Это был Стефан Крамер. На нем было стеганое пальто. Он шел усталой, вялой походкой рабочего, который предпочел бы лежать дома в теплой постели, а не шататься по холодным улицам.
Конечно, если бы часовые заметили его, он бы не избежал расспросов. Но Стефан мог бы сказать, что сломался один из этих чертовых лифтов. Его срочно вызвали чинить, просто вытащили из кровати. Что-то случилось или с подъемным кабелем, или со стропом, или с нижней платформой. Бедолага управляющий и сам толком не знает. А что, разве охрану не предупредили о его приходе?
И, вернее всего, часовые, больше всего заботящиеся о том, как бы не слететь с работы, предпочтут пропустить этого парня. Ведь в противном случае им пришлось бы выслушивать ругань этих гомиков из ЦК, которые, Боже упаси, вынуждены спускаться с третьего этажа пешком.
Но Стефана никто не остановил. Черная «Волга» стояла в самом углу стоянки, именно там, где Крамер и ожидал ее найти. Несколько дней назад он снова встретился со своим старшим товарищем по тюрьме и попросил его найти кого-нибудь, кто может дать сведения о жителях этого дома. Анатолию удалось познакомиться с одним из автослесарей, работающих на этой стоянке, который знал, где Сергей Борисов ставит свою машину.
«Волга» стояла вне поля зрения охранников в будке. Это очень хорошо. Его никто не видит.
Стефан скользнул под машину и немедленно принялся за работу. Асфальт был очень холодный.
При каждом выдохе из его рта вырывалось облачке пара.
Еще раньше Крамер слепил из пластика, полученного от Федорова, две колбаски и принес их сейчас с собой. Каждая их этих колбасок соединялась со своим капсюлем, а они, в свою очередь, были подсоединены к радиопередатчику, похожему на те, которыми пользуются врачи «скорой помощи» на Западе. Микрофон передатчика, обычно издающий короткие звуковые сигналы, был снят и заменен электрическим реле. Получив сигнал, который можно было передать с расстояния в несколько сот километров, в реле сработает переключатель, цепь замкнется и машина взлетит на воздух.
Стефан прилепил одну колбаску под баком с бензином, вторую — под бампером и тщательно проверил, не высовываются ли где проводки.
Первая часть работы была выполнена.
Сантиметр за сантиметром он переполз из-под «Волги» Борисова под следующую машину, затем дальше и дальше, пока не достиг места, не видного ни из караульной будки, ни из дома. Уйти со стоянки было гораздо большей проблемой, лучше было не рисковать и избежать расспросов. Поэтому, следуя совету бывшего сокамерника, остаток ночи Крамер провел в дворницкой, под лестницей.
Проделав большую работу, Крамер немало узнал о привычках Борисова. Опять помог Федоров. Через него Стефан получил сведения о том, когда обычно приходит шофер Борисова. И когда сам мерзавец выходит из дома. И которая из множества черных «Волг» на стоянке у дома № 26 на Кутузовском проспекте принадлежит ему. И когда в будке происходит смена караула.
В половине седьмого утра, когда прибыла утренняя смена телохранителей, Стефан вышел со двора с небольшой группой людей из ночной смены.
Следующий час он провел в старой отцовской машине, в квартале от цековского дома. С этого места Крамер мог видеть всех входящих и выходящих со двора. Ровно в семь тридцать появился шофер Борисова.
Водитель был молодым парнем с простоватым русским лицом. Он выглядел как добропорядочный семьянин и отец двух-трех очаровательных малышек. Стефан очень пожалел, что этому бедняге суждено было погибнуть, он вовсе не выглядел чудовищем. Но ничего нельзя было поделать. Борисов должен был умереть во что бы то ни стало.
Итак, Стефан принял эту страшную идею — идею убийства невиновного.
В семь сорок (всего лишь на пять минут позже, чем предсказывал Федоров) Борисов в сопровождении шофера вышел из дома. Крамер узнал его. Он не раз видел этого человека на фотографиях в газетах. Это был пухлый самоуверенный мужчина в дорогом костюме, явно купленном лет пять-шесть назад. С того времени он сильно поправился.
Шофер подошел вместе с Борисовым к «Волге» и, присев, заглянул под нее. Это была всего лишь привычка, так как смешной была сама мысль, что кто-то мог проникнуть на стоянку ЦК и что-нибудь сделать со стоявшей там машиной. В России такое случалось очень редко, если вообще когда-нибудь случалось.
