Мужик заорал от чудовищной боли, а Яшка, не обращая внимания на его вопли, еще несколько раз ударила его в живот. Тот упал на колени, потом повалился к Яшкиным ногам, и, завывая, стал кататься по земле рядом с издыхающим в последних судорогах псом.
– Яшка!!! – взвизгнула Лялька. – Ты спятила?! Ты ж его насмерть!!!
– Да нет, не насмерть! – возразила Яшка. – Лезвие короткое. Но член я ему хорошо повредила. Смотри, кровищи сколько!
– Это за собаку? – тихо уточнила Акулина.
– За все вместе! И за собаку тоже… Пошли!
Яшка развернулась и, не оглядываясь, пошла в сторону вокзала, за ней потянулись и остальные.
– Яш! – шепотом спросил Эмиль. – Ты его знаешь, что ли?
– Я и так вижу – сволочь! – сжала зубы Яшка. – А сволочей, Эмилька, учить надо! Вырастешь, будешь меня защищать! Драться научишься… Мы с тобой сегодня уходим от "мамки"! – шепнула она. – Я тридцать тысяч рублей скопила. И еще у меня шестьсот пятьдесят долларов есть! На первое время хватит! Вот только должок один получу, и двинем мы с тобой в Тамбов, к тетке… Приедем – и бац ей "зеленые" на стол! Мол, снимаем у тебя, тетя Шура, комнату на полгода! Заживем!…
Когда они дошли до цели, привокзальная площадь почти полностью была оцеплена милицией, которая, похоже, наконец-то пришла в себя и стала методично, квартал за кварталом, отвоевывать город у мародеров. Идти через милицейский кордон с награбленным было рискованно, поэтому двинулись в обход, через железнодорожные пути. Привокзальную территорию они изучили, как свою ладонь, обчищая карманы уснувших пассажиров.
В условленном месте, где сходились к огромному ангару тупиковые железнодорожные ветки, ждал Альфред, мрачный и раздраженный.
– Ну и что делать будем? – спросил он. – Ментов, как сельдей в бочке! Документы у всех проверяют! Кому в голову эта дурь пришла? Говорю же, с десяти комендантский час…
– Это я предложила! – смело выступила Яшка. – Разговор есть! К тебе и к Ляльке!…Значит, так, уходим мы! Мы с братом и Акула! А ты, Светка, решай!
– Я с вами! – неожиданно быстро согласилась Светка.
– Ну и валите! – спокойно согласился Альфред, придержав Ляльку, которая хотела было кинуться на Яшку и поучить ее хорошим мордобоем, как всегда, когда возникала необходимость подавить "бунт на корабле".
– Сначала добычу поделим! – решительно сказала Яшка. – По моим прикидкам, у тебя тысяч сто пятьдесят "наших" и в "зеленых" две штуки! Часики, запонки, цепочки… Давай все сюда… – Яшка ногой толкнула перед собой пустую картонную коробку, – и делим все на две части. Половина вам, половина – нам! По справедливости.
– Что-о-о?! -Альфик двинулся на девиц, поигрывая кастетом. – Давно кровью не харкала?! Забыла, как тебя из говна вытащили, кормили, одевали!
– Я еще кое-что помню! – спокойно ответила Яшка. – Вы нам должны, Альфред Борисович! Каждой! За доставленное удовольствие! Поэтому свое возьмем и уйдем!
Она внезапно подняла с земли огромный булыжник и метнула в голову наступавшему Альфреду. Тот увернулся и попытался достать Яшку кастетом, но тоже промахнулся.
– Бей их!!! -заорала Светка Димедрол и бросилась на Ляльку, нанося ей тяжелые удары кулаками. Альфред на секунду отвлекся от Яшки и кинулся помогать сожительнице, но в него мертвой хваткой вцепилась Акулина, а сзади под ноги подкатился Эмиль, после чего легкого Яшкиного толчка хватило, чтобы Альфред опрокинулся навзничь.
– Не отпускай их!!! – орала Яшка, пиная, что было силы, своего обидчика в пах. – Вырвутся – убьют нас! Не отпускай!!!…
Через пять минут Альфред с Лялькой перестали сопротивляться. Светка пнула каждого из них для верности пару раз ногой в голову, потом присела, потрогала обоих и констатировала:
– Если не сдохли, то не скоро очухаются!
Яшка деловито высыпала содержание сумки в ящик, сосчитала деньги, разделила на равные кучки часы, цепочки и решительно сказала:
– Забирайте. Отсюда порознь уходим, каждый своей дорогой…
– Я с тобой хочу! – попросилась Акулина.
– Нет! – отрезала Яшка. – Все порознь! Хватит уже…
– Яшка! – Светка нагнулась к Альфреду, который слабо застонал. – У него пистолет должен быть. Помнишь, в поезде, там еще шахматы чудные оказались! Может, при нем?
Яшка, пыхтя от напряжения, перевернула мужчину на живот.
– Есть! – объявила она. – Хорошо, он им воспользоваться не успел.
В ее руках оказался огромный черный пистолет.
