— Извини, Марк, я подразумевал совершенно другое… — Саймон поймал его за руку и с жаром заговорил: — Выслушай до конца. Если следовать твоей логике, то директору и мне следовало застрелиться. Эймс ходил у него в любимчиках, а я сидел с ним в одном кабинете и, как видишь, на улицу не вышвырнули.
— Тебе повезло, — буркнул Перси.
— Ты в неудачниках тоже не ходишь. В конце концов, что такое разведка — это дорогая игрушка в руках политиков. А с ней легко не расстаются.
— Именно игрушка! Ее не выбросят, а вот с нами церемониться не станут — поиграют… и на свалку.
— Спорный вопрос. Еще неизвестно, кто и кем играет. Мой тебе совет: не накручивай себя. В твою пользу говорят блестящая вербовка Фантома и его информация. Она получила наивысшую оценку не только в Лэнгли, но и у наших «яйцеголовых». Что касается Ковальчука, то обвинения ему не предъявили, и, как оно дальше повернется, еще неизвестно. Поэтому не вешай нос, а лучше, как следует, развейся, — предложил Саймон.
— Это что же, вернуться в компашку к «голубым»? — съязвил Перси.
— А что, очень даже милые ребята, — рассмеялся Саймон.
— Я заметил: ты среди них как рыба в воде.
Слой грима на лице Саймона не смог скрыть вспыхнувшего на щеках румянца. Смутившись, он пробормотал:
— Это же в интересах твоей безопасности.
— Не знаю, не знаю, где я за свою задницу больше опасался: в компании тех гомиков, или когда шел на встречу с Фантомом, — отыгрывался Перси за то, что испытал двадцать минут назад, когда оказался в окружении гомосексуалистов.
— В любом случае твоя задница уцелела, — свел все к шутке Саймон и поспешил свернуть встречу: — Нам пора расходиться. Желаю удачи, Марк! Все будет о’кей!
— Хотелось бы верить, — пробормотал Перси и вяло пожал руку Саймона.
Тот, оставив после себя запах дорогого одеколона и косметики, быстрым шагом направился на выход из сквера. Перси, проводив его тоскливым взглядом, тяжело опустился на лавочку и несколько минут оставался без движений. В голове и душе воцарились омерзительная пустота. Ему не хотелось возвращаться ни в гостиницу, ни в Берлин, ни тем более в Вашингтон. От одной только мысли, что впереди предстояли изнурительные опросы-беседы в Службе специальных расследований, проверка на детекторе лжи и встреча с мерзавцем Ковальчуком, внутри Перси все переворачивалось.
Вскоре вечерние тени заскользили по асфальту и напомнили ему, что пора отправляться в аэропорт. Возвратившись в гостиницу, он собрал вещи и вызвал такси. По дороге в аэропорт Перси пришлось изрядно понервничать. Разговоры о московских автомобильных пробках оказались не преувеличением. Столица России никак не хотела выпускать его из транспортного капкана. В последний момент он успел встать на ступеньку трапа самолета, а дальше все завертелось с головокружительной быстротой. Через два часа боинг приземлился в Берлине. Но и там Перси не удалось перевести дыхания: началась регистрация на рейс до Вашингтона. Короткий разговор с Брауном не прояснил ситуации. Тот выполнил чисто техническую функцию: встретил и передал билет. Спустя час Перси был в воздухе. Монотонный, убаюкивающий гул моторов, не успокоил разгулявшиеся нервы, в голову лезли самые нелепые мысли. Весь полет он провел как на иголках и прилетел в Вашингтон совершенно разбитый.
У трапа Перси поджидали два чем-то неуловимо похожих друг на друга «бульдога» из Службы специальных расследований. Встреча больше походила на арест. Они, не отступая от него ни на шаг, проводили к машине, там вежливо, но настойчиво усадили на заднее сиденье и крепко стиснули телами. Попытка завязать разговор, чтобы прощупать почву и узнать, что его ждет впереди, не увенчалась успехом. «Бульдоги», подобно египетскому сфинксу, хранили надменное молчание. Вскоре впереди показалась стеклянно-бетонная громада штаб-квартиры ЦРУ, и неприятный холодок заструился по спине Перси. Впервые за все годы службы он почувствовал себя в положении обгадившегося с головы до ног. Профессионал с более чем двадцатилетним стажем службы, под закат карьеры потерявший всякий нюх и проворонивший под носом вражеского агента, в глазах сопляков из Службы специальных расследований должен был представлять собой полное ничтожество.
