г. Омск
Штаб Западно-Сибирского
военного округа
КОМАНДУЮЩЕМУ
ЗАПАДНО-СИБИРСКИМ ВОЕННЫМ ОКРУГОМ
ГЕНЕРАЛУ АРМИИ КУТОВСКОМУ Н.Н.
Срочное
Секретно,
Военной радиосвязью.
В Екатеринбурге, бывшем Свердловске, в связи с гибелью несовершеннолетней девочки и самосожжением ее матери бастует «Тяжмаш» и похищен первый секретарь обкома партии тов. Ф. Вагай. Ориентировочное число бастующих, занявших территорию «Тяжмаша», 30 тысяч человек. Одновременно существует угроза присоединения к забастовке еще нескольких местных заводов, а также города-спутника Исеть, выпускающего оборонную продукцию стратегического назначения. Главную опасность представляет то обстоятельство, что в руках бастующих «Тяжмаша» находятся новейшие танки «Т-90», а в руках готовящихся к забастовке рабочих Исети – боеприпасы к этим танкам.
В связи с вышеизложенным приказываем:
– немедленно перебросить в Екатеринбург воинские части в количестве, достаточном для полного окружения бастующих;
– особенно плотное окружение создать вокруг города-спутника Исеть;
– разрешить бастующим «Тяжмаша» провести похороны погибшей девочки и ее матери на Отлетном кладбище в семи километрах от города.
Для руководства мерами по ликвидации беспорядков в Екатеринбург вылетает с чрезвычайными полномочиями член Политбюро ЦК КПСС, председатель КГБ СССР А. Зотов. Вам с войсками надлежит прибыть в его распоряжение сегодня, 24 января, не позднее 14.00.
Роман Стриж,
Председатель Совета
Министров СССР,
Секретарь ЦК КПСС
Павел Митрохин,
Председатель Верховного
Совета СССР,
Секретарь ЦК КПСС
Москва, Кремль, 24 января с.г.
– Дорогие товарищи тяжмашцы! – крикнул в микрофон Серафим Круглый. Он стоял на дощатой трибуне рядом с металлическим постаментом, на котором лежали два гроба. В воздухе, сухом, как стекловата, висела серо-серебристая морозная пыльца. Перед трибуной стояла гигантская толпа бастующих, над их головами, шапками-ушанками и шерстяными косынками висели клубы белого от дыхания пара. А за спиной Круглого стояли только Степан Зарудный и члены забастовочного комитета. Дальше была видна центральная проходная «Тяжмаша» и трехэтажное здание дирекции завода. – Как видите, – кричал в микрофон Круглый, – я приехал к вам один, без охраны! Я приехал, чтобы увидеть все проблемы. Ну и мороз сегодня!.. – Действительно, от дыхания Серафима Круглого даже микрофон тут же покрылся пленкой льда, и Круглый стер его перчаткой. – Но прежде чем выслушать требования, товарищи, я хочу доложить вам, дорогие товарищи, о своей беседе с нашим земляком Первым секретарем ЦК нашей партии и Председателем Совета Министров СССР Романом Борисовичем Стрижом. Эта беседа состоялась всего двадцать минут назад. Вот что велел передать вам наш дорогой Роман Борисович. Он приказал милиции немедленно выпустить незаконно арестованных заводских товарищей Андрея Стасова, Петра Обухова и Веру Конюхову…
– Ур-р-ра!.. – нестройно прокричали несколько голосов. Но остальная масса настороженно молчала, и Круглый продолжил с некоторым разочарованием в голосе:
– Сразу после этого митинга они будут выпущены, доставлены сюда и смогут принять участие в гражданских похоронах этих двух погибших. Эти похороны, если вы не возражаете, можно провести завтра, в организованном порядке на Отлетном кладбище. Все партийное руководство области, и я в том числе, пойдет на эти похороны вместе с вами. Поверьте, что и Роман Борисович, как наш земляк, и я, и все остальные члены обкома партии глубоко возмущены преступными действиями милиционера Сергея Шакова, который явился на дежурство в пьяном состоянии. Принято решение сразу после похорон, прямо здесь, на территории вашего завода, провести открытый гражданский суд над этим мерзавцем. Вы сами выберете народных заседателей, которые вместе с судьей вынесут ему приговор… – Круглый подождал, не будет ли аплодисментов, но аплодисментов не было. Переступив теплыми валенками с ноги на ногу и отряхнув иней с мехового воротника своей дубленки, Круглый опять закричал в микрофон: – Вот, товарищи, я вкратце доложил вам о мероприятиях, намеченных нами в соответствии с распоряжением товарища Стрижа. Теперь я хочу знать, есть ли у вас еще какие-нибудь требования…
– А как с остальными арестованными, которых ночью забрали?..
