В свою очередь британцы не считали нужным информировать русских о том, что в офицерских казармах в Тидуорте и возле них находятся двадцать оперативников Службы безопасности. Они останутся там до тех пор, пока на третий день утром вся советская делегация не уедет в Лондон, а оттуда отбудет в Москву. Оперативники ухаживали за лужайками и клумбами, обслуживали обедающих офицеров или полировали бронзовые украшения. Ночами они, сменяя друг друга, издали наблюдали за зданием казармы, сидя в подготовленных заранее удобных наблюдательных пунктах. Несколькими днями раньше, на брифинге в министерстве начальник Генерального штаба заметил командующему южным военным округом: «…лучше всего вообще не спускать глаз с этих озорников».
Военная игра началась точно по графику в девять часов и продолжалась весь день. Сразу после ленча второй батальон парашютного полка сбросил десант. Майор из второго батальона оказался рядом с полковником советских ВВС, который наблюдал за выброской десанта с неподдельным интересом.
– Насколько я вижу, – с сильным акцентом сказал русский, – вы все еще предпочитаете ротные двухдюймовые минометы.
– Полезное оружие, – согласился британец. – Эффективное и очень надежное.
– Да, – подтвердил русский, медленно подбирая английские слова. – Я применял их в Афганистане.
– В самом деле? А я – на Фолклендах, – сказал майор из второго батальона, а про себя добавил: «Разница в том, что на Фолклендах мы быстро выиграли, а вы в Афганистане увязаете все больше и больше».
Русский позволил себе хмуро улыбнуться. Британец улыбнулся в ответ. «Сукин ты сын, – думал русский, – ты намекаешь на то, что наши дела в Афганистане совсем плохи».
Впрочем, оба продолжали улыбаться. Тогда никто не мог знать, что через два года новый странноватый Генеральный секретарь прикажет Советской Армии уходить из Афганистана. Тогда было еще рано, старые обычаи отмирают долго.
Тот вечер прошел в тидуортских казармах более непринужденно. Вино лилось рекой, появилась и водка, которую в британской армии пьют редко. Преодолевая языковой барьер, офицеры все смелее пытались шутить. Русские последовали примеру старшего своей группы, генерала из мотопехоты. Разговаривая через переводчика с британским генералом, русский прямо-таки излучал веселье, поэтому другие офицеры тоже перестали хмуриться. Майор из армейского штаба слушал анекдот, который рассказывал британский танкист, и чуть было не расхохотался, лишь в последний момент вспомнив, что он якобы не знает английского и должен ждать перевода.
Майор из второго батальона парашютного полка оказался рядом с объявленным майором ГРУ. Парашютист решил попрактиковаться в русском.
– Говорить ви па англиски? – спросил он.
Русский был в восторге.
– Совсем немного, – ответил он по-русски и тут же перешел на спотыкающийся английский. – Боюсь, очень плохо. Дома я пытался заниматься по учебникам, но от этого мало проку.
– Все равно ваш английский лучше моего русского, – сказал парашютист. – Прошу прощения, я не представился. Пол Синклэр.
– Это я должен извиниться, – сказал русский и протянул руку. – Павел Кученко.
Обед удался на славу и завершился песнями в баре. В одиннадцать часов офицеры разошлись по комнатам, многие из них будут рады возможности подольше поспать утром. Ординарцам было дано указание появиться с чашками чая в семь часов.
На самом деле майор Кученко встал уже в пять утра и провел два часа, сидя за кружевными занавесками, которые висели на окнах его спальни. Не включая свет, он внимательно изучал дорогу, которая проходила рядом с офицерской казармой и вела к главным воротам военной базы и дальше к шоссе на Тидуорт. Ему показалось, что в предрассветной темноте он заметил трех мужчин, возможно, это были наблюдатели из Службы безопасности.
Он также видел, как ровно в шесть часов из парадного подъезда казармы, расположенного почти под его спальней, появился полковник Арбатнот и отправился на регулярную утреннюю пробежку. У майора Кученко были все основания полагать, что полковник и в самом деле регулярно бегал по утрам. Во всяком случае, стареющий полковник придерживался того же распорядка и вчера утром.
