— Ответ в целом такой: хотите сунуться в это пекло — действуйте на свой страх и риск.
Почему он не подумал об этом, еще находясь в Исламабаде? Ловец мысленно дал себе пинка за ротозейство. Джавад, тот самый «крот» ЦРУ в пакистанской межведомственной разведке, сказал, что юный Зульфикар Али Шах исчез со всех радаров примерно к 2004 году, когда влился в состав антикашмирской террористической группы «Лашкар-и-Тайба».
С той поры о нем не было ни слуху ни духу. Но — лишь под этим именем. Возможность существования альтернативной линии дошла до Ловца лишь тогда, когда он у себя в кабинете разглядывал бородатое лицо на фотографии. Он тут же обратился в ЦРУ с просьбой связаться с Джавадом и задать простой вопрос: не слыхал ли кто-либо из агентов, действующих в различных террористических группах гибельного приграничья, о некоем террористе с янтарными глазами?
Сам он с аналогичной просьбой думал сделать еще один визит, но уже не в Лэнгли.
Для этого Ловец снова воспользовался своим официальным авто, только облачился при этом в строгий костюм с сорочкой и галстуком. После Одиннадцатого сентября посольство Великобритании на Массачусетс-авеню находилось под усиленной охраной. Его величавое здание стояло рядом с Военно-морской обсерваторией, где размещалась канцелярия вице-президента, тоже тщательно охраняемая.
Вход в посольство — не через фасадный портик с колоннадой, а сбоку, из небольшой улочки. Машину Ловец остановил возле будки со шлагбаумом и подал свое удостоверение поверх приопущенного оконного стекла. Привратник взялся о чем-то консультироваться в громоздкую трубку переносного телефона. Что именно он услышал в ответ, неизвестно, но шлагбаум поднялся, давая машине возможность заехать на небольшую внутреннюю парковку. Следует отметить, что сошки помельче паркуются снаружи и заходят пешком. С местом здесь негусто.
Дверь была гораздо менее помпезной, чем на главном входе со стороны портика. По соображениям безопасности она теперь вообще использовалась нечасто, разве что при проходе самого посла и наиболее именитых американских визитеров. Внутри Ловец повернул в сторону стеклянного тамбура, где снова предъявил удостоверение на имя некоего «полковника Джеймса Джексона».
Опять консультация по телефону, а затем просьба присесть. Через пару минут разъехались створки лифта и наружу показался молодой человек, судя по всему, младший в здешней служебной иерархии.
— Полковник Джексон? — спросил он вежливо, даром что больше в вестибюле никого не было. Он тоже взыскательно оглядел удостоверение, а затем кивнул: — Прошу следовать за мной, сэр.
Как и предполагал Ловец, нужный ему офис располагался на пятом этаже, который занимал атташе по обороне. Американским уборщикам доступ сюда заказан. Уборку здесь делают хоть и низшие, но все равно британские формы жизни.
На этаже молодой человек повел Ловца коридором мимо череды дверей с табличками, указывающими имя и должность хозяина кабинета. Наконец они подошли к двери без названия и щелью для карточки вместо ручки. Молодой человек деликатно постучал и по команде изнутри провел через считывающее устройство карточку, жестом приглашая Ловца зайти. Идти за гостем следом он не отважился, лишь аккуратно прикрыл за ним дверь.
Ловец оказался в элегантном помещении с пуленепробиваемыми стеклами, выходящими на проспект снаружи. Это был кабинет, но, безусловно, не «пузырь», где проводятся лишь конференции космической значимости. Располагалась комната по центру здания, и со всех сторон ее окружала подушка вакуума без окон. Техника нацеливания на окно луча, через который по вибрациям считываются происходящие внутри помещения разговоры, применялась в годы холодной войны к американскому посольству в Москве, отчего пришлось заново перестроить все здание.
Человек, вышедший из-за стола с протянутой для пожатия рукой, был одет в костюм с полосатым галстуком, который Ловец, проведший несколько лет в Лондоне, истолковал как признак хорошего вкуса. В тонкостях он разбирался не настолько, чтобы узнать фирменные цвета Хэрроу.[9]
— Полковник Джексон? Милости прошу. Похоже, это первая наша встреча. Конрад Эрмитедж. Возьму на себя смелость предложить кофе. Как вы к этому относитесь?
