Впрочем, Президент как раз допрашивал меня, а не других.
По его словам выходило, будто в Москве зреет заговор против законной власти и он, Президент, хотел бы быть уверенным в Дроздове и таманцах.
– Армия никогда не пойдет против Конституции, – тупо отвечал генерал-дуболом в моем лице.
Но Президенту этого оказалось недостаточно. Как и вчера во время нашей встречи, он разглагольствовал о порядке, о маршале Жукове, завтрашнем саммите и ценах на сахар. Судя по звуку, Президент разговаривал через селектор, шагая по своему кабинету. Если бы я был сейчас в этом кабинете, он, Президент, обязательно спрятался бы мне за спину и обкурил бы меня своим скверным табаком. Я почти физически почувствовал запах этого табака в своем кабинете.
– Даст ли нам завтра Запад кредиты? Удобно ли великой державе одалживаться?
– Да, господин Президент… Нет, господин, Президент, – деревянно отвечал генерал-дуболом. Голос его, хочется верить, был тверд как хорошие породы дерева. Генералу-дуболому должно было наплевать на все кредиты и саммиты. Генерал Дроздов помалкивал.
Вчера мне казалось, будто я уловил тайный смысл президентских намеков. Сегодня я уже в этом сомневался. Не похоже было, что Президент на самом деле боится, что таманцы вступят в заговор. Однако Президент, безусловно, чего-то боялся. Или… Отставить! Или все-таки не боялся? Но что тогда? Тогда делал вид, что чего-то боялся. Но зачем? Для чего? И почему именно я, генерал-полковник Дроздов, должен был об этом знать?
Возможно, чтобы по первому зову поднять таманцев. Но против кого поднять и во имя чего?
Если Президент хотел заручиться моей поддержкой, то он скорее мог достичь обратного. Мои вчерашние подозрения насчет сумасшествия потихоньку начинали подтверждаться. Еще пара таких разговоров, и я уже крепко подумаю, выполнять ли сразу все безумные приказы. Или поступить, как в том августе. Говорить «так точно!» и не торопиться. Воистину так.
Я включил все телефоны и стал ждать, не позвонит ли Полковников. Ждать и догонять – ничего хуже не придумаешь. Но я предпочел бы ждать, догонять, рисовать каракули на чистом листе в планшете. Только бы не думать. Со вчерашнего дня от этого занятия сразу, как сейчас, начинала болеть голова. И сразу хотелось просто влезть в танк и мчаться на нем по открытому полю, предоставив право размышлять радисту, водителю и наводчику башенного орудия.
Taken: , 1
Я загнал украденную машину охранцев в какой-то маленький дворик, выключил мотор и только тогда получил возможность спокойно подумать. Мое спасение из лап УО казалось невероятным. И одновременно совершенно логичным. Две спецслужбы способны просто вмертвую вцепиться в глотки друг друга, когда их три, есть пространство для маневра.
Будем считать, что тебе повезло. Однако нет ничего глупее, чем только уповать на везение. В квартире Николашина ты повел себя как сопливый стажер – даже не проверил тылы. Или уже не был уверен, что Николашин – именно тот человек, который был тебе нужен?
Я достал из кармана сигареты и зажигалку – и тут лишь вспомнил, что так и не починил свой огнеметик. Я повертел ее в руках и решил не рисковать, потому и сунул ее обратно. В бардачке украденной машины спичек не было. Зато я нашел там три желтых пропуска в Кремль, которые сперва я отнял у мордоворотов, а сегодня они забрали их обратно. Правда, ненадолго. Круговорот пропусков в природе мне, честно говоря, не очень понравился. Главным образом, не понравилось мне то, что я так и не мог себе представить, для чего нужно было придумывать какие-то отдельные документы только на два дня? Объяснение этому было только одно, страшноватое, и я почел за необходимость покамест его не развивать. Просто подождать пока до встречи с Дядей Сашей. Вероятно, он что-то нарыл. Иначе с чего бы ему вчера звонить и напоминать о нашей встрече в Солнцево. Я вернул сигареты в тот же карман, не без гордости представив на моем месте Дядю Сашу. Тот бы наверняка уже давно не выдержал и запалил бы сигарету даже с риском устроить пожар. А вот у меня сильная воля. Хочу – курю, но могу и не курить. И голову можно не ломать, где раздобыть спички, не вылезая из краденой машины в каком-то чужом переулке.
Да уж – не ломать голову. Сегодня это попытались сделать другие, почти успешно. Я припомнил засаду в квартире Николашина и мой последующий план. Так был ли Николашин ТЕМ САМЫМ человеком, которого я искал весь вчерашний вечер?
