Двое русских держались куда свободнее. Они перешучивались с Михаилом, иногда даже беззлобно дерзили, называя его почему-то Гризли, хотя в его повадках не было ничего от неуклюжего североамериканского медведя, и вообще чувствовали себя именно так, как и должно на дружеском обеде.
Никто из них не поинтересовался, как здесь очутился Вагиф, ни один не спросил, как он себя чувствует. Невольно создавалось такое впечатление, что им и без его ответов все хорошо известно и они не собираются тратить время на эти ненужные расспросы. Обращались они к нему по имени, которое значилось в его документах, полученных в Москве. И изредка возникали небольшие накладки.
Дело в том, что Вагиф не предполагал активно использовать свои поддельные документы и потому не удосужился привыкнуть к своему новому имени. В связи с этим он иногда пропускал мимо ушей обращение к нему, не успевая сразу среагировать, что, естественно, бросалось в глаза. Но они не обращали на это никакого внимания или очень искусно делали вид, что не обращают.
Поняв, что из них ничего не вытянешь, Вагиф решил откланяться, сославшись на слабость. Более того, он согласился на предложение одного из татар проводить его до номера. Поднявшись наверх и поблагодарив за помощь, Вагиф прошел в свой номер. Постояв минуту у двери и убедившись, что его провожатый спустился вниз, он тихо выскользнул из комнаты и незаметно пробрался к номеру Михаила. Ключ от его двери Вагиф успел взять из комнаты горничных еще до ужина. Это, без сомнения, было опасно, но другого выхода у него не было.
Осторожно открыв дверь, Вагиф вошел в номер. Он молил бога, чтобы Михаил не оказался настоящим профессионалом и не подготовил обычную серию ловушек, позволяющих обнаружить чужой интерес к своей персоне, поскольку в данной ситуации он был просто не в силах найти все эти ниточки, скляночки и тем более хорошую аппаратуру. Прислонившись к двери, он глубоко вздохнул и, наконец решившись, приступил к тщательному обыску.
Света он не зажигал, пользуясь электрическим фонарем, приобретенным там же, где диктофон. Свет, исходящий от фонаря, был слаб, и приходилось сильно напрягать глаза, чтобы разглядеть многочисленные документы и бумаги, которыми был набит «дипломат» Михаила. Ничего интересного Вагиф так и не нашел, кроме непонятных на первый взгляд таблиц с какими-то цифрами и буквами. Номер был просто завален турецкими товарами, притом далеко не лучшего качества. Это был обыкновенный ширпотреб, порой куда хуже отечественного.
Оружия или какой-нибудь аппаратуры тоже не было. Быстро переписав в свою записную книжку кое-какие записи, показавшиеся ему интересными, Вагиф случайно бросил взгляд на телефон, рядом с которым увидел открытую записную книжечку. Подойдя поближе, он внимательно посмотрел на сделанные в ней пометки. Первый же телефонный номер заинтересовал его настолько, что он стал быстро переписывать все номера на странице на букву «о».
Он настолько увлекся, что не сразу уловил характерный звук вставляемого в замочную скважину ключа. Быстро положив книжечку на место, он спрятался за тяжелую портьеру, висящую недалеко от телефона.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое. Слегка переместившись влево, Вагиф разглядел Михаила и одного из татар. Они молча подошли к столу, и вскоре послышался шум наполняющихся фужеров.
— Ну, как тебе этот «турок»? — смеясь, спросил Михаил своего напарника.
— Опасный тип, — односложно ответил его собеседник.
— Очень опасный, — с нескрываемой иронией протянул Михаил. — А мы этого «опасного», как барана, продадим за пять тысяч долларов.
— Это для него слишком малая цена, — с сомнением в голосе произнес татарин.
— Ну и черт с ним, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Да, а ты не знаешь, откуда этот молодой чеченец знает его?
— Ничего конкретного он мне не говорил, просто сказал, что должник его.
— Не нравится мне все это. От этих кавказцев чего угодно можно ожидать. Присматривай за ним. А если что — нам больше достанется, а?
— Заметано, сделаем.
— Так как у нас дела с «басмачами»?
— Ты имеешь в виду турок или афганцев?
— Да какая разница, черт подери! Я имею в виду тех, к кому мы должны поехать завтра утром.
— Тогда турок. Все нормально. Все бумаги подготовлены, партия оговорена, осталось лишь договориться об окончательной цене.
— Ну, и?..
— Жмутся, не хотят платить премиальные.
