– Что вы думаете об Эбботе? – спросил его Бакли.
– Думаю, он сумасшедший.
– Да ну! – вдруг снова неожиданно вмешался Смит.
– Было бы неудивительно, если бы он помешался после всего того, через что ему пришлось пройти, – мягко произнес начальник Департамента, бросая на Смита успокаивающий взгляд.
Смит не любил полицейских.
В этот момент появился министр, одетый так, будто бы только что из оперы, – не то чтобы кто-то хотя на мгновение поверил в то, что он был в театре.
– Прошу простить меня за опоздание, – мягко сказал он. – Никак не мог уйти с одного приема.
– Приема для двоих, – театральным шепотом, но без сомнения, достигшим бы ушей публики на балконе, произнес кто-то.
Министр был коренастым мужчиной средних лет. Его вечерний наряд сидел на нем несколько мешковато и по-клоунски, впрочем, в его жизни случались и более нелепые вещи. У него было лицо профессионального политика: всегда готовое к улыбке, но ничего не упускающее. Он был сыном шахтера и очень этим хвастался, хотя спускался под землю всего один раз с инспекцией, уже будучи членом парламента. Когда-то он был способным мальчиком, его образование оплатили и он получил стипендию. Он далеко пошел, и пошел бы еще дальше. Но вместе с этим он сделал все, чтобы не потерять свой йоркширский акцент, который давал ему возможность говорить так, как говорит народ. При необходимости он мог легко переключиться на притворную йоркширскую манеру.
Теперь политик говорил мягко, почти без следа провинциального акцента или чрезмерной изысканности.
– Кофе с коньяком для министра, Элис, – распорядился начальник Департамента.
– Просто коньяк, пожалуйста.
– Боюсь, это не самая лучшая марка. И у нас нет содовой.
– Мне не нужна содовая.
Он сделал глоток и поставил стакан.
– Откуда это у вас?
– Подарок.
– Это в подарок? – переспросил министр. – Думаю, я все же не откажусь от кофе.
Когда Элис дала ему кофе, он вылил в чашку остатки коньяка и залпом, как лекарство, выпил содержимое.
– Нет, спасибо, – остановил он Элис, когда она собралась налить ему еще. Он слегка извиняясь улыбнулся ей. – Мне это было просто необходимо, – добавил он.
Девушка с любопытством посмотрела на него. Он был одним из тех мужчин, которых ее мать называла французским словом roue – распутник. Но слова "рабочий класс" и "распутник" как-то не складывались у нее в голове в единое целое. В ее представлении roues были утонченными представителями высшего класса с маленькими подбородками, влажными губами, смешно произносящими букву "р" на французский манер.
– Итак, – сказал министр, – что там за слухи про покушение?
– Ах да... – начал начальник.
– Скажу вам откровенно, я нахожу это столь же отвратительным и безбожным, сколь и невероятным. Во-первых, я что, действительно должен поверить в то, что британское правительство планировало убийство? Убийство? Чернокожего?
Суля по его тону, можно было подумать, что все было бы не так ужасно, если б это был хотя бы белый человек.
– Я имею в виду, что убийство – это ведь, как они говорят, не наш метод? Разве не так? Мы действуем политическими средствами.
Начальник Департамента выжидал, не будучи уверенным в том, был ли вопрос риторическим, или министр просто собирался пуститься в свои обычные политические разглагольствования.
– Разве не так? – повторил министр.
Начальник, который тоже умел быть мягким, ответил:
– Ну, конечно, так, господин министр. Конечно, так. Как правило, нет, то есть... Мм, не записывай это, Элис, это не для стенограммы.
Элис отложила карандаш и блокнот.
– Но иногда, господин министр, к счастью, крайне редко, в интересах безопасности государства и международного благополучия и даже в целях поддержания и укрепления мира, становится необходимым... ну, как бы это сказать, удалить противника, устранить, убрать его.
– Но этот парень, он же наш друг. Очень хороший друг.
– Да, – ответил начальник, – сейчас он наш друг. Но два года назад... – Он кивнул Армстронгу, который продолжил:
– Была угроза войны. Еще одного Конго, еще одной Биафры, только потенциально еще более страшной.
– В каком смысле?
– Это поставило бы под угрозу все наше финансовое положение в этом регионе. У нас и нашего бизнеса там завязаны большие деньги.
– Хм, – сказал министр и кивнул, парень из рабочих предместий, он отлично понимал всю важность денежного вопроса.
