Я вытащил из чемодана рубашки, белье, носки и положил их в комод. Четыре костюма повесил в шкаф. Восемь галстуков легли в отдельный ящик. Зубную пасту, щетку, кисточку и бритву отнес в ванную. Волосы я стриг коротко, так что расческа или гребень мне не требовались. Пижамой, дезодорантом или лосьоном после бритья я не пользовался.
Даунер сидел на кровати и дрожал.
— Вам холодно или у вас малярия?
— Чертов кондиционер, — пробормотал он. — Я принимаю «Арелан». А ты?
— Нет.
— Напрасно. Заболеешь малярией. Вот, бери, — он кинул мне флакон с таблетками.
— Действует, как «Атабрайн»?
— Нет, от него кожа не желтеет.
Я положил в рот таблетку, проглотил, запил водой.
— По одной в день?
— Лучше по две. Они тебе не повредят.
— Не влияют на потенцию, а?
— Это не должно тебя волновать, во всяком случае здесь.
— Интересная мысль.
— Главное, присматривай за Шартеллем.
— Но кампанию ведет он.
— Я был против. Я говорил Даффи, что я против. В Штатах, возможно, Клинту нет равных, но Африка — не Штаты, — Даунер закурил. — Знаешь, какая опасность подстерегает Шартелля?
— Нет.
— Культурный шок.
— Вы думаете, он может отуземиться?
— Нет-нет. Он не Гоген. Я хочу сказать, что он постоянно жил в Штатах, за исключением того времени, что провел в Европе со мной и Даффи, а тогда мы водили его буквально за руку. Африка — это даже не Европа. Такой человек, как Шартелль, может не приспособиться к местным условиям. Ты и я пожили в разных странах, Пит. Мы принимаем их как должное. Жара, грязь, болезни, странные законы — все это не производит на нас того впечатления, какое может произвести на Шартелля.
— Мы в некотором смысле космополиты, — подсказал я.
— Совершенно верно, ты угадал прямо в десятку. Я живу в Лондоне уже двадцать лет. Часто бываю на континенте. Париж для меня, что Нью-Йорк. Лондон не отличается от Чикаго.
— Если не брать во внимание языковый барьер, — заметил я.
— В Париже?
— Нет, в Чикаго.
Даунер хохотнул.
— Неплохо, Пит.
Я не считал его дураком. Он старался докопаться до сути, работал без устали, мог при случае быстро выдать неплохую идею, этому он научился от Херста, у которого он пахал до 1952 года, пока Даффи не перетащил его в ДДТ. Но его педантизм и манера говорить могли вывести из себя святого. Он верил в непогрешимость «Даффи, Даунер и Тимз, лимитед». Он покупал все товары, которые рекламировало агентство, и рекомендовал их друзьям и знакомым. Продукция фирм, счета которых он вел, не могла иметь изъянов. Если б таковые существовали, ДДТ никогда не стало бы сотрудничать с этими фирмами.
— И вот что, Пит, — продолжал Даунер. — Если у тебя возникнут трудности и тебе понадобится помощь, немедленно звони. Я постараюсь быть поближе к телефону.
— Благодарю.
— Далее, дом в Убондо полностью готов к вашему приему. Вот ключи, — он бросил мне связку. — Счет в «Барклей» открыт на твое имя. На нем примерно пятьсот фунтов. Если деньги подойдут к концу, пошли телеграмму, и мы тут же переведем требуемую сумму. Платить слугам будешь ты, в этом списке указано, кто сколько получает, — Даунер положил на стол лист бумаги. — Расплачивайся с ними раз в месяц и, мой тебе совет, не одалживай им денег. Назад ты их не вернешь. Еду покупай в супермаркете в Убондо. За покупками тебе придется ходить самому, слугам доверять нельзя. Счет оплачивай ежемесячно.
— Сколько у вас слуг?
— Пять… плюс ночной сторож. Шесть.
— Зачем двум мужчинам шесть слуг?
Даунер вздохнул.
— Смотри сам, Пит. Вам нужен повар. Стюард. Мальчик, который помогает стюарду и повару. Шофер, это Уильямс. Вы с ним знакомы. Садовник — у вас там участок в полтора акра. И ночной сторож.
— Кто?
— Ночной сторож. Он отпугивает воров. Мне кажется, это налог, который взимают с домовладельцев местные гангстеры. Если кто-то увольняет ночного сторожа, в течение недели дом обкрадывают.
— Ясно. Когда Акомоло возвращается из Лондона?
— Он уже вернулся. Вчера вечером. Но он сейчас занят, и у вас есть возможность осмотреть Барканду, завязать знакомства, а уж потом ехать в Убондо.
— Что-нибудь еще?
Даунер задумался.
— Тебе стоит заглянуть в государственные учреждения. Репутация ДДТ среди англичан довольно высока. Они знают, кто мы такие.
— Какао, — кивнул я.
