Главным аргументом против интерната было как раз то, что тридцать лет назад побудило его создать – островное местоположение. Тогда считали благом, что дети с нелегкой судьбой и с отклонениями в развитии будут спрятаны от людских глаз. Теперь в областном управлении образования шел нешуточный спор между теми, кто называл интернат тюрьмой и предлагал детей с острова убрать, и теми, кто считал, что надо все оставить, как есть.
Последний раз совсем было решили интернат ликвидировать, а детей рассовать по всей области. На остров приехала комиссия и к вечеру уехала назад, составив обширную справку о том, что детей надо переселять – мол, их социализация, ограниченная островной территорией, идет неправильно, да и вообще на острове создалась депрессивная психологическая обстановка, поскольку здоровых детей, которые посещают обычную школу, существенно меньше, чем тех, что нуждаются в коррекционном обучении.
Ираида справку прочла, выругалась, собрала в портфель всевозможные грамоты и благодарности, полученные коллективом за многолетний труд, и отправилась в Москву. Среди бумаг был и сертификат, полученный года три назад ученицей пятого класса Наташей Сениной за участие в международной выставке детского рисунка в Венеции. Наташа с трудом освоила таблицу умножения и говорила так невнятно, что ее с трудом понимали даже те, кто постоянно с ней общался. Но рисовала потрясающие акварели, причем школьный учитель рисования, он же учитель труда, увидев впервые ее рисунки, отправился в Астрахань и накупил на всю зарплату красок и альбомов, а для себя – учебников по технике акварельного письма.
Он же сообщил Ираиде почерпнутую в Интернете сногсшибательную новость о том, что за один из рисунков Наташи были предложены безумные деньги – десять тысяч евро. Но, как водится, деньги эти получить не удалось, никто не знал, как это сделать.
Остался только сертификат, согласно которому венецианскую выставку вместе с Наташиными работами в течение года будут возить по всему миру, а позже, с согласия правообладателя, она навсегда останется в Венеции, в музее местного муниципалитета.
"Правообладатель" на сей счет ничего, разумеется, сказать не мог, также, впрочем, как и его, а точнее, ее родители: их следы лет пять назад были потеряны, и судьбой девочки они не интересовались. Тогда Ираида купила самое роскошное по местным меркам платье. Подарок был объявлен премией, полученной Наташей за участие в выставке, а на "правообладание" махнули рукой – пусть будет, как будет!…
Ираида вернулась на остров через три дня, а вслед за ней в областное управление пришло распоряжение министерства – интернат не трогать. Местное начальство мигом сообразило, что это козни упрямой Багавеевой, но воевать со своевольной директрисой не стало. Ходили слухи, что она когда-то училась с нынешним министром образования… Поэтому ей пакостили по мелочам: то финансирование урежут, то пожарных пришлют печные трубы проверять. Но публично даже хвалили, удивляясь про себя, как это старой грымзе удается столько лет не вляпаться в какую-нибудь историю, когда ее можно было бы с чистой совестью снять с работы.
Дети не тонули, инфекционными болезнями массово не болели, а деревенские на них не жаловались. Даже наоборот, считали, что наличие интерната делает жизнь на острове осмысленнее и благороднее. Тоня Шебекина приглашала интернатских в свой клубный драмкружок, а местная рыбацкая артель взяла над интернатом шефство и снабжала детишек свежей рыбой, а иногда – втихаря – браконьерской икрой. Найди в России школу-интернат для не слишком счастливых детей, где на столе бывает такое…
Ираида никогда не была замужем, хотя, по рассказам островных старожилов, в молодости считалась красавицей. Этот тип женщин хорошо известен, их судьбы похожи друг на друга, как написанные под копирку. По молодости эти красавицы, с виду неприступные и холодные, регулярно отвергают внимание многочисленных мужчин, среди которых не находится достойного ни по характеру, ни по уму. В случае с Ираидой еще и работа не способствовала строительству семейного очага. Если женщина обладает по-настоящему добрым сердцем и искренне любит детей, то отдает себя им без остатка. Ираида так и жила, сжигая молодые силы в обустройстве детей, обделенных родительской заботой и лаской.
