— Ну, почему? Опытный работник.
— Виктор Александрович, а ты забыл, как в прошлом году твоего опытного работника в Черкассах скрутили.
— Так тоже было ДАИ, а не контрразведка.
— И что они хотели «выдоить» из нашего Мельниченко, можно только гадать.
— Взятку! Но не с него, а с брата, это он за рулем сидел!
— Брат не брат, а таскали в участок Мельниченко. Мутная история, не мне тебе объяснять, что за этим могла стоять контрразведка. Прощупывали твоего Мельниченко вот и все! Поэтому никаких наших или ваших на Украину посылать не будем, тем более его! Хватит, уже раз засветился! — отрезал Сердюк.
— Но нам бы только наводку получить, что Литвин мотался на Украину, — не оставлял своих попыток Гольцев.
— Витя, не дави! Мне что ли, не хочется быстрее закончить дело на Гастролера! Хочется, и еще как, но надо действовать с головой. Литвин — наша последняя надежда, и потому не суетись. Доложу Градову, а он подключит ребят Молькова.
— Пока их подключат, нас выключат. Меньше недели осталось! — напомнил Гольцев об ультиматуме Градова.
Сердюк болезненно поморщился и сменил тему.
— Как настроение Кочубея и Остащенко? — поинтересовался он.
— Перед командировкой было похоронное. Сами знаете, хуже нет, когда тебя подвесят.
— Тогда смело опускай на землю! Карантин снят!
— Да? Значит, можно по полной подключать к Литвину? — обрадовался Гольцев.
— Не спеши.
— Как не спеши? Анатолий Алексеевич, у меня работников и так не хватает — командировки, отпуска!
— С Кочубеем пока подождем.
— Это еще почему? Он начинал проверку Литвина, пусть и заканчивает, — ничего не мог понять Гольцев.
— Начинал, а чем кончил? Еле отбрыкались, — напомнил Сердюк.
— А причем тут он, если воронежское управление проморгало!
— Витя, все! Ты будто первый день в системе! «Волна» с ним и Остащенко еще не улеглась, а мы снова подкинем их наверх.
— Ох, уж эти Тайны мадридского двора, как они достали! — посетовал Гольцев.
— Не нам судить! — отрезал Сердюк и распорядился: — Проверкой Литвина займешься лично и не забывай, меньше недели осталось.
— Забудешь тут, когда топор над головой подвесили.
— Не в первый раз, переживешь. Еще раз внимательно от корки до корки изучи старые материалы. Основное внимание удели сомнительным эпизодам, тем, где Литвин «засветился» на секретах. Выясни, что послужило мотивом, побудившим его полезть к ним.
— Анатолий Алексеевич, так это уже сделано. Есть справка, она подшита в деле, и вывод в ней не в нашу пользу. Интерес Литвина не совпадает с позициями в ориентировке СВР.
— Знаю, читал, а ты посмотри свежим взглядом.
— Хорошо! — согласился Гольцев и предложил: — В таком случае не лишним будет поднять все его каналы связи и снова перелопатить?
— Правильно! Работает он на ЦРУ или нет, в любом случае они как-то должны между собой связываться, — поддержал Сердюк.
— Скорее всего, через тайник.
— Не исключено, но им другие займутся, у них для этого есть и силы, и средства. Наше дело — секреты. Если Литвин их собирает, значит, где-то их должен хранить.
— Понял, Анатолий Алексеевич, будем искать, — заверил Гольцев и покинул кабинет.
После его ухода Сердюк занялся текущими вопросами, но работа не ладилась. В голове занозой засела навязчивая мысль о Кочубее, его поразительном сходстве с собеседником Скотта. Предложение Гольцева подключить его к проверке оживило прошлые подозрения. Услужливая память подбрасывала новые сомнительные эпизоды в поведении и поступках Кочубея, которым он раньше не придавал значения. Теперь они складывались в одну логическую цепочку.
Родственники в Чернигове, почти рядом с Киевом и российской границей. Про них Кочубей не упомянул ни словом, когда заполнял анкету. Поездки в Абхазию, где многих охватывал шок от одного вида развалин и угрюмых бородачей, свободно разгуливающих по улицам с автоматами. Кочубей же рвался в отпуск только туда, где американская, турецкая и грузинская разведки чувствовали себя как дома и назначали явки своим агентам. В прошлом году, в разгар сезона, он отказался от «горящей путевки» в Сочи в санаторий «Дзержинского» и снова отправился в Абхазию. И, наконец, попытка скрыть инцидент со Стельмахом во время командировки в Сухум.
Все это вместе взятое не давало покоя Сердюку. Рука сама потянулась к секретному блокноту и на страничку легла запись: «Установить, где с 17 по 26 декабря находился К».