Недавно прибывший из Лондона Конрад Эрмитедж был главой представительства. Ему ничего не стоило попросить принести поднос одну из гламурных молодых секретарш, работающих на этаже, но он предпочитал все делать сам. Эрмитедж был главой Секретной разведслужбы Великобритании. Нагрянувшего визитера он знал от своего предшественника и к встрече относился одобрительно. Сознавание общего дела, общего интереса и общего врага было взаимным.
— Так чем могу служить?
— Одна деликатная просьба. Попытаюсь вкратце ее изложить. Возможно, я мог бы ограничиться электронным письмом, но подумал, что рано или поздно нам все равно предстоит встретиться. Поэтому я, с вашего позволения, сразу перейду к сути.
— Всецело с вами согласен. Так в чем же деликатность?
— Располагает ли ваша служба контактом, а еще лучше постоянным агентом, в сомалийском «Аш-Шабабе»?
— Эк куда хватили! Вот уж и вправду деликатность… Эта информация мне не по зубам. У нас, понятно, есть база данных. Я могу посмотреть. Речь, я так понимаю, идет о Проповеднике?
Ясновидящим Эрмитедж не был. Он знал, кто такой Ловец и чем занимается. В Британии от рук молодых фанатиков, вдохновленных словесами Проповедника, погибли уже четверо человек. В Америке их погибло семь. И разведки обеих стран имели указания от своих правительств положить конец и злодеяниям, и самому этому человеку.
— По всей видимости, — не стал отрицать Ловец.
— Тогда очень хорошо. Как вам, вероятно, известно, у нас, как и у ваших друзей из Лэнгли, есть представительство в Могадишо. Если же у них есть кто-то в диких местах, то не удивлюсь, если они предложат совместную операцию. К утру мой вопрос будет уже в лондонском офисе.
Ждать ответа пришлось всего два дня, но он был по сути таким же, что и от ЦРУ. Так что Эрмитедж был прав: если бы хоть одна из стран имела на юге Сомали своего осведомителя, он был бы слишком ценным, чтобы им не поделиться, а вместе с ним и ценой, и результатом.
Ответ от Джавада из МВР оказался более полезным. Один из тех, кому он якобы отчитывался о своем шпионаже против американцев, имел контакт с пресловутым «Крылом С», которое во всех смыслах покрывало множество мелких и средних групп, относящих себя к джихадизму и насилию, наводняющему приграничную полосу от Кашмира до Кветты.
Для Джавада было бы весьма рискованно действовать в открытую: это сняло бы с него прикрытие и выявило, кто его истинные работодатели. Однако часть его работы в МВР состояла в официальном доступе к американцам; более того, в их компании он был завсегдатаем. И он сделал вид, что якобы подслушал на фуршете разговор между двумя дипломатами. Человек, контактировавший с «Крылом С», любопытства ради сверился с базой данных, а Джавад, стоя у него за спиной, разглядел файл, к которому у представителя был доступ.
Джаваду по завершении связи человек из «Крыла С» велел сказать янки, что ничего не видел. Джавад же позднее, к ночи, снова зашел в базу данных и проглядел тот файл.
Информация насчитывала уже несколько лет, но там кое-что упоминалось. Фактически это было сообщение шпиона МВР о «Бригаде 313» Ильяса Кашмири, состоящей из фанатиков и убийц. В ней упоминался недавно прибывший из «Лашкар-и-Тайбы» фанатик, которому набеги на Кашмир казались слишком мягкими. Тот молодой новобранец говорил на арабском, пушту и урду, что поспособствовало его приему в «Бригаду 313». Бригада состояла в основном из арабов, которые тесно взаимодействовали с говорящим на пушту Кланом Хаккани. В сообщении подчеркивалось, что этот человек полезен, но его еще предстоит опробовать как бойца. У него были глаза янтарного цвета, а представлялся он как Абу Аззам.
Теперь понятно, почему он десять лет назад исчез. Сменил террористическую группу и свое имя.
Американский центр антитеррора располагал обширной базой данных по джихадистским группировкам, и стоило вбить там имя Абу Аззама, как сведения посыпались, словно из рога изобилия.
Во времена советской оккупации в Афганистане значилось семеро главарей моджахедов, которым Запад аплодировал, гордо именуя их «патриотами», «партизанами» и «борцами за свободу». Им, и только им, уходили крупные денежные суммы и оружие, поставляемое в афганские горы для борьбы с русскими. А когда с выводом войск в Россию укатил последний советский танк, двое из этих «борцов» тут же превратились в коварных убийц, которыми они, собственно, всегда и были. Одного из них звали Гульбеддин Хекматияр, а второго — Джалалутдин Хаккани.