Ближе к сорока она тяжело влюбилась в женатого мужика – отставного военного, приехавшего на остров погостить. Чуть с ума не сошла, разрываясь между сжигающим ее чувством и стойким убеждением в том, что уводить человека из семьи нехорошо. А где в ее годы найти неженатого, да еще чтоб не урод, не запойный и чтобы с головой дружил? Так и осталась одна, коротая бабий век в интернате, который стал смыслом всей ее жизни…
…Ираида Хасбулатовна напряженно прислушалась к нарастающей стрельбе. Даже подошла к окну и встала на цыпочки. Но и после этого ее глаза оказались слишком низко – в зале все окна упирались верхним краем в пятиметровый потолок. Она вытянула шею, силясь разглядеть хоть что-то, из того, что творилось на улице. Тут в решетку звонко ударила пуля, отчего решетка и, казалось, вся стена запели на разные жалобные голоса, а сама Ираида присела с редкой для своей крупногабаритной комплекции прытью.
– Дети все собраны, проверили? – тихо спросила она, обращаясь к двум женщинам, которые оказались на полу рядом с ней. Одна была молодой миловидной блондинкой в очках, которые ее не только не портили, а напротив, придавали шарму: этакая скромница со стройными ножками, осиной талией, красивой высокой грудью и застенчивым, но одновременно кокетливым взглядом из-под длинных пушистых ресниц.
Вторая, ровесница Ираиды, была большой и рыхлой, с натруженными руками, которые не брал островной загар, и руки всегда выглядели как после стирки в ледяной воде, будто распухли и даже посинели от холода.
– Все! – ответила молодая. – Только там очень тесно…
– Зато безопасно! – возразила Ираида. – Михаил Семенович с ними?
– Где ж ему быть?! – отозвалась пожилая. – Стрельбы боится. Белый весь стал. Мужик тоже… – презрительно буркнула она.
– Какой есть! – почему-то обиделась за учителя рисования Ираида, распрямляясь во весь рост. Ее собеседницы тоже поднялись, опасливо поглядывая на окно. – Скажите спасибо, что двадцать лет тут пашет! За свои пять триста на руки! В городе за раскраску афиш больше платят!
…Где-то совсем близко ухнул взрыв, потом еще один. Ираида инстинктивно дернула головой.
– Где остальные… я имею в виду взрослых?
– Я посоветовала наверх идти! – ответила старшая. – Там перекрытия деревянные. Если крыша рухнет, шансов больше, чем внизу.
– Хорошо, Валентина! – одобрила действия завуча Ираида. – Судя по всему, начался штурм острова. С минуты на минуту интернат попробуют взорвать. Что твой Саид говорит, Луиза? Ты с ним шепталась, я видела…
– Зачем вы так, Ираида Хасбулатовна? – возмутилась блондинка. – Сами же просили, если начнет знаки внимания оказывать, не упираться…
– Ладно, не дуйся! Что он говорит?
– Он сказал, что в случае чего готов меня вывести… одну.
Ираида и завуч переглянулись.
– Ну, а ты?
– Что я?! Деньги предложила! Как договаривались. Чуть не убил, когда я о детях заикнулась!…В жены меня зовет! А я каждый раз нос зажимаю, когда с ним разговариваю! От него разит жутко… Не хочет он денег…
На улице опять ухнуло.
– Попробуй еще! – то ли попросила, то ли приказала Ираида. – Может, сейчас, во время штурма, сговорчивее будет.
Отчетливо громыхнул замок, которым боевики закрывали снаружи входную дверь. Она открылась, и все звуки жаркого летнего дня, сотрясаемого непрерывной стрельбой и взрывами, ворвались в усадьбу и разбежались по ее многочисленным закоулкам.
– У тебя полминуты! – проорал, перекрикивая звук стрельбы, высокий красивый парень, обращаясь к Луизе так, будто они были вдвоем. – Скоро наши все взрывать начнут!…Пошли!
Луиза стояла, не шевелясь, с каменным лицом.
– Саид, – тихо, но решительно сказала она наконец, – останови взрыв! Прошу! Тут же дети!
– Дура!!! – заорал боевик. – Здесь радиоуправляемый заряд. Беги!
– Идите, Луиза! – спокойно сказала Ираида. – Он действительно не может ничего сделать. Даже если захочет… Может, хоть вы спасетесь…Знаете, любезный, – обратилась она к парню, – заберите с собой хотя бы самых маленьких, человек двадцать. Вам это зачтется на небесах!…
– Что?! – взвизгнул Саид. – Зачтется?! А ну! – он дернул затвор и дал короткую очередь в потолок, нимало не заботясь о том, что пули дают смертельно опасный рикошет. Женщины инстинктивно вскрикнули и зажмурили глаза, а Саид схватил за руку Луизу.
– Я лодку припас! – жарко выдохнул он. – Резиновую! В плавни пойдем! Там не найдут! Пошли!!!
Он легко, как ребенка, одним движением вытолкал Луизу на улицу, и с грохотом захлопнул за собой дверь.