Ничего не заметив, шофер сел за руль.
Стефан видел, как «Волга», опередив серебряный «мерседес», выехала со двора; как шофер кивнул милиционеру в будке, затем машина влилась в поток транспорта, текущий по Кутузовскому проспекту. Стефан последовал за ней, держась на большом расстоянии. Он и так знал маршрут движения Борисова, поэтому рисковать не было смысла.
При мысли о том, что ему сейчас предстояло совершить, о значимости этого, Крамеру стало не по себе. Но он отлично понимал, что если сейчас дело не будет сделано, то они могут обнаружить бомбу. И вся операция сорвется.
Борисовская «Волга» свернула с Кутузовского проспекта на одну из главных магистралей города, Калининский проспект, и остановилась перед светофором, Борисов был поглощен чтением каких-то документов.
Стефан быстро вкрутил десятисантиметровую антенну в передатчик и положил палец на кнопку.
Зажмурив на секунду глаза, он увидел лицо своего брата.
— За тебя, Абрам, — прошептал Стефан и отправил сигнал.
Раздался оглушительный грохот, слышный на сотни километров. «Волга» превратилась в огненный шар и раскололась надвое. Раскаленные осколки разлетелись в разные стороны. Поднялся чудовищный столб дыма. Прохожие с изумлением смотрели на происходящее. Дело было сделано.
Один из обломков упал на тротуар недалеко от второго секретаря американского посольства в Москве Эндрю Лэнгена, который на самом деле являлся сотрудником русско-советского подразделения оперативного отдела ЦРУ. Лэнген не слишком хорошо разбирался во взрывах, но недавно он посещал в управлении семинар по терроризму. И, так как он был очень сообразительным человеком, то быстро подобрал осколок, чтобы позже провести его анализ. Еще долго после этого у него болела сильно обожженная рука.
Практически все газеты мира — от всемирно известной лондонской «Ньюс оф зе уорлд» до мелких бульварных листков, от парижской «Ле монд» до гамбургской «Билд Цайтунг» — поместили на первых страницах сообщения о взрыве на Калининском проспекте. «Убийство красного босса» — такой заголовок, набранный огромными буквами, украсил номер «Зе Уолл-стрит джорнал», в колонке новостей появилась заметка, сообщающая со свойственной для газеты сдержанностью, что «в результате взрыва бомбы, установленной в автомобиле, погиб известный советский чиновник Сергей И. Борисов. Ни одна группа не взяла на себя ответственность за взрыв». А «Нью-Йорк таймс» поместила на дополнительных страницах большую статью, содержащую анализ происшедшего, сделанный экспертом-советологом из института Харримэна при Колумбийском университете, в которой он пространно говорил о внутренней оппозиции в Кремле. Тэд Коппел посвятил убийству статью в «Найтлайн». И только ТАСС, известное советское телеграфное агентство, ставшее в последние годы очень смелым и откровенным, даже вскользь не упомянуло о взрыве в самом центре Москвы.
У советского Президента Михаила Сергеевича Горбачева нет официальной резиденции. Ни Белого дома, ни Букингемского дворца. Он живет или в Москве, или на одной из своих дач: в Подмосковье или на побережье Черного моря.
Причем, в отличие от своих предшественников, в основном сидевших в самой Москве, в доме № 26 по Кутузовскому проспекту, он предпочитал проводить время на даче, расположенной на запад от столицы по Рублевскому шоссе.
Горбачев пригласил гостей на позднее время. Они должны были прибыть уже после полуночи, хотя обычно он не засиживался допоздна и ложился спать не позже одиннадцати.
Кроме того, никто не мог припомнить, чтобы Президент устраивал деловые встречи на своей даче. Поэтому все трое приглашенных отлично понимали, что дело чрезвычайно серьезное. Они просто дрожали от нетерпения.
Три ЗИЛа медленно проехали мимо запрещающих табличек, затем каждая машина была остановлена двумя вооруженными охранниками, которые, проверив документы пассажиров, пропустили их. Несколькими минутами позже, уже возле самого дома, всех троих обыскали, чтобы они не пронесли оружие.
Председатель КГБ Андрей Павличенко, один из самых верных соратников Горбачева Анатолий Лукьянов и ближайший союзник Президента, член Политбюро Александр Яковлев тихо вошли в дом. Пройдя через гостиную, отделанную Раисой Горбачевой дорогими английскими тканями, они прошли прямо в кабинет Президента.
— Проходите, пожалуйста, — пригласил он. — Присаживайтесь.
