— Фантомом? А причем здесь Сьюзен?
— Извини, она здесь ни при чем, пришлась к слову.
— Абрахам, ты уже столько напустил тумана, что у меня голова идет кругом! — спустил пар Перси и потребовал: — Тогда объясни, что происходит с Фантомом?
— Ситуация вокруг него резко осложнилась.
— Насколько серьезно?
— Пока не на столько, чтобы на операции ставить крест, но если и дальше языки будем распускать, то на ней придется ставить крест.
— Абрахам, я не трепло! — вспыхнул задетый за живое Перси.
— Марк, речь не о тебе, — остудил его Саливан, — речь идет об утечке информации по Фантому.
— Утечке?! Откуда такие данные?
— От наших партнеров в английской разведке поступила строго конфиденциальная информация, касающаяся Фантома.
— Англичане? Фантом? Откуда они узнали?! — поразился Перси.
— Если бы только они!
— А кто еще?
— Русские!
— Русские?! Как? — и Перси потерял дар речи.
— По данным источника англичан в ФСБ, русским известно только то, что некто попытался выйти на нас с предложением о продаже секретов.
— Слава Господу, уже легче! — с облегчением вздохнул Перси и задался вопросом: — Что же делать Абрахам? — и сам же ответил: — Форсировать операцию с Фантомом!
— Совершенно верно, Марк! Поэтому поездку к семье придется отложить. Мы должны опередить ФСБ и любой ценой вытащить из Фантома информацию по «Тополю».
— И нейтрализовать «русского крота»!
— Да! — подтвердил Саливан и пояснил: — Мною уже предпринят ряд мер! С сегодняшнего дня об операции с Фантомом в резидентуре будут знать три человека: я, ты и Дункан. Для остальных работа с ним прекращена как неперспективная! А твоему дружку Ковальчуку больше ни слова!
«Генри — “крот”»?! — от этой мысли Перси стало не по себе.
Русские агенты в ЦРУ и Агентстве национальной безопасности — этих «электронных ушах» американской разведки, ни для него, ни для Саливана не были новостью. Время от времени ФБР добиралось до их потаенных нор и вытаскивало на белый свет — последним и самым крупным оказался Эймс. Он выдал русским больше десятка особо ценных американских агентов в ГРУ и Службе внешней разведки.
— Сэр, вы что, подозреваете Ковальчука? — не мог в это поверить Перси.
— Марк, давайте не будем спешить с выводами, — ушел от ответа Саливан. — Им, и не только им, занимается специальная комиссия из Лэнгли. Твоя задача — это Фантом. Изучи последние материалы и завтра — нет, сегодня доложи свои предложения!
— О’кей, сэр! — заверил Перси, забрал документы и возвратился к себе.
Первые минуты он не мог сосредоточиться на материалах, в голове была настоящая «каша», но постепенно работа захватила его. За время командировки в резидентуру от Фантома поступило два коротких электронных письма. В них он, на прежних условиях, подтверждал свою готовность к передаче секретных материалов. Дункан ответил тремя, а дальше все застопорилось. Камнем преткновения стало место будущей встречи — Фантома не устраивала Москва. Опасаясь попасть в лапы русской контрразведки, он предлагал провести ее в Белгороде либо в Харькове.
Эта осторожность Фантома была объяснима. Даже его короткий вояж на Украину не мог остаться незамеченным русской контрразведкой. Перси ломал голову, чтобы вырваться из заколдованного круга, но ничего дельного, кроме как предложить Фантому пешком перейти дырявую, словно швейцарский сыр, российско-украинскую границу, а потом на попутных машинах добраться до Харькова, на ум не приходило. С этим предложением он отправился к Саливану. Тот, поворчав, согласился ним.
На следующий день Перси выехал на место, чтобы в деталях проработать свой план. Три дня, проведенные в Харькове, не пропали даром. Российские и украинские пограничники проявляли бдительность только на постах, а в километре от них через границу средь бела дня можно было провести незамеченным даже слона. В самом Харькове, этом громадном мегаполисе, человеку было легче затеряться, чем иголке в стоге сена.
В Киев Перси возвратился убежденный в успехе задуманного им предприятия. На этот раз Саливан безоговорочно его утвердил. Последнее слово было за Фантомом. Электронное письмо, отправленное ему Дунканом, больше недели оставалось без ответа. И только 24 февраля Фантом сообщил о готовности к встрече и назначил ее на 8 марта. Перси по достоинству оценил его ход, в нем был свой резон: в этот праздничный день в России гуляли все, и контрразведка не являлась исключением.
