полумрак, в небольшое, забранное решеткой окошко едва проникал солнечный свет. Поэтому я и не сразу заметил маленький черный кнопочный телефон, лежавший на раме нижнего яруса кровати.
К этому времени тело у меня уже начинало изрядно болеть. Особенно я это почувствовал, когда присел на край кровати. Ноги, корпус, плечи. Боль начала покрывать меня как хороший гидрокостюм, оставляя свободными только ступни, кисти и лицо.
Кряхтя, словно разбитый старик, я вновь набрал номер Хачатура.
— Привет, Хачатур, это снова я и снова с чужого телефона.
— Да, привет, мне Сергей уже сказал, что у тебя симка сдохла. А что Руслан не восстановит?
— Сергей? Тебе Давыдов сказал, что у меня симка сдохла?
— Ну да, а что, это тайна? Ты где вообще, куда пропал так неожиданно, или скажи лучше, когда тебя в офисе ждать? Тут какие-то непонятки по некоторым направлениям вроде как нарисовались, обсудить нужно.
— Погоди, давай подробнее что за непонятки, какие вообще новости?
— Так с утра ничего не изменилось, или тебе Давыдов еще сводку не передал? Я ему все выкладки утром уже отправил. Он вчера же предупреждал, что тебе сводка к девяти утра нужна, все готово было, ребята аналитики вчера весь вечер работали.
— Хачатур. Еще раз. Сергей Давыдов вчера запросил у тебя финансовую сводку к девяти утра сегодня, верно?
— Верно. А что, это Сергея инициатива была, ты ему такого не поручал получается?
— Погоди, а ты сам с Давыдовым вчера говорил, или он письмо прислал по электронке?
— Он в WhatsApp меня набрал, а что случилось?
— Вы с видео говорили?
— Макс, ты меня пугаешь, ты же сам вчера в начале со мной поздоровался, а потом ушел куда-то, а я с Сергеем разговаривал. Ты же мне в камеру махнул рукой. Конечно с видео разговаривали!
Убитый в пятницу Сергей Давыдов, в воскресенье вечером звонил по видео связи Хачатуру. Ну, допустим… И я махал в камеру рукой. Ой Сережа, а я ведь тебе такое будущее предрекал. Что ж тебя перекупило, где я тебя потерял? Хотя, учитывая все обстоятельства, это пожалуй, лучшая новость из всех возможных.
— А что Руслан?
— Да что от этого дагестанца ждать! — Хачатур усмехнулся из динамика телефона, — он как Мальчиш — Кибальчиш бегает тут и орет, что измена, заговор, что Давыдову нельзя верить, что ты пропал и пока ты в офисе не окажешься на твои письма даже с аутентификацией твоего емейла реагировать нельзя.
— А что, я много писем прислал?
— Макс, ты случайно не пьян?
— Я крепче компота ничего не пью, не переживай.
Хачатур чуть помолчал, как будто обрабатывал полученную информацию.
— Я так понимаю Руслан прав?
— Хачатур, не переживай, у меня все изумительно, нет никакого повода для переживаний.
Хачатур опять чуть помедлил и ответил слегка севшим голосом.
— Ты уверен? — Я не ответил и помолчав пару секунд он продолжил. — Ну, раз все изумительно, то я спокоен. Ты горцу позвонишь, или мне ему передать, что все нормально?
— А знаешь, пожалуй, я сам его наберу сейчас, — я прикинул сколько у меня еще времени, полковник говорил, что за мной заедут через полчаса, прошло минут десять, значит даже с запасом у меня есть еще минут пять-семь. — Пока Хачатур, надеюсь скоро в офис подъеду.
— Ясно шеф, до встречи.
Как только Руслан Дзантиев присоединился к моей команде, он разработал систему кодовых слов. Разумеется, у всех управленцев группы компаний Максим были свои электронные подписи, системы токенов, аутентификаторы, генераторы разовых паролей и тому подобные технические приспособления. Наши телефоны и компьютеры конечно можно было бы взломать, но для этого потребовались бы ресурсы, которыми обладают только государственные службы. А вот систему кодовых слов ввел именно Руслан. Он предполагал, что когда-нибудь нам может понадобиться идентификация в разговоре, или в простом, бумажном письме. Произнеся слово «компот» я подтвердил Хачатуру, что это действительно я. А сказав слово «изумительно» я передал ему, что у меня проблемы, и в компании вводится протокол безопасности. По протоколу «изумительно» все решения от пятидесяти пяти миллионов рублей, или миллиона долларов, принимались исключительно на очных встречах минимум двух участников малого совета. Все текущие контракты на сумму, свыше того же миллиона долларов так же замораживались. За всю историю работы «Максима» этот протокол еще ни разу не применялся. Ох и интересные наступили времена.
Пару секунд я обдумывал предстоящий разговор с Русланом. Новая вводная, то, что Сергей Давыдов жив, и более того, активно «работает» вместе со мной где-то на удаленке, это замечательно. Значит, все-таки он предатель, значит именно он сотрудничает с Титовым и его людьми. И хотя, как мой ассистент, именно Сергей имел максимальный доступ ко всем моим электронным девайсам, все же стратегических решений он не принимал и влияние на решения не оказывал. Гораздо хуже было бы, если б предателем был кто-то из ЛПРов, Казарян, Дзантиев или Панов. В таком случае пришлось бы пересматривать все решения, принимаемые за последнее время.
Второй момент, над которым я успел подумать за эти несколько секунд это то, что я вообще могу сказать Руслану. Полковник, Алексей Борисович, вроде нормальный мужик. Но он мне никто. И я ему так, прохожий, с помощью которого он может улучшить свою жизнь. Не более. В любви к ближнему заподозрить начальника тюрьмы было бы глупо. И о том, какие у него на самом деле отношения и связи с казаками и титовской командой — я мог только гадать. Следовательно, велика вероятность, что он меня слушает. Даже вероятнее всего полковник сидит сейчас в своем кабинете в наушниках и слушает все, что происходит в камере. А в том, что у него имеется уже запись моего разговора с Хачатуром я прям таки не сомневался. Не мог он мне не «заряженный» телефон дать, простые люди в его системе долго на таких должностях не работают. И вот тут все зависит от того, играет ли полковник в команде Титова, или нет. Если полковник — человек Титова, то при нем можно спокойно говорить про все. Он и так все знает. А вот если он все же так, привлеченный игрок, задача которого сводилась к моему прессингу, то тут все сложнее. Он, услышав мой предстоящий разговор с Дзантиевым, может по разному поступить. Может связаться с Титовым и доложиться. А может связаться с фэйсами, или со своим руководством в МВД. И тут последствия мягко говоря не просчитать.
Я торопился. В любой момент дверь могла открыться и меня могли передать людям Титова. Ну, а когда я работал не в
