– Вчера в середине дня. Плюс-минус пару часов. Точнее я узнаю, когда проведем анализы.
– Но вчера в это время американцы были в полицейском участке в Арнеме, – сказал Дикстра. – Это бесспорно. У них была авария с машиной в десять утра, в четыре их отпустили, и они провели ночь в отеле Рийн. Они могли выехать из отеля ночью, приехать сюда, убить его и вернуться к рассвету.
– Никаких шансов, – сказал профессор, вставая. – Этот человек был мертв не позже, чем в два часа пополудни вчера. Если они были в это время в Арнеме, то они невиновны. Прошу извинить, таковы факты.
Дикстра выругался. Его сержант начал наблюдение через тридцать минут после того, как убийца покинул бар.
– Мои коллеги в Арнеме сказали мне, что вы направлялись во Влиссинген, чтобы успеть на паром, – сказал он Куинну и Сэм, отпуская их ночью.
– Это так, – подтвердил Куинн, собирая свой тщательно просмотренный багаж.
– Я был бы вам признателен, если бы вы продолжили свой путь в этом направлении, – заявил старший инспектор. – Мистер Куинн, мы приветствуем иностранных гостей в нашей стране, но создается впечатление, что куда бы вы ни поехали, у голландской полиции появляется масса лишней работы.
– Я искренне сожалею, – сказал Куинн прочувствованно, – Поскольку мы опоздали на последний паром, устали и проголодались, не могли бы мы провести ночь в отеле и уехать утром?
– Хорошо, – сказал Дикстра, – двое моих людей проводят вас из города.
* * *
– Я начинаю чувствовать себя как королева, – сказала Сэм, входя в ванну в их номере в Центральной гостинице.
Когда она вышла, Куинна не было. Он вернулся около пяти утра и спрятал «Смит и Вессон» на дно косметички Сэм и успел поспать два часа перед утренним кофе.
Поездка во Флашинг прошла спокойно. Куинн был погружен в свои мысли.
Кто-то убирает наемников одного за другим, и теперь ему просто некуда ехать. Разве что… назад в архив. Возможно, удасться оттуда что-нибудь извлечь, но это было очень маловероятно. Со смертью Преториуса след преступников был холоден, как треска, умершая неделю назад, и столь же зловонен.
У въезда на паром, отправляющийся в Англию, стояла полицейская машина города Флашинга. Два полицейских офицера в ней заметили, как «опель-аскона» медленно въезжал в трюм парома. Но они подождали, пока не закрылись ворота и судно направилось к устью Вестершельде, и только затем сообщили об этом руководству.
Поездка прошла спокойно. Сэм писала свои заметки, ставшие описанием путешествия по полицейским участкам; Куинн читал лондонские газеты, которых он не видел десять дней. Он не заметил статьи под заголовком «Большие перемены в КГБ?». Это было сообщение агентства Рейтер из Москвы о том, что якобы информированные источники намекают на грядущие перемены в руководстве советской секретной полиции.
* * *
Куинн ждал в темноте небольшого сада перед домом на Карлайл-сквер вот уже два часа, неподвижный как статуя и невидимый никому. Высокое дерево бросало густую тень, прикрывавшую его от света уличного фонаря, а его застегнутая на «молнию» кожаная куртка и неподвижность довершали остальное. Люди проходили мимо него на расстоянии в несколько футов, и ни один не заметил человека, стоявшего в тени. Было половина одиннадцатого. Люди, живущие в этом элегантном районе площади Челси, возвращались из ресторанов на Найтсбридж или Мейфэйр. Дэвид и Карина Фрост проехали мимо в своем стареющем «бентли» к своему дому. Человек, которого ждал Куинн, приехал в одиннадцать.
Он припарковал машину на стоянке для жильцов на другой стороне улицы, поднялся на три ступеньки к двери и вставил ключ в замок. Прежде чем он успел его повернуть, Куинн оказался рядом с ним.
– Джулиан.
Джулиан Хейман быстро обернулся.
– Бог мой, Куинн, никогда не делайте этого. Я же мог бы уложить вас!
Уйдя с военной службы много лет назад, он все еще был в хорошей форме. Но годы городской жизни немного притупили его реакцию, а Куинн провел эти годы, работая под жарким солнцем на винограднике. Но он не хотел намекнуть Хейману, что если бы дело дошло до этого, то результат был бы противоположный.
– Мне надо снова посмотреть ваши досье, Джулиан.
Хейман полностью оправился от неожиданности. Он покачал головой.
– Извините, старина. Ничего не выйдет. Поговаривают, что вы табу. Люди говорят в узком кругу, сами понимаете, о деле Кормэка. Не могу рисковать. Это окончательно.
