Лысого звали, разумеется, Кудряшом, и был он механиком-водителем с намеками, можно сказать, на гениальность.
Самым младшим по возрасту и званию был Тим. В свое время он пришел из службы снабжения, а теперь был специалистом по всевозможным типам взрывчатки, а также по разминированию.
Перед мастер-сержантом стоял большой экран, который в точности передавал все, что видел человек, контролирующий дрон с базы ВВС «МакДилл» под Тампой. Мастер-сержант подал Ловцу гарнитуру с наушником и микрофоном.
— Говорит полковник Джексон с базы в Джибути, — сказал Ловец. — Тампа, слышите меня?
На протяжении полета, до самого снижения, он постоянно был на связи с мастер-сержантом Оурдом. Но за восемь часовых поясов к западу смена в Тампе поменялась. Теперь голос был женским — густая южная тянучка, патока на тростниковом сахаре.
— Тампа слышит, сэр. За пультом специалист Джейн Олбрайт.
— Джейн, что там у вас? Докладывайте.
— Незадолго до захода солнца цель прибыла в мелкую деревушку посреди пустыни. Мы сосчитали всех, кто вылез из «технички»: пятеро в открытом кузове, из них один в красной бейсболке. Еще трое находились внутри машины. Их вожака поприветствовал кто-то вроде здешнего старейшины, после чего дневной свет стал гаснуть и силуэты перешли в тепловые инфракрасные пятна. Но с самым последним светом с севера подъехали еще два пикапа. В них находилось восемь человек, причем один из них передвигался с трудом и его с боков волокли двое. Судя по светлым волосам, это, похоже, и был пленник. Буквально за минуту наступила темнота; при этом один из тех, кто приехал с южной группой, примкнул к северной. С ней остался и пленник. Судя по красным тепловым сигналам, они разместились в двух домиках по обе стороны от центральной площади, где поставили все три машины. С остыванием двигателей пятна там исчезли. Из обоих тех домов, похоже, никто не выходил. Единственные из оставшихся тепловых сигналов исходят со стороны козьего прудка; он находится чуть в стороне от деревенской площади. Еще несколько пятнышек поменьше — это, по-видимому, собаки.
Поблагодарив оператора, Ловец подошел к стене, куда проецировались изображения. Деревня в реальном времени изучалась новым заступившим на дежурство беспилотником. У этого RQ-4 запас полетного времени составлял тридцать пять часов — больше чем достаточно, — а своим радаром с синтезированной апертурой и электрооптической инфракрасной камерой он ухватывал внизу любое, даже мельчайшее, движение.
Несколько минут Ловец меж темных квадратов домов рассматривал красноватые точки собак.
— Дэвид, какое у вас есть средство от собачьего лая?
— Против псов? Пуля.
— Громковато.
— Мы не промахиваемся.
— Один завизжит, остальные с лаем разбегутся, — с сомнением вздохнул Ловец и, повернувшись к мастер-сержанту, сказал: — Надо послать кого-нибудь в медпункт. Попросить там самых сильного и быстродействующего снотворного, желательно съедобного. А на продовольственном складе взять несколько упаковок сырых стейков.
Сержант взялся за телефон. Следопыты переглянулись. Ловец тем временем подошел к фотоснимкам, сделанным на последнем издыхании дня. Домишки из местного песчаника фактически полностью сливались с песчаными наносами пустыни; на расстоянии сложно различить даже днем. Вокруг торчало несколько чахлых деревьев, а по центру деревенской площади находился источник жизни деревеньки — колодец.
Тени под заходящим солнцем стелились с востока на запад длинными указующими перстами. Отчетливо были видны три «технички», припаркованные рядышком возле колодца. Вокруг них торчали фигуры, но было их явно не шестнадцать; скорее всего, некоторые уже разбрелись по домам. Снимков было восемь, с разных углов, но все на одну тему. Польза от них состояла в том, что можно было выверить наиболее оптимальный угол броска — с юга.
Ближе в эту сторону стоял дом, где разместилась группа из Марки, а от него в пустыню выходил проулок. Ловец подошел к подробной топографической карте, пришпиленной рядом со снимками. Кто-то позаботился обозначить на ней красным крестиком место предстоящей высадки в пустыне. Вокруг себя Ловец собрал шестерых Следопытов и с полчаса выкладывал свои наблюдения, выводы и задумки. О многом до его прибытия догадались и сами Следопыты.
Понятно, что им сейчас за какие-то три часа, буквально на ходу, приходилось усваивать детали, на проработку которых обычно уходят дни кропотливых изучений. Он глянул на часы: девять вечера. До полуночи надо уже быть в воздухе.