Полковника Арбатнота было нетрудно отличить от других: у него не было левой руки. Он потерял ее много лет назад, когда стоял в дозоре вместе с новобранцами во время той странной полузабытой войны на холмах Дофара, в которой британские войска специального назначения и оманские солдаты противостояли коммунистическим революционерам, пытавшимся свергнуть султана Омана и установить контроль над Ормузским проливом. Расчувствовавшаяся медицинская комиссия разрешила Арбатноту остаться в армии. С тех пор он стал офицером продовольственного снабжения в столовой тидуортских казарм. Каждое утро в белом с голубой окантовкой тренировочном костюме с капюшоном и с аккуратно приколотым сбоку пустым левым рукавом полковник пробегал пять миль по дороге и назад. Вот уже второе утро майор Кученко внимательно наблюдал за ним.
Второй день военных игр прошел без особых происшествий. Русские и британские наблюдатели единодушно согласились с решением посредников, присудивших техническую победу «зеленым», которые в конце концов вытеснили «голубых» с их позиций на Фрог-хилле и успешно отбили атаку на Фокс-коверт. Третий обед прошел очень весело, с многочисленными тостами, а потом и с «Малинкой», которую исполнил молодой русский капитан из армейского штаба, не шпион, а другой – обладатель красивого баритона. Он был награжден долгими аплодисментами. На следующее утро после завтрака русские офицеры должны были собраться в холле в девять часов утра и ехать на автобусе до Хитроу. Автобус прибудет из Лондона и привезет двух сотрудников посольства, которым было поручено посадить офицеров в самолет. Никто не видел, как во время исполнения «Малинки» в незапертые комнаты полковника Арбатнота кто-то тихо вошел, через минуту так же незаметно вышел, а позже, пройдя со стороны мужского туалета, присоединился к собравшимся в баре.
На следующее утро без десяти шесть по лестнице казармы спустился человек в белом с голубой окантовкой тренировочном костюме с капюшоном и с приколотым пустым левым рукавом. Он повернул в сторону дороги на Тидуорт. Его заметил наблюдатель, который сидел у окна другого здания, в двухстах ярдах от казармы. Наблюдатель сделал отметку в журнале, но не предпринял никаких действий.
У ворот стоявший на часах капрал вышел из караульного помещения и отдал честь человеку в спортивном костюме. Тот был без головного убора и потому не мог ответить тем же. Он лишь нырнул под шлагбаум, приветственно поднял руку, потом повернулся и, как всегда, потрусил в сторону Тидуорта.
Когда было десять минут седьмого, капрал удивленно осмотрелся, потом обратился к сержанту:
– Я только что видел, как пробежал полковник Арбатнот, – сказал он.
– Ну и что? – не понял сержант.
– Второй раз, – пояснил капрал.
Сержант устал. Смена должна была прийти через двадцать минут. Их ждал завтрак. Он пожал плечами.
– Должно быть, что-то забыл, – отмахнулся он.
Позднее, на дисциплинарной комиссии, сержант пожалеет о своих словах.
Пробежав примерно полмили, майор Кученко свернул с дороги в лес, снял украденный белый тренировочный костюм и спрятал его в плотном подлеске. На дорогу он вышел в рубашке с галстуком, твидовом пиджаке и в серых фланелевых брюках. С такой одеждой контрастировали лишь кроссовки «адидас». Кученко подозревал, но не мог быть уверен, что, отставая на милю от него, где-то бежит раздраженный полковник Арбатнот, который потратил лишних десять минут на поиски своего привычного тренировочного костюма и наконец решил, что, должно быть, ординарец забрал его в стирку и не принес назад. В конце концов он надел другой костюм, но к тому времени заметил, что у него пропали еще рубашка, галстук, пиджак, брюки и кроссовки.
Кученко легко мог оторваться от полковника Арбатнота, пока тот не повернет назад, но даже это оказалось излишним. Он махнул рукой догонявшему его автомобилю. Машина остановилась, и Кученко наклонился к окошку.
– Прошу прощения, – сказал он, – но, кажется, моя машина сломалась. Вон там. Я подумал, не помогут ли мне механики гаража в Норт-Тидуорте?
– Сейчас еще рановато, – ответил водитель, – но я могу вас подбросить. Садитесь.
Майор из парашютного батальона удивился бы, насколько быстро Кученко овладел английским. Но акцент иностранца все же чувствовался.
– Вы не из этих мест, я угадал? – спросил водитель, завязывая разговор.
Кученко рассмеялся.
– Нет. Я из Норвегии. Осматриваю британские соборы.
Без десяти семь любезный водитель высадил Кученко в центре еще спящего Норт-Тидуорта и поехал дальше в Марлборо. Он никому не расскажет о попутчике, да никто и не станет его расспрашивать.