Помедлив, он перечеркнул ее, поднялся из-за стола, прошелся по кабинету и, не сдержавшись, чертыхнулся:
— Толя, ты идиот! Нет, это же надо? Дослужился, скоро самого себя в шпионы запишешь!
Но проверенное временем железное правило контрразведки: «Доверяй, но проверяй!» — заставило его снять трубку телефона. Гольцев немедленно ответил, и, стараясь придать голосу нейтральный тон, Сердюк поинтересовался:
— Виктор Александрович, ты еще не успел порадовать Кочубея с Остащенко?
— Нет!
— Я думаю, их радость не будет знать границ. Пусть догуляют отпуска. Поэтому тему Литвина с ними пока не поднимай. А если станут напирать, сошлись, что оперативная группа сформирована и согласована с Градовым.
— Я вас не понял, Анатолий Алексеевич, а что произошло?! — опешил Гольцев.
— Виктор, ты не первый год начальник? Мне что ли, тебе прописные истины объяснять? Вчера они у нас были в черном списке, а сегодня мы их фамилии наверх высветим. Ситуацию понимать надо.
— Я понимаю, но и вы поймите меня! Не могу же я разорваться! Все в отпусках.
— Виктор Александрович, я же ясно сказал: отправляй и Кочубея в первую очередь, пусть парень в себя придет.
— Анатолий Алексеевич, вы хоть меня пожалейте? — взмолился Гольцев.
— Нас, Витя, жалеть будет Градов. Так что отправляй Кочубея — насколько я знаю, у него дело к свадьбе идет. Или последнего холостяка терять не хочешь?
— С такой жизнью скоро сам им стану, — уныло произнес Гольцев.
— Ну, если только демографическую ситуацию в стране спасать, то я разрешаю, — шуткой закончил разговор Сердюк.
Гольцев еще какое-то время кипятился, но вскоре остыл. В душе он согласился с позицией Сердюка. Подключение Кочубея к проверке Литвина, по которому уже плотно работали все службы, мало что могло изменить, а тем более повлиять на результат. Зато на заключительном этапе со свежими силами он был бы кстати. Поэтому в оставшееся до прихода Кочубея и Остащенко время Гольцев занялся разборкой почты. В основном это были дежурные отписки на запросы, две ориентировки о разведывательных устремлениях иностранных спецслужб к разработкам в области ракетной техники и подробный ответ из отдела ФСБ по Йошкар-Олинской ракетной дивизии. Местные контрразведчики самым внимательным образом отнеслись к его просьбе и детально описали каждый шаг инспектора Скотта. До конца дочитать отчет ему не удалось. Зазвонил телефон оперативной связи — это был Писаренко.
— С приездом, Виктор Александрович! Как Воронеж? — приветствовал он.
— Здравствуй, Василий Григорьевич! У тебя что, камера в моем кабинете стоит? Не успел я порога переступить, а ты легок на помине?
В трубке хмыкнули, и Писаренко игриво ответил:
— И ни одна.
— Тогда чего рассказывать, и так все знаешь, — не остался в долгу Гольцев.
— Они давно не работают, батарейки сели.
— Извини, своих не дам. Остались только для фонарика, чтобы просветить твою грешную душу.
— Виктор Александрович, о святом не будем. Как съездил?
— Результативно.
— Да?.. — после паузы в голосе Писаренко зазвучали нотки ревности:
— Реально что-то прорисовывается?
— Похоже, да.
— Значит, Литвин был на Украине?!
— Не буду спешить с выводами, боюсь сглазить, — ушел от ответа Гольцев.
— Ладно. Виктор Александрович, тут такое дело: мне позарез нужен твой профессор. Пошли материалы на Дудинца, а без него, сам понимаешь, не внести ясности.
— Хочешь через него подбросить информационную куклу по «Тополю»?
— Да!
— Но ты же мое мнение знаешь: будет санкция Градова — ради бога.
— Витя, пойми, время уходит! Потом будем локти кусать, когда он сдаст секреты американцам, — взмолился Писаренко.
— Василий Григорьевич, не дави. Я все понимаю, но порядок есть порядок, — стоял на своем Гольцев… и в ответ услышал короткие гудки.
Ему было понятно стремление Писаренко разоблачить Гастролера, которого он видел в Дудинце. Но бросить сейчас все и навалиться на одного него, когда над головой как дамоклов меч висело распоряжение Градова — внести ясность в материалы проверки Литвина в недельный срок, было во вред себе. Стук в дверь отвлек Гольцева от этих мыслей. В кабинет вошли Кочубей с Остащенко.