Это он. Точно он, подумал я решительно. После удара по голове сомнений практически не оставалось. И если я прав, картина предстоящего события в Большом театре выглядела почти завершенной. Было лишь несколько непроясненных моментов. Сценарий выглядел умно, однако фигура главного дирижера сегодняшнего покушения виделась пока не очень ясно. Не ясен был и ход дальнейших событий – так, только в общих чертах. Самое главное: непонятно было, что же мне, черт возьми, делать со своим знанием? Проще простого было отыскать Голубева, отчитаться по форме и снять с себя ответственность. Но формально я не имел права заниматься подобными делами. Фактически же те, кто слушали сегодня кабинет Голубева и, скорее всего, и его машину тоже, надеялись как раз на такой исход моих поисков. Не исключено, что и сам жучок-то был затеян с этой целью…
Я помотал головой. Ну, это ты уж хватил через край, оборвал я сам себя. Ты еще вообрази, что вообще все затеяно, чтобы отловить тебя. У психиатров это называется мания преследования…
Хорошо, возразил я своему осторожному я. Однако моя мания кое на чем основана. «Кириченко»-Дроздова убили – это факт. Результаты экспертизы Некрасова – тоже факт, еще какой, мощнейший. Устранение Воскресенского, чтобы вывести меня из игры, – реальность. Мое похищение охранцами при содействии Николашина – тоже не ерунда… Уж такую мелочь, как вчерашнее нападение мордоворотов, можно даже не учитывать. Может, они всего-навсего от меня хотели узнать, который час…
Кстати, о часах. Я приложил свои часы к уху. В драке, кажется, они пострадали не меньше, чем мой бок. Бок уже отходил, а вот потеря часов осложнила бы дело. Не снимешь ведь с прохожего? Конечно, в критических случаях сотрудник милиции мог на время конфисковать у граждан личный транспорт; в инструкции была даже на этот счет отдельная статья. Но конфискация часов больше всего походила бы на грабеж.
К моему счастью, часы тикали, несмотря на треснутое стекло. Через два часа надо было уже двигаться в Солнцево, на встречу с Дядей Сашей Филиковым, а у меня еще до сих пор не было твердого плана, как же мне поступить сегодняшним вечером.
Часы тикали. Минут через двадцать пять такого напряженного обдумывания моей дальнейшей судьбы я грубо-приблизительно распланировал эти последующие действия. Нельзя было делать то, что от тебя ожидают. То есть, во-первых, нельзя было пытаться встретиться с Голубевым: по дороге я был бы обязательно перехвачен. Мой рапорт Голубеву – слишком предсказуемый вариант. Во-вторых, в милицию обращаться было бессмысленно – наверняка милицейское начальство уже предупредили, что у них может появиться опасный сумасшедший из фискалов… Не доставим им такого удовольствия. Оставалась еще пресса. В принципе, я знал координаты московского бюро «Свободы», но я так же прекрасно знал от Ленки, что, обжегшись на паре-тройке фальшивок по поводу разнообразных фантастических путчей, даже радиоголоса предпочитали не торопиться и проверять информацию тщательно. Времени на проверку не оставалось. Про официальное телевидение с радио и думать нечего: там будут проверять долго. Вплоть до тех пор, когда ЭТО случится.
Оставались еще газеты – тот же «Московский листок». В самом лучшем случае, если бы главный редактор поверил мне – незнакомому фискалу со слегка побитым лицом, – статья могла бы выйти только завтра. Поздно, опять поздно…
Взвесив все, я пришел к единственному решению. Сегодня вечером я сделаю то, что наверняка в моих силах. Попробую предпринять единственное, в нем они мне совсем уж не смогут помешать. План мой был не безупречен, но ведь и они рисковали. Не знаю, в чем их точный план действий, но главную игру я им поломаю. Остановлю Леру Старосельскую, романтическую террористку. Думаю, что ее посвятили далеко НЕ ВО ВСЕ подробности ее героического покушения. Сдается мне, что о многом ей, по скромности, не стали рассказывать. Адреса Лериного убежища я по-прежнему не знал, да он мне теперь был и не нужен. Разговорчивость одного из мордоворотов окончательно убедила меня в том, где ЭТО будет происходить. Место встречи, как говорится, изменить нельзя. И не надо.
Для осуществления моего плана нужен был хотя бы один помощник. Придется довериться Дяде Саше – ничего другого просто не остается.
Я завел мотор и выехал из моего убежища. Минут через сорок я рассчитывал быть в Солнцево. В крайнем случае, с учетом пробок, – через час.
