Это же нонсенс — борцы с ее расхищением остались, а, собственно, предмета, который надо было охранять — не стало. Нелюбимые всей милицейской когортой «бэхи», как называли, без особой симпатии, работников ОБХСС остались без работы? Но растерянность была недолгой.
Да, исчезла система распределителей. Да, наступило время того, что почему-то назвали «разгулом» демократии и свободы. Но, государство-то, осталось? И, пусть предпринимательство перестали называть спекуляцией и награждать за нее солидным сроком по статье УК, но разве умным людям, стоящим у власти, было непонятно, что карательный орган просто необходим?
И, если быть честным, он действительно был необходим — мутная волна мошенничества, «кидалова», финансового бандитизма захлестнула страну. В качестве противодействия криминалитету создавались структуры с новыми аббревиатурами — ОБЭП, ОБНОН, УБОБ, ОМОН. Вернее, они задумывались, как противодействие криминалу. А получилось, как всегда — они с ним слились.
От этого слияния выиграли все, кроме обывателя и тех, кто пытался заниматься бизнесом не «по понятиям». Бывший ОБХСС, ставший ОБЭПОМ в составе «шестого» управления, которое задумывалось создателями, как карающий меч в руках правосудия, «крышевал» экономических преступников, банковский отдел — покрывал преступления в банковском секторе, ОБНОН — взаимовыгодно сотрудничал с отечественной наркомафией. Только «бандитский» отдел, как всегда безденежный и «голимый» гонялся за шушерой, рискуя схлопотать пулю от «отморозков», коих развелось без числа.
Уважаемый человек, Григорий Кондратюк, в «шестом» управлении занимал пост заместителя начальника и, именно тут, начался его настоящий взлет. Дядя, к тому времени, персональный пенсионер МВД СССР и совладелец нескольких совместных предприятий, акционер двух банков и, даже, одной, известной на весь бывший Союз, гостиницы, мог бы гордиться племянником. Зерно упало на благодатную почву и дало превосходный побег.
Бизнес Григория Ивановича тоже был многолик, многогранен и прибылен, несмотря на отсутствие социалистической собственности. Ее место благополучно заняла собственность капиталистическая. Государственная собственность тоже, несмотря на название, приносила доходы вполне конкретным людям. Так что поле деятельности было необъятным. И особое место в душе Григория Ивановича, наверное, в силу генетической предрасположенности, занимала контрабанда.
В сравнении с бывшей империей, независимая новообразованная Украина была открыта для торговли и связанных с ней легальных и нелегальных операций, как пьяная маркитантка родному полку. Во всех смыслах. Каждый город, с помощью коммерческих структур, организовывал свое снабжение самостоятельно. Все — одежда, лекарства, продукты питания, спиртное, сигареты, электроника, что раньше завозилось централизованно, через считанные порты, аэропорты, железнодорожные терминалы, теперь поступало непосредственно в пункт назначения. В адрес частных лиц, компаний, торговых групп, которые росли, как грибы после дождя. Здесь же, на месте, грузы проходили таможенную очистку, за них платилась пошлина, налоги и прочие обязательные отчисления государству. Так как государство, что объективно, меры во взимании «доли» с торгового люда никогда не знало, то не было в стране негоцианта, который не пытался бы эту долю максимально сократить. А, лучше всего, вообще, превратить в фикцию. А превращение доли государства в фикцию в этом случае — называется хорошо известным словом — контрабанда. Есть, правда, контрабанда, в которой государство, в лице своих слуг, имеет свою часть прибыли. Именно для этого создаются разного рода привилегии — фонды, объединения, союзы, имеющие льготы. Заплати небольшую часть «прикрытию» с официальными льготами, и вези себе спокойно. Такая, легализованная, контрабанда Кондратюка не интересовала. За ней стояли силы, перед которыми он даже во сне вытягивался по стойке «смирно», а вот другая, по-настоящему «черная» — тут совсем другое дело. Тут была настоящая нажива. Тут Григорий Иванович был беспощаден к нарушителям закона. Товар конфисковывался и уходил «налево», по наработанным за годы каналам. Причем, нарушитель, у которого груз был отобран, и пискнуть супротив боялся, чтобы не схлопотать срок. И на «крючке» оставался, по причине чего или регулярно платил Кондратюку «отпускные», или, что чаще, приглашал его в «долю». В этом случае, в дальнейшем, все протекало без осложнений и «счастливчику» оставалось только решать вопросы с таможней, возможностей, к чему, была масса.