Выйдя из машины, Перси бросил тоскливый взгляд по сторонам и как на плаху побрел к входу. Проверка документов, скоростной лифт, мягкая, скрадывающая шаги ковровая дорожка в секторе Службы специальных расследований, просторная приемная и кабинет начальника особой группы — все это промелькнуло перед глазами Перси с калейдоскопической быстротой. Ее глава Фрэнсис Кейдж, холодно пожав ему руку, оскалился дежурной улыбкой. Но она не ввела Перси в заблуждение: Служба специальных расследований была не тем местом, где до обеда пили кофе и потом травили анекдоты, а Кейдж был не тем человеком, который вел душеспасительные беседы. Кличка Главный инквизитор, намертво прилипшая к нему, сама по себе говорила о многом.
— Как долетел, Марк? — начал он разговор с дежурного вопроса.
— Без приключений, — буркнул Перси.
— Как с погодой в Москве?
— Лучше, чем здесь. Тут то в жар, то в холод бросает.
— Хо-хо! — поняв намек, наигранно хохотнул Кейдж и пригласил к креслу: — Проходи и располагайся как у себя дома.
— Дома? Ну уж нет, будь на то моя воля, я бы здесь и секунды не задержаться.
— Ну, что ты, Марк! Неужели о нас такие ужасы распространяют?
— Я, по крайней мере, ничего хорошего не слышал. И откровенно говоря, не хотел бы слышать.
— Спасибо за прямоту. Что поделаешь, таков наш крест, но кто-то его должен нести.
— Как говориться, каждому свое. Только на мне его не надо ставить.
— Марк, ну, почему так мрачно? С нашей стороны было бы непростительной ошибкой мешать работе такого блестящего разведчика, как ты. Твой успех в работе с Фантомом получил высокую оценку у директора, и с ним связывают большие надежды, — продолжал гладко стелить Кейдж, а его холодные глаза как рентгеном просвечивали Перси.
— Спасибо, Фрэнсис, на добром слове! Но это не только моя заслуга. Мне очень помогли Саймон и его парни. Они отработали блестяще.
— Не надо скромничать, Марк. Твои заслуги общеизвестны.
— Но сегодня они ничего не стоят.
— Марк, перестань себя хоронить! У тебя все впереди.
Эта фраза Кейджа стоила многого, и на душе Перси отлегло. Но через мгновение неприятный холодок снова окатил его спину. Главный инквизитор снова качнул его на «качелях страха». Вяло пожевав губами, он заявил:
— Слов нет, Фантом — ценный агент, а вот перспектива нашей работы с ним, к сожалению, вырисовывается не столь радужная. К сожалению, на каком-то этапе была допущена серьезная ошибка.
— В чем? Какая? — и голос Перси дрогнул.
— Трудно сказать. Пока мы располагаем лишь сведениями о том, что к русским произошла утечка информации об операции. Виной всему «крот», а он находился рядом с тобой. Мерзавец! Он дорого заплатит за предательство. Мы вытащим его из норы и посадим на электрический стул! — заявил Кейдж, и его глаза грозно блеснули.
Перси поежился и осипшим голосом спросил:
— Насколько сведения о нем достоверны?
— Более чем. Нет никаких сомнений, что действует «крот»!
— И этот «крот» — Ковальчук?
— Ковальчук?! С чего ты взяли? — насторожился Кейдж, а его губы сложились в одну жесткую складку.
Перси понял, что невольно подставляет Саймона и поспешил отыграть назад:
— Ну, не Саливан же?!
— И все-таки почему Ковальчук? — продолжал допытываться Кейдж.
— Об этом говорит простая логика. На первом этапе операции с Фантомом, кроме меня, Саливана и Дункана, к ней был допущен Ковальчук.
— А ты что, Дункана исключаешь?
— Сэма? Исключено!
— И на чем основывается такая уверенность?
— На интуиции.
— Интуиция? А что она тебе говорит о Ковальчуке?
Перси замялся, так как все еще не мог поверить в то, что тот оказался «русским кротом».
— Вы ведь были близки, не так ли? — наседал Кейдж.
«Близки? Уже в друзья записали. Сволочи! Что вы еще на меня накопали?» — гадал Перси и соображал, как так ответить, чтобы не попасть впросак. Любое неосторожно сказанное слово могло обернуть против него. Он поднял голову и, встретившись с взглядом Кейджа, отвел голову в сторону. В глазах Главного инквизитора читалась неумолимая решимость найти и покарать предателя. «Ты и мать родную не пожалеешь!» — с тоской подумал Перси и выдавил из себя:
— В последнее время Ковальчук вел себя нервозно, стал злоупотреблять спиртным. Но тому есть объяснение — конфликт с резидентом Саливаном. И здесь я бы…
— Это нам известно! — перебил Кейдж и потребовал: — Марк, забудь о щепетильности! Здесь не тот случай. Речь идет об угрозе национальным интересам страны, а не о бытовой склоке между сотрудниками.
