— С бомбой ты, Аттила, хватил. А вот теоретические разработки в Сухумском физтехе велись, и занимались ими пленные немцы, — блеснул познаниями Кочубей.
— Насчет бомбы не скажу. Но точно знаю: мой дед строил дом для самого главного немца — барона Ардене.
— Аттила, а твой дед случайно бомбу не припрятал? — прикололся Юрий.
— Спрятал, литров на двести. На обратном пути можно разминировать, — предложил он.
— Ну, уж нет! Мне здоровье дороже, — отказался Кочубей.
— Коля, давай рискнем! Хрен с ним, со здоровьем! Для контрразведчика главное — не подорвать моральные устои, — загорелся Юрий.
Абхазия властно завладевала им. Следующие десять минут ему и Кочубею пришлось выслушивать от Аттилы настоящую оду вину. За селом Мочара он свернул на «убитую» шоссейку, петлявшую по берегу бурной Кодори. На смену апельсиновым и мандариновым садам пришли густые буковые леса — они вплотную подступили к дороге. И чем меньше оставалось до села Цабал — этого сердца некогда цветущей Абжуйской Абхазии, тем все мрачнее становились лица Николая и Юрия.
Среди гнетущего безмолвия некогда кипевших жизнью сел смертоносное дыхание войны ощущалось с особой остротой. Изуродованные кладбищенские обелиски, дзоты из надгробных плит, исполосованные штыками фотографии умерших не просто говорили — они кричали о том, что зло и взаимное ожесточение не смогла остановить даже память о предках. Спустя тринадцать лет война по-прежнему напоминала о себе взрывами мин-ловушек под неосторожной ногой и выстрелами снайперов. Близкая опасность заставила подобраться Кавказа. Он переложил автомат на колени и снял с предохранителя. Аттила сбросил скорость и, подавшись вперед, шарил настороженным взглядом по дороге и обочинам, выискивая замаскированный фугас. Николай с Юрием тоже взялись за автоматы.
Впереди показалась развилка и Аттила спросил:
— Кавказ, дальше, как — через «Водопады» или «Райские ворота»?
— Через ворота — так короче, но, какая сейчас там дорога, не знаю, — замялся тот.
— Адгур вчера вернулся из рейда и сказал, что на УАЗе проскочим, — развеял его опасения Аттила.
— Насколько она короче? — поинтересовался Кочубей.
— Километров на двадцать, — пояснил Кавказ.
— Час, как минимум, выиграем, — прикинул Остащенко.
— Решай, Николаич, — оставил за ним выбор Кавказ.
— Через «ворота», — решил Кочубей.
Аттила свернул налево, и через километр уже ничто не напоминало о войне. Буйная южная природа успела затянуть зелеными «бинтами-повязками» шрамы-окопы и язвы-воронки. Вскоре дорога превратилась в еле заметную желтую змейку. Скалы все ближе подступали к обочине. Справа из ущелья поднимался пропитанный прелью прошлогодних листьев молочный туман и косматыми языками облизывал машину. Внезапно вспышка солнечного света разорвала полумрак, скалы расступились и за горным разломом, напоминающим гигантский створ, возникли знаменитые «Райские ворота». Аттила притормозил, и от открывшейся панорамы у Николая и Юрия захватило дух.
Перед ними привольно раскинулась знаменитая Кодорская долина. С высоты птичьего полета она походила на огромный ковер, вытканный серебристыми нитями бесчисленных речушек и ручьев. Живописные склоны гор, густо поросшие буковыми и дубовыми лесами, искрились в лучах солнца хрустальным блеском водопадов. Величественные вершины гор, покрытые вечными ледниками, холодно блистали на фоне бирюзового неба.
— Фантастика! — воскликнул потрясенный Юрий.
— Настоящий рай! — был поражен этим великолепием Николай.
— Рай, который по ночам превращается ад! — с ожесточением произнес Кавказ и кивнул головой в сторону северных склонов.
— Трусливые шакалы! Днем они боятся высунуться из своих нор! — гневно сверкнул глазами Аттила.
Кочубей бросил беспокойный взгляд по сторонам — следы дороги терялись в густой траве — и вопросительно посмотрел на Кавказа.
— Все нормально, Коля! Проскочим по левому склону к ручью, а дальше будет нормальная дорога, — успокоил он и предупредил: — Аттила, будь внимателен!
— Не первый раз! — самоуверенно заявил тот и отпустил педаль тормоза.
УАЗ, накручивая замысловатую спираль, медленно пополз вниз. Дорога с трудом угадывалась среди кустарника, и, если бы не следы колес, оставленные машиной рейдовой группой, то можно было заплутать. Спуск подходил к концу, впереди серебристой полоской блеснул на солнце ручей, и Аттила нажал на газ. УАЗ влетел в воду и у берега забуксовал.
