повторяю для дураков. Ма...» Вслед за «Ма» по листу побежали невразумительные каракули. Точки, линии, загогулины без смысла. Творчество умалишенного художника.
Я поскорее нажал клавишу «рипит». Та же картина: «Ма» — и дальше неразборчивая путаница линий. Глядя на каракули, я испытал желание достать из планшета свой «стечкин» и, не целясь, разрядить магазин в проклятое подарочное изделие корпорации «Самсунг». При этом я отдавал себе отчет, что стрелять по факс-аппарату столь же глупо, как и убивать гонца с плохим известием.
Южнокорейская техника не виновата. Просто наш Алитет на своей «Тойоте» вместе с факсом, связистом, адъютантом и охраной снова заехал в какое-то горное ущелье, и связь с ним утрачена на неопределенный срок.
Из оружия у меня были пистолет неясной конструкции, шестиствольный автомат и пяток гранат. С моим гуманитарным образованием я так и не мог сообразить: зачем автомату целых шесть стволов? как он умудряется бабахать в шесть дырочек разом? где у него вообще мушка? Правда, мой автомат каким-то хитрым манером научился вести огонь, почти не требуя от меня стрелковых навыков. Я только определял направление, легким нажатием намекал, что следует угробить того или этого, а многоствольник уж сам выбирал способ, каким лучше покрошить противника в капусту, чтоб брызги летели направо-налево. Только что я в один прием утихомирил пару мрачных типов, притаившихся под лестницей, потом ликвидировал упитанного свиноподобного гада и теперь готовился штурмовать двери Екатерининского зала. В предыдущие два раза моя атака дважды захлебывалась именно на этом месте. Сперва я не догадался бросить в открытую дверь гранату, ринулся наобум — прямо под перекрестный огонь двух тварей, вроде гоблинов, но в костюмах-тройках. Одна из тварей, убив меня, еще потопталась возле моего трупа, цинично проговорила: «Гудбай, Дик!» и лишь после нажатия на «эскейп» нехотя убралась с экрана. Вторично атакуя, я воспользовался гранатой, но сам тоже подорвался за компанию с врагами, повторив бессмертный подвиг Гастелло...
Игрушку «Дик Ньютон в Москве» мне перекачали по Интернету из штата Массачусетс, в Штаты же она попала из Новосибирска или Томска, концов не найти. От обычного «Дика» игрушка-самоделка отличалась топографией, двумя дополнительными видами оружия и десятком новых забавных персонажей. Неизвестный умелец перенес действие в Кремль, прибавив к компании гоблинов некую толику российских политиков. Точнее, это были уже монстры, вселившиеся в политиков, а отважному супергерою Дику предлагалось произвести зачистку территории и избавиться от всей кунсткамеры. За каждое убийство начислялось по тридцать очков.
Клавишей пробела я вновь распахнул двери зала, метнул гранату, благоразумно отскочив подальше. Теперь все получилось, как надо: я при взрыве не пострадал, от гоблинов остались лишь две пулеметные ленты в кровавых ошметках.
— Гудбай, беби! — по-ковбойски сказал я яркой картинке на мониторе, подбирая трофейные боеприпасы.
Однако рано радовался. Откуда-то с потолка скатился пылающий колобок, деловито опалив меня огнем. Ах ты агрессор! Число моих запасных жизней с громким шипением стало убывать на глазах. Я отшатнулся в сторону, быстренько вернул на место шестиствольник и начал всаживать в колобка очередь за очередью. Но противник не собирался так легко умирать: когда у него не выгорело с огнеметом, он вооружился полосатыми бомбочками, которые стал швырять мне под ноги. Взрыв — пяти жизней как не бывало, еще взрыв — еще минус пять. Упорство, с каким этот колобок пытался изничтожить меня, напомнило об одном моем заклятом приятеле из нашей исполнительной вертикали. Не с него ли срисовали шарового монстрика? То-то я смотрю, головной убор у него такой знакомый! Он, определенно он. Где это видано, чтобы обычным боевым колобкам требовалась кепка?..
