– В общем, так, – напряженно заговорил Андрей. – Вечером я беру отцовскую машину и довожу тебя до Большого. Войдем вместе… Я должен быть рядом до самой акции!
– Дурачок, – сказала я нежно. – Все будет совсем не так. В моем плане это не предусмотрено…
– Подожди-подожди. – Андрей уставился на меня, забыв о своих личных проблемах. – Ты хочешь сказать, что к Большому мы…
– Точно, – подтвердила я. – До Большого мы, разумеется, будем добираться самостоятельно и не приведи Бог нам встретиться. Ты должен быть дублером, а не моим телохранителем. Если со мной что-то произойдет, приведешь в действие план-два. Еще один пистолет ты достал?
Андрей пренебрежительно пожал плечами:
– Этого-то добра… Но послушай, как ты доберешься до Большого? Ты ведь не умеешь водить машину?
Андреева наивность меня позабавила. Должно быть, он полагал, что такой важной личности, как убийце Президента, нужен непременно автомобильный эскорт.
– Не нужна мне машина, – пояснила я. – Сделаю свой грим и спокойно доберусь на метро. Кстати, и меньше подозрений. Автостоянки у Большого наверняка под контролем соколов.
Мой соратник вскочил и встревоженно замахал руками.
– Постой, Лера! Мы ведь раньше решали по-другому…
– Я перерешила, – проговорила я медленно. – Вместе нас видеть не должны ни в коем случае. Или ты забыл мои уроки конспирации?
– Да не забыл я, – растерянно, как мне показалось, пробормотал Андрей. – Просто я думал… Мы собирались…
Я хлопнула ладонью по столу:
– Прения окончены. Я руковожу операцией, изволь слушаться. Или можешь выметаться к мамочке или к этой своей… из-за которой на тебе лица нет…
– Слушаюсь, – покорно сказал Андрей. – Но ведь ты подвергаешь операцию большому риску. Вдруг с тобой что-нибудь случится в пути?
– Со старушкой, которую я изображу? Ну, если только попадется какой-нибудь сокол-геронтофил. Как ты думаешь, много ли среди соколов геронтофилов?
Андрей первый раз за сегодняшний день нормально улыбнулся.
– Не думаю, – признал он. – Там скорее уж педофилы…
– Замечательно, – кивнула я. – Стало быть, мне ничего не грозит. Я ведь не собираюсь маскироваться под маленькую девочку, верно?
Николашин критически оглядел мои внушительные габариты.
– Боюсь, что это у тебя и не вышло бы.
Я засмеялась. Не то чтобы Андрей сказал что-нибудь особенно смешное, но в день АКЦИИ просто необходима была хорошая разрядка. Через несколько секунд смеялись мы вместе.
Потом Андрей наконец остановился.
– Ладно, – сказал он. – Дай-ка мне твой пистолет, проверю напоследок, что и как.
Я отдала ему мое боевое оружие и стала убирать со стола. Судя по щелчкам, доносившимся за моей спиной, Андрей вытащил обойму и проверял спуск. Наконец он вернул обойму на место.
– Порядок, – удовлетворенно сообщил он, кладя пистолет на стол. – Тогда я пошел… Увидимся? – Он странно поглядел на меня. С удивлением и какой-то тенью жалости.
– Обязательно увидимся… когда-нибудь, – соврала я и выпроводила моего верного помощника. На самом деле увидеться мы смогли бы только в одном месте и в одном случае. В подвалах Лубянки. И только если наше предприятие потерпит неудачу. В случае успеха Андрей был обязан уцелеть. Достаточно и одной жертвы – то есть меня. Выше головы достаточно. Я взглянула на часы.
Taken: , 1
Когда, наконец, объявили посадку на самолет, Анька опять разревелась. Совсем некстати. У меня у самого так хреново было на душе, что мы могли бы составить замечательную компанию: дочь, у которой глаза на мокром месте, и хлюпающий отец. Я достал из ее сумочки платок и в который уже раз утер глаза и нос. Как в детстве. Вечно она сопливилась, и вечно я ей нос вытирал.
– Па-ап, – опять тихонько протянула доча сквозь слезы. – Мне страшно за тебя… Не надо мне никуда, ни в какой Париж…
– Можно подумать, я очень хочу, – проговорил я, насупив брови. – Надо. Есть такое слово – надо. Заставлять я тебя не могу, но только Игорек и Максимка не виноваты, что они МОИ внуки. Сбереги их. Понимаешь?
– Понимаю, – покорно ответила Анька.
Мы стояли недалеко от стойки регистрации и посадки, народ вокруг торопливо обтекал нас, не обращая на нас особого внимания. Подумаешь, пожилой дядька прощается с дочкой. Дядька вроде похож на бывшего президента. Такой же седой и мордастый. Очень надо нам их разглядывать…
– Если все образуется, – сказал я, сам не веря своим словам, – я за вами приеду… Прилечу.