Куинн понял, что это действительно так. След закончился. Он повернулся, чтобы уйти.
– Кстати, – сказал Хейман с верхней ступеньки, – вчера я завтракал с Барни Симкинсом. Помните старину Барни?
Куинн кивнул. Барни Симкинс, директор фирмы «Бродерик-Джонс», филиала «Ллойда», по поручению которого Куинн работал десять лет по всей Европе.
– Он сказал, что кто-то звонил ему и спрашивал вас.
– Кто?
– Не знаю. Барни сказал, что звонивший был очень сдержан. Он только сказал, что если вы хотите связаться с ним, то дайте небольшое объявление в «Интернэшн геральд трибьюн», парижское издание, в любой день в течение следующих десяти дней и подпишите «К».
– А он никак не назвал себя? – спросил Куинн.
– Он назвал странное имя, старина, – Зэк.
Куинн влез в машину и сел рядом с Сэм, ожидавшей его за углом на Мальберри-Уок. Он выглядел опечаленным.
– Не хочет помочь?
– А?
– Хейман. Не допускает тебя к досье?
– Да, это исключено. Но появился еще кое-кто, желающий сотрудничать. Звонил Зэк.
Сэм была потрясена.
– Зэк? А что он хочет?
– Хочет встречи.
– А как он умудрился найти тебя?
Куинн отпустил сцепление и отъехал от стоянки.
– Это долгая история. Много лет назад мое имя было упомянуто случайно в прессе, когда я работал у Бродерик-Джонса. Видимо, не только я пользуюсь старыми газетными вырезками. По чистой случайности вышло так, что Хейман завтракал с человеком из моей старой компании, когда поднялся этот вопрос.
Он повернул на Олд-Черч-стрит и оттуда на Кингз-роуд.
– Куинн, он намерен убить тебя. Он уже убрал двух своих людей. Когда они вышли из игры, он оставляет весь выкуп себе, а если выйдешь и ты, то охота за ним закончится. Он явно считает, что ты найдешь его скорее, чем ФБР.
Куинн коротко рассмеялся.
– Если бы он только знал! Ведь я не имею ни малейшего представления о том, кто он такой или где он скрывается.
Он решил не говорить ей, что он уже не верит, что Зэк убил Марше и Преториуса. Не то, чтобы этот человек не мог пойти на убийство своих же соратников, если бы цена была достаточно высока. В свое время в Конго несколько наемников были убиты своими же товарищами. Его беспокоило совпадение убийств по времени.
Он и Сэм добрались до Марше через несколько часов после его смерти. К счастью для них, рядом не было полиции. Если бы не случайная авария у Арнхема, то они были бы в баре Преториуса с заряженным револьвером через час после его смерти. Им пришлось бы провести несколько недель в заключении, пока полиция Ден Боша провела расследование.
Он свернул налево с Кингз-роуд на Бофорт-стрит, ведущую к Баттерси-бридж и попал прямо в пробку. Пробки на улицах Лондона – явление довольно обычное, но зимой, в этот вечерний час дорога на юг должна была бы быть достаточно свободной.
Ряд машин, в котором находился он, потихоньку двигался вперед, и он увидел полицейского, направлявшего поток в объезд участка, огражденного специальными конусами, в соседнем ряду. Машины, едущие на север, и те, что ехали на юг, должны были по очереди пользоваться одним рядом.
Когда они поровнялись с препятствием, Куинн и Сэм увидели две полицейские машины с мигающими синими огнями на крышах. Между этими машинами стояла «скорая помощь» с открытыми задними дверцами. Два санитара вытащили из нее носилки и направлялись к бесформенной массе, лежащей на мостовой и накрытой одеялом.
Полицейский помахал им, чтобы они скорее проезжали. Сэм взглянула наверх, на фасад здания, около которого лежала эта масса. Окна на верхнем этаже были открыты, и из одного высовывалась голова полицейского, смотревшего вниз.
– Кажется, кто-то упал с восьмого этажа, – заметила она. – Полиция смотрит оттуда из открытого окна.
Куинн буркнул что-то и сконцентрировал свое внимание на том, чтобы не ударить по задним фонарям машины, едущей перед ним, водитель которой также засмотрелся на эту картину. Через несколько минут дорога была расчищена, и Куинн повел свой «опель» по мосту через Темзу, оставив позади тело человека, о котором он никогда не слыхал и никогда не услышит – тело Энди Лэинга.
– Куда теперь мы едем? – спросила Сэм.
– В Париж, – ответил Куинн.
* * *
Для Куинна возвращение в Париж было, как возвращение в родные места.