– "ТТ"! – уверенно заявил Эмиль. – Дай подержать, Яш!
– Нет! – твердо сказала Яшка и, по примеру Альфреда, сунула пистолет со спины за пояс шортов. – Всё, девчонки! Разошлись! Мы с Эмилькой пешком до следующей станции двинем, к утру дойдем. А вы… как решите. Деньги и барахло лучше здесь где-нибудь спрячьте и давайте на вокзал. Там до утра пересидите, а потом… потом, как знаете. Все! Пока!…
… Яшка вскинула на плечи сумку, обняла за плечи брата и двинулась в темноту. Где-то ухнуло несколько взрывов, застрекотали автоматы. В кромешной тьме они шли по шпалам с полчаса, как вдруг откуда-то сверху решительно и властно прозвучало:
– Стой!!!
Наверху, на железнодорожной насыпи, появились несколько мужских фигур с оружием в руках.
– Стой!!! – повторил мужской голос. – Стой! Мы сейчас спустимся!
– Отпустите, дяденьки! – запричитала Яшка. – Мы дети… заблудились… Отпустите, дяденьки!
– Да отпустим!… Стой на месте!
Вооруженные мужчины спустились, и стало ясно, что это военный патруль: офицер и солдаты с автоматами. Офицер осветил их фонарем и строго спросил:
– Башмаки почему в крови?
Яшка механически опустила голову и действительно увидела, что ее светлые кожаные кроссовки и белые носки основательно заляпаны кровью.
– И руки тоже! – добавил офицер. – И футболка… Что в сумке?
– Деньги! – ответила Яшка, уставившись офицеру в глаза немигающим взглядом. – Вот! – она одной рукой протянула сумку, а когда тот взял ее, медленно подняла другую, в которой был зажат пистолет. Она нажала на спуск. Боек стремительно скакнул вперед и клацнул:
– Цган!!!
Выстрела не последовало.
Офицер завороженно смотрел на ствол, который почти уперся ему в живот. Он никак не мог до конца осознать, что эта хрупкая девочка-подросток, похожая на цыпленка, пытается стрелять в него.
– Цган!!! Цган!!! – еще два раза щелкнул вхолостую боек.
Солдаты попятились и вскинули автоматы, но стрелять не решались, тоже не очень понимая, что, собственно, делать и не шутит ли эта чумазая девица, щелкающая вхолостую курком.
Следующая секунда стала роковой. Яшка вспомнила, что в кино, перед выстрелом, пистолет берут сверху за корпус и передергивают – назад, а потом вперед. Она быстро, хотя и с трудом, повторила это движение и снова нажала на спуск. Пистолет подпрыгнул в ее руках, ствол шумно выплюнул короткий сноп пламени.
Офицер охнул и перегнулся пополам, и в ту же секунду один из солдат, вздрогнув от выстрела, механически нажал на автоматную гашетку. Очередь получилась короткой, всего-то пули в три. Но этого вполне хватило, чтобы все они пробили Яшке грудь и, не теряя убойной ярости, прошли дальше, через мальчика, который стоял, прижавшись сзади к сестре…
Сидеть спиной к собеседнику, конечно, нехорошо. Однако и спереди, справа от водителя, мощное тело полковника размещалось с трудом. А уж пристроить свои сто тридцать килограммов в тесном заднем ряду милицейского "УАЗика" Баркову и думать было нечего.
Он слушал монотонный доклад начальника астраханского ОМОНа подполковника Алькеева, одновременно почему-то размышляя о судьбах отечественного автопрома. "Странная вещь… Лучший в мире автомобиль по проходимости! Равных нет! Но в хорошую пургу на переднем сидении сугробы наметает, зазоры в дверях такие, что палец проходит. Дверь с первого раза не закроешь никогда, хоть с размаху бей, хоть ласково ее защелкивай. Не закрывается, и все тут! Ну просто фигня какая-то!"…
– …наших четырнадцать убитых и около пятидесяти раненых… – услышал он.
– Откуда такие потери? – раздраженно уточнил Барков. Ему впервые в жизни пришлось командовать операцией по ликвидации спланированного мятежа. – Вы же ночью докладывали о пяти убитых?
– В районе водозабора тяжелый бой был, пытались захватить городскую систему водоочистки. Видимо, там орудовала основная группа подстрекателей, обученных военному делу и хорошо вооруженных. Несколько убитых опознаны – известные личности, еще со штурма Назрани. Их потери – девятнадцать человек убитыми. И на электростанции двенадцать. А всего за ночь с их стороны человек пятьдесят будет! Среди гражданских тоже есть убитые и раненые. Несколько человек на стадионе, потом ночью в городе, в том числе от рук мародеров… Сейчас цифры уточняем.
– Что со Шмаковым?
Омоновец потупился:
– Умер! Пуля пробила позвоночник… Большая кровопотеря…
Барков плотно зажмурился, а когда открыл глаза, они заметно покраснели. Подполковнику, который увидел лицо Баркова в треснутом зеркальце, даже показалось на секунду, что тот сейчас расплачется.
