Полицейские посмотрели вверх на ее окно, она инстинктивно уставилась на них в ответ, но потом поняла, что они никак не могут видеть ее в темной комнате. В следующее мгновение агенты уже скрылись в тени. Чтобы продолжить наблюдение, это без сомнения, как и предсказывал Ричард.
Джоан увидела, как в темноте вспыхнул огонек спички, когда один их агентов зажег сигарету. Ей тоже захотелось курить. Она отошла от окна, прикурила, ее рука дрожала, но, несмотря на это, она пребывала в приподнятом настроении. Она хотя что-то делала. В первый раз Ричард вовлек ее во что-то, касающееся его работы. Может быть, это знак... Джоан не стала дальше развивать эту мысль, но почувствовала, что ее сердце забилось чаще.
Ей нужно выпить еще, чтобы успокоиться. Она включила настольную лампу, налила виски из полупустого графина, добавила немного содовой и залпом опустошила стакан. Так лучше. Гораздо лучше. Снова наполнила стакан, на этот раз добавив больше содовой. Она не станет нить этот стакан залпом, как первый, она будет смаковать его медленно, глоток за глотком. Как настоящая леди.
История с Ричардом была странной. Она думала, он мертв. Так же думали и в Департаменте. Даже Фрэнк Смит был в этом уверен. Это была официальная версия. И вдруг, позапрошлой ночью, совершенно неожиданно, как гром среди ясного неба, голос: "Это Ричард".
Голос из мира мертвых. От неожиданности она не могла произнести ни слова.
Не может ли она ему помочь? Он только что прилетел в Англию, но не хочет, чтобы кто-нибудь об этом знал.
Даже Фрэнк Смит и Департамент? Особенно Фрэнк Смит и Департамент.
Все звучало так загадочно, но она давно уже научилась не задавать лишних вопросов. Конечно, она знала, что муж был агентом (все жены знали, такова была политика Департамента).
Джоан даже знала, что Эббот уехал в Африку, потому что он сказал ей об этом сам и попросил сохранить кое-какую одежду.
Очевидно, что-то пошло не так, потому что спустя некоторое время она прочла в газетах, что Ричард был арестован и посажен в тюрьму за шпионаж в одной из туземных республик с туземным названием, которое никому не под силу запомнить.
Конечно, в газетах не фигурировало имя Ричарда Эббота, оно было изменено. Но там была фотография, на которой, вне всякого сомнения, был ее муж.
Газеты также напечатали речь местного президента, полковника Мумбо-Юмбо, или что-то типа этого, в которой тот заявлял, что ему явилось видение Бога, который велел ему выслать из страны всех обладателей британских паспортов, потому что британцы плели интриги с целью его, Президента, ниспровержения, и вообще, с точки зрения Всевышнего, являли собой вселенское зло.
Она беспокоилась за Ричарда, ставшего узником в этой варварской стране, где по прихоти боговдохновляемого полковника были уничтожены целые племена. Ее навестил тогда Фрэнк Смит и рассказал, что правительство с помощью закулисных махинаций пытается организовать освобождение Ричарда. Впрочем, эта затея, по-видимому, тоже не удалась, потому что в течение нескольких месяцев никаких вестей не было. И когда Фрэнк позвонил снова, то сказал, что полковнику снова явился Всевышний и повелел не отпускать шпионов и врагов государства.
В конце концов, она оставила надежду – надежду, которую однажды, спустя некоторое время, несмотря на их развод, Ричард ей вернет.
Но несколько недель назад Фрэнк снова навестил ее и сказал, что Ричард, убив охранников, сбежал из тюрьмы и скрылся в джунглях.
Так значит, есть шанс, что ему удастся вернуться в Англию? Фрэнк покачал головой и нервно стряхнул пепел на ковер. Если полиции не удастся добраться до него, это сделают джунгли. Все шансы против Эббота.
– Все против, – медленно повторила она, она была тогда немного пьяна. – И Боги. Они мерзавцы. По отношению к людям.
Она икнула и хихикнула, все от того же нервного напряжения, под влиянием которого Фрэнк стряхнул пепел прямо на ковер. Они вместе мрачно и сосредоточенно напились, затем так же мрачно отправились в постель. Когда она проснулась на следующее утро, то почувствовала себя шлюхой. И на вопрос Смита, не могут ли они увидеться снова, отказалась, решив, что он спрашивает исключительно из вежливости.
И вот Джоан снова напивается, а Ричард снова в стране. Она не должна больше пить. Ей нужна ясная голова. Эта мысль привела ее в уныние, и чувство одиночества в ее немолодом уже возрасте снова ее захлестнуло. Опять захотелось выпить. Ей всегда хотелось выпить, когда становилось грустно. Или весело. Она должна была признать, что последнее время слишком много пила. Впрочем, только когда никого не было рядом.