Шестого марта он с Дунканом уже сидели на чемоданах, чтобы выехать в Харьков, когда от Фантома пришло электронное письмо. В последний момент он, похоже, запаниковал, побоявшись с секретными материалами перебираться через границу. До середины апреля между ним и резидентурой продолжалась переписка, в итоге договорились о встрече в Москве. При этом Фантом выдвинул условие: на нее должен прибыть ни кто иной, а Перси. Это насторожило Саливана. Он, опасаясь, что русская контрразведка через своего «крота» в ЦРУ вышла на Фантома и готовила ловушку, два дня хранил молчание, а на третий доложил в Лэнгли неожиданное для многих предложение: направить Перси в Москву вместе с Грей под видом супружеской пары немецких туристов. Здесь сыграли свою роль не столько знание ими немецкого языка, сколько политические мотивы. В случае провала «уши ЦРУ» прятались бы за спины германских туристов. Кроме того, и тут Саливан был абсолютно прав: в условиях, когда российско-германские отношения переживали бурный подъем, и ни одна из сторон не была заинтересована в раздувании скандала.
В Лэнгли по достоинству оценили предложение Саливана и 23 апреля дали разрешение на проведение встречи Перси с Фантомом в Москве. Дальше события развивались с калейдоскопической быстротой: 25 апреля он вместе с Грей вылетел из Киева в Германию, там им предстояло перевоплотиться в супружескую пару Вольф, чтобы через два дня в составе туристической группы выехать в Москву.
В Берлине их встречал знакомый по прошлой командировке Бергман. Из аэропорта они отправились в Потсдам на конспиративную квартиру ЦРУ. Спустя час к ним присоединился сотрудник «русского отдела» БНД Гельмут Кох. По виду добродушный пузан с незапоминающимся лицом, он оказался профи в легальной разведке — в этом Перси убедился после нескольких минут разговора. Под прикрытием туристических групп Кох за пять лет исколесил Россию вдоль и поперек и ни разу не «засветился» перед контрразведкой сам и не подставил под нее тех, кого выводил на связь с агентами.
Солидный стаж Коха в разведке, а еще больше пузатый кожаный портфель, из которого торчали корешки разноцветных папок, говорили Перси и Грей о том, что в БНД отнеслись со всей серьезностью к просьбе коллег из ЦРУ. После обеда Кох с немецкой пунктуальностью принялся готовить их к предстоящей поездке.
Прошел час, и Перси начало подташнивать от инструкций, которые одну за другой Кох извлекал из своего, казалось, бездонного портфеля. Его монотонный голос навевал смертную скуку. Перси с Грей бросали тоскливые взгляды на Бергмана. Тот лишь пожимал плечами. А Кох, казалось, не замечал унылых лиц американцев и продолжал, как дятел, долбить их пунктами из секретных инструкций и положений. Инструктаж-«пытка» с короткими перерывами продолжался до ужина, после него Перси и Грей были предоставлены самим себе.
В доме воцарилась благостная тишина, которую нарушал легкий перестук каблучков Джоан, доносившийся из спальни на втором этаже.
«Пойти, проверить жену. Жену? Повезет же кому-то! А может, и мне? Легенду надо подкреплять!» — мелькнула у Перси шальная мысль. — Дурак! Под нашими и бэндэшными объективами! Этого еще мне не хватало!».
Чертыхнувшись в душе, Перси прошел в сад. В нем бушевала весна. Аккуратно подстриженные газоны были устелены нежно-белым ковром из опавших лепестков яблонь. Кроны гудели от веселого гомона птиц и жужжания пчел. Среди сочной зелени кустарника, густой стеной окружавшего летнюю беседку, яркими красными пятнами проглядывали бутоны роз. Их нежный и пьянящий аромат кружил голову. Перси всей грудью вдыхал и не мог насладиться бодрящей свежестью, проснувшейся после затяжной и холодной зимы природы. В эти редкого минуты покоя ему не хотелось думать ни о Фантоме, ни о Саливане, ни о шпионской возне, которая за двадцать лет работы в ЦРУ уже изрядно надоела. Он бродил по саду, отдавался душой умиротворяющей тишине и не заметил, как подкрались вечерние сумерки.
Солнце поблекло и, окрасив кромку неба яркими розовыми красками, закатилось за горизонт. Порыв северного ветра, сердито прошумев в верхушках деревьев, умчался в сторону парка и там затих. Из глубины сада потянуло прохладой. Поежившись, Перси возвратился в дом и прошел в бильярдную. Через час ему наскучило гонять шары, и он поднялся в спальню.