— Кстати, очень полезный продукт. Я пью его на завтрак каждое утро.
— И я, Пол. А также чашечку на ночь, перед тем как лечь в постель.
В дверь постучали. Открыв ее, я увидел Шартелля. Должно быть, тут я впервые полностью осознал значение слова блистательный. Таким предстал передо мной Шартелль. В костюме из легкой ткани в белую и черную полоску, который сидел на нем как влитой. В жилетке. Я никогда не видел костюма-тройки из такого материала. В белой рубашке и вязаном галстуке. В шляпе, лихо сдвинутой на ухо. Черной. Черной фетровой шляпе с широкими мягкими опущенными полями. Я не представлял, что такие все еще существуют. Шартель прислонился к дверному косяку и выпустил струю дыма.
— Вы великолепны, — выдохнул я.
Он вошел и повернулся, чтобы мы могли оглядеть его со всех сторон.
— У меня их шесть. На каждый день недели, за исключением воскресенья. По воскресеньям я буду надевать выходной костюм.
— Тоже с жилеткой?
— Так вы никогда не видели костюма-тройки в полоску? Они как раз входят в моду. Как вам шляпа? Клянусь богом, ей добрых сорок лет. Сейчас я выгляжу, как процветающий торговец хлопком из Нового Орлеана, не так ли?
— Истинно так.
— Так уж получилось, но я покупал эти костюмы для Денвера. А жилетку собирался надевать в прохладные вечера. Думаю, что в таком наряде я буду выделяться среди альбертийцев. Как по-твоему, Пол?
Даунер уже устремился к двери.
— Своеобразный костюм, очень своеобразный, Клинт. Я ввел Питера в курс дел. До отлета мне нужно кое-что уладить, так что я пойду. Рад, что мы повидались, — он схватил руку Шартелля и пожал ее.
— Я тоже, Пол.
— Пит, ты не мог бы проводить меня до лифта?
— С удовольствием.
В коридоре Даунер взял меня под руку.
— Теперь ты понимаешь, что я имел в виду. Ты должен приглядывать за Шартеллем.
— Костюм?
— Именно так, костюм.
— Ну, костюм потрясающий.
— Да, да, об этом я тебе уже говорил. Культурный шок неизбежен, — он нажал кнопку, двери кабины раскрылись. Культурный шок, — повторил он, входя в лифт. — Помни об этом, Пит.
— Только чья культура подвергнется этому шоку? — спросил я, но двери сомкнулись, и он не услышал меня.
Я вернулся в номер. Шартелль стоял у окна, любуясь открывающимся видом.
— Какая бухта! И сколько кораблей.
— Они много импортируют. К сожалению, больше, чем идет на экспорт, так что торговый баланс у них не блестящий.
Шартелль отвернулся от окна и уселся в кресло.
— Быстро вы отделались от Даунера.
— Да, он уехал. Он волнуется из-за нас. Боится, как бы мы не свалились от малярии или культурного шока или от обоих напастей сразу.
— Волноваться — это по его части.
— Вы познакомились с ним во время войны?
— Да.
— Вы его не любите?
Шартелль зевнул.
— Дело не в том, Пит, люблю я его или нет. Просто мне от него никакого проку. Забудем о нем. Когда мы должны встретиться с Крамером?
— Мы должны ему позвонить. Доверяете мне?
— Я позвоню сам, — Шартелль снял трубку и попросил соединить его с американским консулом. Он выслушал ответ, оторвал трубку от уха, удивленно посмотрел на нее, вернул к уху. — Тогда попробуйте консульство Соединенных Штатов… Я знаю, что просил американское консульство… А теперь я хочу поговорить с кем-нибудь в консульстве Соединенных Штатов… Нет, не в Соединенных Штатах, а в консульстве Соединенных Штатов, — он уже расхаживал по комнате, насколько позволял телефонный шнур. Затем прикрыл микрофон рукой и повернулся ко мне. — Он хочет, чтобы я поговорил с его начальником.
— По имеющимся у меня сведениям, на соединение с нужным абонентом обычно уходит четверть часа.
Три или четыре минуты объяснений с начальником телефониста — и Шартелля соединили с консульством. Тот назвался, попросил Крамера, ему ответили, что генеральный консул открывает школу в Восточной Альбертии. Брови Шартелля подскочили вверх — вероятно, собеседник чем-то удивил его.
— Конечно, мы с удовольствием встретимся с ним… Да, это удобно. Через полчаса. Отлично. — Шартелль положил трубку, отошел к окну.
— Крамера сегодня не будет.
— Я понял.
— Но нам назначена другая встреча.
— Через полчаса, — я уже надевал самый легкий из моих костюмов.
— С секретарем консульства.
— Кто же он?
— Кларенс Койт.
— Кто такой Кларенс Койт?
— В недалеком прошлом его фамилия гремела в Южной Америке.
— В связи с чем?