Еще одним источником вдохновения, радости и денег для Григория Ивановича была «обналичка», тут он, можно сказать, был коллегой Тоцкого. Только, в отличие от Тоцкого, для того, чтобы наладить этот бизнес, Григорию Ивановичу не надо было ничего организовывать. Достаточно было кое-чего не замечать, кое-что «спускать на тормозах», кое о чем — заранее предупреждать. Для отчетности и победных реляций — раз в пару месяцев «разрывать в клочья» независимые, то есть не платящие ему законную часть, команды «обнальщиков», возникающие ежедневно и рвущиеся в этот опасный бизнес, как мотыльки на огонь.
Для обнаружения фирм-однодневок, на самом деле, не надо быть Пинкертоном, достаточно одного взгляда на банковскую распечатку (а доступ «шестерки» к подобного рода документам был обеспечен законодательно), чтобы по обороту вычислить «бабочек». Дальше — поднять назначение платежей и, фактически, завтра можно брать всех «теплыми», вычислив только адрес, по которому производится раздача денежных средств.
Но, говоря словами классика, «если звезды зажигают, то это кому-нибудь нужно». Борьба ОБЭПА и «банковского» отдела с «обналом» носила затяжной, позиционный характер. Обе стороны, сидя в окопах, занимались своим делом, изредка имитируя боевые действия. И получая обоюдную выгоду. Те, кто не работал под «шестеркой», или не работал на тех, кто был недосягаем для рук правосудия — или садился за решетку на долго, или платил такие «отступные», что их сумма называлась почтительным шепотом. Только «подшефные» фирмы Тоцкого за месяц передавали своим «кураторам» сумму, в которой нолей было ровно пять, а первая цифра варьировалась в зависимости от месяца.
К сожалению Григория Ивановича, его структура недолго оставалась единственной на этом тучном пастбище. После непродолжительной, но жестокой войны, свое место на рынке финансовых услуг заняли «смежники» из СБУ, а, чуть позже, и налоговые службы. Все вместе, единым фронтом, они «ощипывали» попавшихся на «карандаш» бизнесменов, подминали под себя их фирмы, создавали свои предприятия, выстраивали собственные финансовые схемы.
Это не было «государевой службой». Это было сочетание приятного с полезным: властных полномочий и предпринимательской деятельности. Плюс ко всему, они обладали привилегиями «карающего молота» и, по заказу соответствующих лиц, либо просто за хорошие деньги, могли обеспечить крах любого бизнеса. Чист или нечист этот бизнес перед законом — не имело ровным счетом никакого значения. Тем более что абсолютно честных, особенно при таких законах — не бывает. И, вообще, как говорил неплохой писатель Фридрих Дюрремант: «Если любого мужчину после тридцати лет посадить в тюрьму без официальных обвинений, то, в глубине души, он будет знать за что».
Уничтожение под заказ было делом несильно сложным. Имея под рукой государственную машину, нужно было только четко понимать, насколько мощную ее часть надо задействовать. Тут прокалываться было опасно. Недооценка сил противника была чревата ответным ударом, а пропускать удар Григорий Иванович считал унижением, свидетельством некомпетентности. Вцепишься не в того, в кого надо, а потом костей не соберешь. Бывали, знаете ли, прецеденты. Кто ж знал, что за мелким «коммерсом» с уголовными повадками, которого Кондратюк «мочил» в 94-том (по хорошо оплаченной просьбе одного из городских столпов общества, освобождавшего бизнес-пространство для своего зятя), окажется член Верховного Суда, который приходился тому самому «коммерсу» родным дядей по материнской линии?
Тогда Кондратюк глубоко раскаялся в том, что до того, как его «орлы» разгромили офис племянничка, а ему самому сломали три ребра и нос за «сопротивление при аресте», не навел подробные справки. И на коврах вельможных пришлось отстоять не один час, и деньги вернуть, и … Да, что вспоминать! За всю трудовую биографию таких случаев было всего четыре, и каждый из них оставил в душе Григория Ивановича глубокий шрам. Но дал ему необходимый опыт. Картина связей и знакомств будущего подследственного должна быть полной — чтоб ни один дядя не проскочил. Табель о рангах — это вам не хухры-мухры. Заказчик должен быть всегда выше, чем возможная крыша жертвы — а там пусть разбираются между собой. Видимость законности — именно не закон, а видимость — должна соблюдаться неукоснительно. Если надо кого помять, для этого есть силовая поддержка в виде «пернатых», с минимумом мозгов и чесоткой на конечностях. А уж вечером, в кабинете, аккуратненько дожмем. Или в камере «допрессуем».