— Сели на мертвый якорь! — в сердцах произнес Остащенко.
— Ерунда, сейчас выберемся! — заверил Аттила и дал задний ход.
— Стоп! — закричал Кавказ.
Но было поздно: УАЗ сел на оба моста и в кабину во все щели хлынула вода. Схватив оружие и сумки, Юрий, Николай и Кавказ выбрались из машины. Ледяная вода холодным огнем обжигала живот, стремительный поток путал ноги и пытался опрокинуть в воду. Перебравшись на берег, они потерянно смотрели на безнадежно застрявшую машину и мечущегося в ней Аттилу. Кочубей клял себя в душе за опрометчивость — в очередной раз ему не повезло со Стельмахом. До его возможной встречи с Хартом оставалось несколько часов, и он был бессилен перехватить их. Последняя надежда оставалась на Быстронога.
— Юра, разворачивай «Спутник» и свяжись с Борисом! — потребовал Кочубей.
Остащенко достал кейс с аппаратурой спутниковой связи и принялся колдовать над ней. Быстроног ответил на первый же его запрос.
— Боря, где Штабист? — был первый вопрос Кочубея.
— В дороге.
— Где Харт?
— Проехал Агудзеру. Его ведет Тимур.
— Боря, я тебя прошу, сделай все возможное, но он не должен пересечься со Штабистом! Ты меня понял? — потребовал Кочубей.
— Понял, понял! А что случилось?
— Мы застряли в «Веселом ручье».
— Черт же вас туда понес!
— Хотели, как короче, а завязли по самые уши.
— Вот же невезуха, — посетовал Быстроног.
— Боря, на тебя вся надежда! Стельмах не должен пересечься с Хартом! Ты понял — не должен! — просил и требовал Кочубей.
— Все будет путем! — заверил он и пообещал: — Как только разберусь с ними, организую вам помощь.
— Не надо! Выберемся сами! Главное — Штабист! Все, конец связи! — закончил разговор Кочубей.
Пока шли переговоры, Кавказ времени даром не терял и появился из лесу с охапкой сушняка.
— Ты что, ночевать собрался? — удивился Юрий.
— Подсушиться надо, — сохранял спокойствие Кавказ.
— Какой костер?! Время уходит! Надо что-то делать! — требовал действий Кочубей.
— Николаич, еще полчаса на таком ветерке, и ты получишь воспаление легких.
— Это точно, — согласился с Кавказом Юрий.
Холодный озноб сотрясал его тело, на посиневшем лице лиловым рубцом проступил след шрама, и он присоединился к Кавказу. Они развели костер, а когда пламя заполыхало, стащили с себя мокрую камуфляжку и развесили на ветках. Николай последовал их примеру, к нему присоединился Аттила. Тепло костра и градус чачи взбодрили их, и они занялись машиной, но все попытки освободить ее из водного плена не дали результата. Сгустившиеся быстро сумерки заставили подумать о ночном лагере. Кавказ с Аттилой занялись его обустройством. Предпринимаемые ими меры предосторожности — растяжки на подходах к лагерю и четыре догоревших костра, забросанные сверху лапником, показались Кочубею излишними, но он не стал возражать и положился на опытного Кавказа.
После ужина — сушеной хурмы и чурчхелы, взятых в дорогу запасливым Аттилой, они разошлись по местам. Первым на пост заступил Кочубей и в душе благодарил предусмотрительного Кавказа. От прогретой костром земли потягивало теплом, запах хвои приятно кружил голову. Подложив под голову сумку, он распахнутыми глазами смотрел на завораживающую звездную россыпь южного неба. Оно бархатистым покрывалом раскинулось над холодно мерцающими в блеклом лунном свете ледниками на вершинах гор.
Тепло земли и безмятежная тишина клонили в сон, глаза сами закрывались, и, чтобы не уснуть, Кочубей время от времени пощипывал себя за руку и все чаще поглядывал на часы. До смены с поста оставались считанные минуты, когда яркая вспышка в том месте, где Кавказ поставил растяжку, разорвала ночной мрак. Не успели утихнуть раскаты взрыва, как на лагерь обрушился шквал огня. Стрельба велась со стороны ручья и западного склона.
Первым дал отпор Кавказ, к нему присоединился Юрий. Их прицельные автоматные очереди заставили захлебнуться огневые точки боевиков, засевших у ручья. Тяжелее всего приходилось Аттиле, на него наседали с трех сторон и он, экономя патроны, отвечал одиночными выстрелами. Николай пришел к нему на помощь, перекатившись под защиту валуна, очередь за очередью посылал в темноту, огрызавшуюся слепящимися вспышками выстрелов.