– Ага, – неуверенно сказала доча, догадываясь обо всем. – Обязательно прилети, ладно? Мне ничего не остается, только ждать тебя…
Игорек и Максимка вертелись тут же, у наших ног, хотя и вели себя на удивление прилично: не шумели, не визжали, громко не топали. Наверное, огромный аэровокзал произвел на них большое впечатление. А может, они сообразили, что их крики и визги все равно в этом шуме никто не услышит. И тогда зачем стараться? Сообразительные парни, оба в деда.
Где-то над нашими головами заговорил динамик. Женский голос по-русски и по-французски напомнил мадам и месье, что продолжается посадка на рейс Москва-Париж. Дисциплинированные мадам и месье между тем почти все уже прошли таможенный досмотр и с недоумением поглядывали на экзотическую пару. На нас с Анькой.
– Пора, – сказал я. – Ну, идите. Иначе на самолет опоздаете.
– Ну и опоздаем, – упрямо произнесла доча. Глаза у нее уже просохли, однако нос подозрительно хлюпал.
– Нельзя, – мягко сказал я. – У меня в Большой только один билет. А у тебя билет до Парижа. Нам в разные стороны.
Стоявший в отдалении Олег Вертухаич сделал мне знак рукой. В самом деле пора. Я навьючил на Аньку ее сумку. Вручил ей ручку чемодана. Оставшейся рукой доча крепко ухватила ладошки внуков. Игорек с Максимкой не вырывались, вели себя тихо – словно что-то чувствовали.
– Не скучай, – торопливо буркнул я Аньке, чмокнул ее в щеку, погладил по головкам внуков, а потом подтолкнул дочку к стойке регистрации.
– До свидания, – крикнула мне вслед Анька, но я уже уходил от стойки. Впрочем, боковым зрением я заметил, что дочь с внуками вошли в дверь.
Вертухаич с двумя охранниками-конвоирами тут же пристроились чуть позади меня. Через десять секунд Главный Вертухай Митрофанов вырвался вперед и деликатно взял меня под локоть.
– Удовлетворены? – вкрадчиво спросил он. – Мы свое обещание выполнили, дело за вами. Поедем?
– Подождем, – спокойно возразил я. – Поедем, когда самолет взлетит. Знаю я ваши подлые штучки.
– Обижаете, – с деланным удивлением проговорил Олег Вертухаич.
– Обижаю, – подтвердил я. – Терпите. Если вам нужен живой, хоть и бывший президент России в театре, извольте терпеть. Я капризный. Сейчас мы пойдем вон к тому окну и я буду смотреть, как дочь с внуками поднимается по трапу самолета. Вместе с французами… Дайте бинокль!
– Нет у нас бинокля, – мрачно произнес один из охранников-конвоиров. – Не держим.
Я демонстративно повернулся спиной к Вертухаичу.
– Значит, все отменяется, – бросил я и стал глядеть на табло.
За моей спиной вспыхнула и погасла короткая перебранка, закончившаяся звуком оплеухи. Очевидно, Вертухаич решал со своими кадрами вопросы субординации. Бинокля у них нет, понимаешь, ухмыльнулся я про себя. Как же! Они запасливые, чего у них только нет.
Вертухаич тронул меня за локоть и, когда я повернулся, вручил мне маленький бинокль. Это была очень хорошая портативная модель: места он занимал мало, а увеличивал здорово.
– Простите за маленькую накладку, – проговорил Митрофанов, вытирая костяшки правой руки носовым платком. – Он просто вас не понял. Смотрите сколько хотите. Мы вас не обманываем. Раз обещал, что она с вашими внуками полетит в Париж – значит, полетит.
Я подошел к окну и настроил бинокль. Анька с пацанами была хорошо видна в группе французов, толпившихся у трапа. Недаром я заставил ее надеть красный жакет. Не спутаешь. Минуты через две дверь открылась и стюардесса в синем приглашающе замахала рукой. Ряды галантных французов тотчас же раздвинулись, и первыми на трап ступили женщины. Женщин в этот раз было немного, Анька двигалась третьей и очень скоро исчезла в салоне. Теперь оставалось только ждать взлета. Пока самолет засасывал через трубочку трапа оставшихся пассажиров, я бросил взгляд на, специальный сектор аэродрома. Здесь разворачивались: сразу несколько тяжелых «боингов», только что прилетевших из Брюсселя. То, что они именно из Брюсселя я догадался сразу. Несмотря на охрану-конвой, газеты мне в Завидово приносили. Вот она, вся семерка в полном составе. Цып-цып. Слетелись. Будут обхаживать Президента, предлагать отсрочки кредитов, сулить льготы… Лишь бы не было войны. За это они готовы заплатить. Не очень, правда, много. Подкинуть на бедность вождю дикой северной державы. Вдруг, понимаешь, и правда двинет танки на восток и на юго-восток?