* * *
Набирая ее номер, Фрэнк сказал Фоули:
– Надеюсь, красавица не пьяна.
– В это время ночи? Она скорее всего в кровати и видит десятый сон.
– Когда звонили из Особого отдела, сказали, что в квартире горел свет. Значит, не спит. А если она не спит, то наверняка пьет.
– Я видел ее всего однажды, – возразил Фоули. – Леди мне показалась славной.
– Так оно и есть. Просто она всегда страдает.
Смит понял, что это она, прежде чем Джоан заговорила. У нее была привычка не отвечать сразу, когда она поднимала трубку, будто бы опасалась услышать плохие новости, или просто не хотела говорить или боялась еще чего-то, что может причинить ей боль.
– Алло?
– Джоан? Фрэнк Смит. Я тебя разбудил?
– Нет. Я никак не могла заснуть, поэтому решила выпить, – в голосе зазвучали нотки сомнения. – Я думала, это поможет мне уснуть.
Женщина подавила икоту.
– Джоан, мы думаем, что Ричард вернулся в Англию.
– Правда? – она надеялась, что ее удивление не прозвучало чересчур фальшиво.
– Он не звонил тебе?
– Мне никто не звонил. Все забыли и никто никогда не звонит. Я уже и не жду.
Нотка жалости к себе и упрек в ее голосе были верным знаком того, что ее голова была затуманена виски. И тем не менее, Смит почувствовал себя виноватым.
– Послушай, Джоан, я хотел позвонить тебе, но... ведь последний раз... ты ведь мне сказала не звонить, разве нет?
– Я никого не обвиняю, – произнесла она с акцентированным чувством собственного достоинства, слегка подпорченным снова подступившей икотой.
Он понял, что разговор уходит в сторону от главного, впрочем, любая беседа с Джоан всегда сбивалась с темы, даже если таковая и присутствовала вначале.
– Джоан, если Ричард свяжется с тобой, ты сразу сообщишь мне, хорошо? Это очень важно.
– Ты ведь говорил, что этого никогда не произойдет. Ты сказал, что это невозможно.
– Я был неправ, – терпеливо ответил Смит.
– А почему это так важно? Зачем он вам нужен?
– Ну... вообще-то, я не могу обсуждать это, Джоан. Это обусловлено интересами государственной безопасности.
Он ждал, хотя какого-нибудь ответа, но трубка молчала.
– Джоан?
Молчание.
– Джоан?.. Джоан?..
– Фрэнк, кто эти люди внизу, переодетые полицейские или из Службы?
Фрэнк закрыл трубку рукой.
– Пьяна, – сказал он Фоули. – Но не глупа.
Затем, снова обращаясь к Джоан:
– Ах да, я как раз собирался тебе все объяснить. Они из Особого отдела.
– Должно быть, Эббот вам позарез нужен. Что он такого сделал?
– Ну... пока ничего. Но может кое-что сделать.
– Может? Ты имеешь в виду, что он сумасшедший или что?
– Нет, не это. Послушай, Джоан, я не могу тебе всего объяснить, это секретная информация. Просто дай мне знать, если он свяжется с тобой. Честно, это для его же блага.
Это звучало не слишком убедительно, и Смит это знал. Снова никакого ответа.
– Ты ведь веришь мне, Джоан?
– Я верю тебе.
– И еще кое-что. Эти ребята из Особого отдела, они хотят осмотреть квартиру. Если ты не возражаешь.
– Разве имеет какое-то значение, возражаю ли я?
– Это простая формальность. Ты ведь знаешь, что такое полицейские, – извиняясь добавил он.
– Нет, – ответила она. – Не знаю.
– Ну...
– Они думают, что Ричард здесь прячется. Поэтому?
– Им просто нужно удостовериться, что это не так.
– И тогда я – как это говорится? Буду вне подозрений?
– Могу я сказать им, что все улажено?
– Скажи им, чтобы поторапливались. Я хочу вернуться в постель.
Раздался щелчок. Она повесила трубку.
– В начале разговора леди была пьяна, но, постепенно трезвея, становилась все более сообразительной.
– Ты думаешь, ей что-нибудь известно об Эбботе?
– Не знаю. Она сбивает меня с толку. Психопаты и алкоголики все такие.
* * *
Двое сотрудников Особого отдела быстро и эффективно обыскали квартиру. Они держались вежливо и даже извинились за беспокойство, когда она провожала их к двери. Плоские настороженные лица агентов казались одинаковыми, впрочем, может быть, просто из-за схожего выражения туповато-детской сосредоточенности. У обоих были большие ноги. Это ее удивило.
Она вернулась в гостиную и наполовину задернула шторы на окне. Это был сигнал Ричарду, что обыск закончен и все чисто. Потом, решив, что заслужила награду, она налила себе виски.