– Начальника милиции судить, который в народ стрелял!.. – тут же раздались выкрики. – Нормы выработки понизить!.. А когда жратва будет?.. Мы на китовом мясе работать не можем!.. А куда вы Горячева дели?..
– Товарищи! – поднял руку Круглый. – Нельзя все вопросы решить сразу, на одном митинге. Вы хорошо знаете, что все трудности с продовольствием возникли у нас из-за мирового сионизма, который с помощью экономической блокады хочет свергнуть советский строй…
– И правильно! – крикнул кто-то из огромной толпы. Его тут же поддержали другие выкрики: – Давно пора вас свергнуть!.. Сами жрете, а для народа – трудности!.. Были жиды, и было мясо, а теперь ни жидов, ни мяса, ни Горячева… Долой его с трибуны! Он нам зубы заговаривает!..
Круглый побледнел, но его рука в теплой кожаной перчатке еще крепче сжала стойку микрофона.
– Товарищи! – крикнул он. – Не нужно нагнетать обстановку! Я хочу вам сказать, что Совет Министров под руководством товарища Стрижа уже подготовил решение о переводе нашего города в первую категорию снабжения. Начиная с первого февраля город будет снабжаться так, как Москва, Ленинград и Киев! Вы не должны забывать, что товарищ Стриж – наш земляк, он чутко прислушивается к нашим нуждам. Но и мы должны…
– Вот и давай его сюда! – снова закричали из толпы.
– В Москве тоже жрать нечего!.. Пусть Стриж сюда приедет, мы с ним поговорим за нормы выработки!.. А куда вы Горячева дели?..
Круглый поднял руку:
– Тише, товарищи! Как вы знаете, товарищ Михаил Сергеевич Горячев был и остается Президентом нашей страны. Но у него был инфаркт, и врачи запретили ему работать больше двух часов в день и выступать с речами. Поэтому он осуществляет общее руководство, а все практические вопросы решают товарищи Стриж и Митрохин – в полном соответствии с указаниями товарища Горячева. Я думаю, что сейчас, поскольку мороз все-таки у нас сибирский, вам совсем ни к чему мерзнуть здесь на дворе. Будет правильно, если вы все разойдетесь по цехам и приступите к работе, а мы с товарищами из вашего комитета обсудим ваши требования, а самое главное – организацию завтрашних похорон. Одновременно я хочу дать указание органам городского снабжения, чтобы на завод были немедленно доставлены продукты. Мясо, колбаса, масло, хлебобулочные изделия, и чтобы прямо по цехам была организована их продажа. Не забывайте, что у вас есть семьи, многие волнуются, почему ночная смена не пришла домой с работы, звонят нам в обком, и будет правильно, если вы придете сегодня домой не с пустыми руками. Идемте, товарищи! – повернулся Круглый к Зарудному и остальным членам забастовочного комитета и решительно спустился с трибуны, всем своим видом демонстрируя деловитость и готовность к практическому урегулированию всех вопросов.
Несколько членов комитета двинулись было за Круглым в сторону трехэтажного здания дирекции, но Зарудный остался на трибуне, шагнул к микрофону.
– Ну! Народ! – требовательно крякнул он с косой, вызывающей улыбкой на губах. – Какие даете указания? Вести с ним переговоры или нет?
– Он мягко стелет, да жестко спать!.. Пускай Стриж сюда прилетит!.. Они нам опять колбасой рот заткнут на три дня, а потом что?.. Никаких чтобы повышений норм!.. Всех арестованных выпустить! Баб в первую очередь!.. – закричали из толпы. – Пусть Горячева народу покажут!.. Даешь частную собственность, на хрена нам этот социализм!..
– Вы, я вижу, революцию хотите, – усмехнулся Зарудный.
– Да пора бы уже, сколько можно терпеть?! – ответили в толпе.
– Тут у нас такие новости, братцы, – сменив тон, по-деловому заговорил Зарудный. – Во-первых, наш завод окружен войсками. Так что я не знаю, что будет с теми, кто получит его колбасу и мясо и понесет их с завода домой. Это раз. Второе. На многих заводах идут сейчас митинги, чтобы бастовать вместе с нами…
– Ура!!! – закричала многотысячная толпа.
– Нет, подождите, – сказал в микрофон Зарудный. – Рано кричать «ура!», потому что у нас с городом нет никакой связи – все телефоны они нам отключили и сюда никого не пропускают, держат нас в изоляции. Так что, какие будут мнения? Брать у него колбасу и кончать забастовку похоронами или катить забастовку дальше по всему Уралу?
– Колбасу брать, а забастовку катить!
– Если мы кончим забастовку, они нас завтра по одному и перестреляют! И нормы еще больше поднимут!
– А что будет с очередями за хлебом?!