– А кроме того, – продолжал Армстронг, – это в большой степени открыло бы дорогу туда русским. Помимо человеческих потерь. В основном местных жителей, разумеется.
– Ну, нет худа без добра, – заметил министр, демонстрируя вкус к иронии высшего класса. – А при чем здесь Нжала?
– Он угрожал начать войну.
– Войну? Один?
– При поддержке Советов. Это привлекло бы американцев, потом всех остальных, и один Бог знает, во что бы это все вылилось.
– Ситуация действительно была угрожающей, – добавил начальник. – Поэтому было принято решение пойти на такой... экстренный шаг.
– Кем принято? – резко спросил министр.
– Вашим ведомством, – последовал мягкий, как бархат, обволакивающий и липкий как масло, ответ.
– Я не был министром два года назад.
– А, – сказал начальник, – тогда, должно быть, так, посмотрим, это было как раз перед предпоследней перестановкой. В таком случае...
– Не важно, – прервал его министр. – Это в любом случае прошло бы через Кабинет министров. Итак, вы послали агента?
– Ричарда Эббота. Нашего лучшего профессионала.
– Который провалился.
– Которого предали, – снова вмешался Смит.
– Кто?
– Предположительно кто-то на месте, – ответил начальник.
– Я не верю в это, – решительно сказал Смит.
Скрывая раздражение, начальник Департамента сказал:
– Это самое очевидное и, по сути, единственное объяснение.
– У вас есть другое? – на этот раз министр обратился напрямую к Смиту.
– У меня нет никакого объяснения, – ответил Смит. – Но это дело плохо пахнет, более того, оно кардинально воняет.
Он сомневался. Лицо начальника Департамента не выражало никаких эмоций, но Смит знал, что босс был раздражен.
– Продолжайте, – сказал министр.
– У Эббота было только два местных агента. Обоих я лично завербовал больше десяти лет назад, когда работал там в британском представительстве. Это было как раз тогда, когда стране была дарована независимость.
– Где тогда был Нжала? – спросил министр.
– В тюрьме, – ответил Смит. – Где и должен был бы остаться еще лет на сорок. В любом случае, мы решили, что хорошо бы иметь там кого-нибудь, чтобы... знать, что там творится. И я завербовал парочку ребят, которых не устраивал новый режим и которые, как мне показалось, будут служить нам верно.
– Может быть, вы ошиблись? – возразил министр.
Смит пожал плечами.
– Они оставались верны в течение десяти лет. Кто ожидает большего от негров и индейцев?
– Возможно, они проболтались кому-то, кому, по их мнению, могут доверять, – предположил начальник Департамента. – Такое иногда случается.
– Такого не случилось ни разу за десять лет, – ответил Смит.
– Но у вас ведь нет другого объяснения?
"Оно у меня есть, – думал Смит, – но я не стану говорить об этом в данном обществе".
– Нет, господин министр, – ответил он. – Боюсь, его у меня нет.
– Во всяком случае, я надеюсь, что эти люди не были проинформированы о том, в чем состояло задание Эббота?
– Естественно нет, – ответил начальник Департамента, – но они знали, что Эббот был британским агентом, и этого было достаточно.
– А что с ними случилось? Нам известно?
– Их забили до смерти полицейские Нжала, – ответил Смит. – Странное вознаграждение, если они и вправду сдали Эббота.
Он посмотрел на начальника Департамента.
– Мне кажется, от всего этого смердит за километр.
– В любом случае, это всего лишь догадки, которые не имеют большого значения, – сказал начальник. – Что сейчас действительно важно – как остановить Эббота.
– Вы думаете, он сумасшедший? – спросил министр. Он посмотрел на Смита, тот пожал плечами.
– Я сомневаюсь.
– Да точно! – возразил старший суперинтендант Шеппард. – Только псих станет предупреждать о том, что собирается убить.
– Он не рассматривает это как убийство, – ответил Смит. – Для него это выполнение приказа, причем нами же и отданного.
– Ага, – сказал Шеппард, – маньяки обычно видят все по-другому, нежели мы.
– А почему мы передумали насчет Нжала? – спросил министр. – Да так резко. Не забывайте, я тогда еще не был министром.
– Ну, было несколько причин, – начал начальник Департамента.
– Нефть, – сказал Смит.
– Были и другие...
– Уран, – продолжил Смит.
– Конечно, конечно, – вот почему полковник здесь – чтобы пересмотреть свою компенсацию за поставки.