— Сволочи! — в сердцах вскричал Михаил. — Они получают почти задарма лучшие в мире противовоздушные установки и не хотят заплатить несчастную премию в несколько тысяч долларов.
— Их смущает, что эта премия прежде не оговаривалась и не входит в ранее согласованную сумму. Кроме того, «товар» часто приходит в плохом виде, грязный, почти неупакованный.
— Скажи им, что если они хотят иметь дело со мной, пусть платят премию, а насчет товарного вида нечего беспокоиться, скоро этого добра они получат до пупа, бери не хочу, и сплошь в самом что ни на есть товарном виде. Передашь?
— Передам.
— Да не церемонься с ними. Сейчас хорошее оружие в цене, будут артачиться — других найдем, так этим сукиным детям и скажи… Да, а когда мы должны передать этого друга Руслана американцу?
— Завтра вечером.
— Утром отошли Руслана куда-нибудь подальше, а потом разберись с ним, не нравится он мне что-то.
— Разберусь.
— Что-то тоскливо мне, — неожиданно тихо произнес Михаил. — Может, к девкам поехать, а?
Через минуту они покинули комнату. Вагиф, аккуратно положив в карман диктофон, с помощью которого записал весь их разговор, вышел из-за портьеры. В целом все было ясно. У него, как обычно, времени было в обрез, точнее, до следующего вечера, а сделать предстояло очень многое.
Первым делом он прошел в свой номер и позвонил по телефону Руслану. Тот был уже у себя. Не вдаваясь в излишние подробности, Вагиф попросил его зайти к нему, предупредив, чтобы Руслан никому ничего не говорил.
Когда он пришел, Вагиф провел его на кухню и дал прослушать через наушники, входившие в комплект диктофона, беседу Михаила и татарина. После чего мягко, но настойчиво попросил его рассказать все, что он знает об этих людях.
Рассказ Руслана как всегда был краток. Его и другого чеченца наняли для охраны. Охранять надо было Михаила. Его представили как бизнесмена, который хочет найти связи на турецком рынке. В их функции входили его личная безопасность и выполнение мелких поручений. Деньги посулили небольшие, но чеченцам, оказавшимся в то время на мели, и эти пригодились бы. А уж потом к ним присоединились остальные.
Вагиф задал еще несколько десятков коротких вопросов, пока после одного из них Руслан неожиданно не вспомнил фразу, произнесенную как-то Михаилом в разговоре с одним из своих товарищей. Он сказал, что как только вернется в свою часть, сразу же пойдет к одному «прапору» и выбьет ему все зубы. Тот человек, к которому он обратился здесь, в Турции, по рекомендации того самого прапорщика, обманул его, подсунув некачественные кожаные куртки.
Это было уже нечто. Потом Руслан вспомнил, что всякий раз, уезжая на очередную деловую встречу, Михаил брал с собой тяжелую сумку, которая по возвращении всегда оказывалась пустой. Тогда Вагиф задал еще два вопроса. Первый — как они добирались до Турции, и второй — каким образом они провезли через границу те самые ящики, из которых перед каждой встречей извлекается то, что становится содержимым этих сумок.
Как оказалось, до Турции они добирались через Грузию на обыкновенном туристическом автобусе, систематически курсирующем по этому маршруту. Потом они откололись от группы и с тех пор живут вполне самостоятельно. Руслан не мог объяснить, почему ими давно не заинтересовались турецкие власти, но высказал предположение, что немаловажную роль в этом сыграло наличие среди них татар. Он сам слышал, как однажды Михаил, немного перебрав, громко хвастался, что местные власти у него в кулаке, поскольку кто-то там, наверху, среди турецких чиновников, приходится близким родственником одному из его ближайших друзей.
Что же касается ящиков, то они получили их несколько позже. Руслан не знал как именно их сюда доставили, но из последующих разговоров он понял, что их привезли чуть ли не на военном самолете, который сделал здесь небольшую остановку. Сам же самолет направлялся куда-то в Африку. Это показалось Вагифу несколько фантастичным. Он не мог и предположить, что военно-транспортный самолет ВВС Союза, летающий в далекую Африку, может взять и подбросить в другую страну несколько ящиков с оружием. Но в том, что это было оружие, и явно далеко не устаревшее, он был уверен на все сто.
А о сговоре между Михаилом и американцем Руслан вообще ничего не знал, и это было для него полным откровением, точно так же, как и приказ Михаила о его устранении. Молча прослушав весь разговор, он минуты три сидел неподвижно, а потом, неожиданно покраснев, с горечью сказал, что так ему и надо. Нужно было думать, с кем связываться.