— Предлагаю, чтобы мы скинулись на пять кликов к югу от цели, а там дальше скачок, — подвел итог Ловец.
В британском армейском сленге он разбирался неплохо: «клик» значит «километр», «скачок» значит «марш-бросок». Так что бритты должны понять. И они поняли.
— Ты сказал «мы», Джеми, — поднял бровь капитан.
— Так точно. Я сюда, Дэвид, за тысячи миль летел не для наставлений. Руководство за тобой, но прыгаю я с вами вместе.
— Пассажиров у нас брать не принято. Если только он, понятно, не в тандеме. То есть в пристежке к Бэрри.
Ловец поглядел на стоящего рядом дылду. Не хватало еще сквозь семикилометровую толщу промозглой мглы лететь пристегнутым к этому человекообразному мастодонту.
— Дэвид, я не пассажир. Я морпех-разведчик. За мной бои в Ираке и Афганистане, погружения на глубину и затяжные прыжки. Меня ты можешь бросать куда угодно, но приземляться я буду со своим собственным парашютом. Это понятно?
— Понятно.
— На какой высоте думаете скидываться?
— Восемь семьсот.
Разумно. На такой высоте рев четырех турбовинтовых «эллисонов» практически не слышен, или, на худой конец, сходит для стороннего уха за плывущий где-то в вышине авиалайнер. Если вдвое ниже, это, конечно, уже наталкивает на разные мысли. У самого Ловца, правда, максимальная высота прыжка составляла пять двести, а это не одно и то же. На пяти километрах термальная одежда и баллон с кислородом не требуются, а вот на девяти — однозначно да.
— Ну что, — сказал он, — тогда действуем.
Дэвид попросил самого младшего, Тима, сходить в «геркулес» и принести всякие нужные причиндалы. Следопыты всегда берут с собой в дело дополнительную экипировку, а поскольку нынче после двухнедельной практики в Омане они думали, что возвращаются домой, то кое-какая полезная оснастка осталась у них в трюме «геркулеса». А при высадках без нее нельзя.
Через какое-то время Тим возвратился с тремя техниками в рабочих комбезах. Один из них тащил запасной БТ-80 — парашют французского изготовления, который у Следопытов в неизменной чести. Как и во всех силах особого назначения Британии, за ними значилась привилегия выбора для себя всего лучшего из того, что производится в мире.
Помимо французского парашюта, в эту амуницию входили американская штурмовая винтовка М4, бельгийский тринадцатизарядный «браунинг» в качестве оружия ближнего боя, а также боевой нож британского десантника «ка-бар».
У связиста Дея это была тактическая спутниковая рация PRC-152 американского производства — компактная, переносная — и британский оптический сенсор «Файерсторм» с функцией видеосвязи.
До взлета оставалось два часа. Семеро человек в операционном блоке неторопливо облачались, слой за слоем навешивая на себя оснастку, словно средневековые рыцари доспехи, сберегающие жизнь, но стесняющие движения.
Ловцу подыскали парашютные ботинки. По счастью, роста он был среднего, а потому и одежда, и амуниция подходили ему без проблем. В дополнение все навесили на себя рюкзаки Бергена с очками ночного видения, водой, боеприпасами и разными вспомогательными прибамбасами.
Во всем этом занятии им помогали трое так называемых парашютных диспетчеров. Подобно оруженосцам в старину, они готовили и сопровождали своих рыцарей-Следопытов буквально до края пандуса, прихваченные карабинами на случай соскальзывания, и провожали их взглядом в тот момент, когда те срывались в ревущую темноту.
Для пробы лямки БТ-80 и «бергена» — один на груди, другой на спине — они натянули так, что защипало кожу. Затем стволами книзу надели карабины, натянули перчатки, подсоединили к кислородным баллонам шлемы. Ловец с удивлением отметил, насколько последние похожи на его мотоциклетный шлем, с той разницей, что внизу здесь бородой свисает резиновая кислородная маска, а очки больше напоминают маску аквалангиста. Затем всё в обратном порядке поснимали.
Десять тридцать. Взлетать надо было не позднее полуночи: между базой в Джибути и тем пятачком в сомалийской пустыне, откуда предстояло совершить бросок, лежало ровно восемьсот километров. Два часа летного времени и еще два на марш-бросок к цели. В четыре утра у врагов будет самый глубокий сон и самая медленная реакция. Своим шестерым товарищам Ловец дал последний перед вылетом инструктаж.
