Быстроног кивнул в ее сторону и буднично произнес:
— Дача Сталина. На ней состоялось его знакомство с Берией.
— В прошлый раз так и не посмотрели, может, заедем?! — загорелся Остащенко.
— Юра, а ты не боишься встретиться с товарищем Берией? — пошутил Кочубей.
— Нет, он уже вышел из доверия, — хмыкнул Юрий.
В машине раздался дружный смех, и когда стих, Быстроног предложил:
— Ребята, хотите анекдот про Сталина и Берию?
— Давай! — тут же согласился Юрий.
Быстроног строго посмотрел на водителя и приказал:
— Женя, ты ничего не слышишь.
— Конечно, товарищ полковник, — заверил тот.
— Боря, может, не надо, а то мне страшно становится, — с улыбкой заметил Кочубей.
— Надо, Коля! — сурово отрезал Быстроног и перешел к анекдоту. — НКВД арестовало маршала Блюхера. На Западе поползли самые разные слухи, и чтобы их развеять, в Москву приехали британские журналисты. Им организовали встречу со Сталиным. На ней присутствовал Берия. И когда Сталин закончил рассказ о достижениях социализма, кто-то из журналистов поинтересовался судьбой маршала. Вождь переглянулся с Берией. Тот нахмурился и приказал переводчику: «Переведи, они культурные люди, и после Блю… — сам знаешь, это никому не понравится».
И снова задорный смех зазвучал в машине. Прошло несколько минут, дача Сталина скрылась за поворотом, и дорога веселой змейкой запетляла среди зарослей инжира, граната и кизила. Вскоре повеяло теплым воздухом, в котором смешался пьянящий голову аромат цветущих мандариновых и апельсиновых садов. После крутого поворота горы расступились, и впереди бирюзовой гладью раскинулась просторная гагринская бухта. Тонкой жемчужной нитью вспенилась кромка прибоя. Над ней, по склонам живописных гор, яркими красками разноцветных крыш корпусов санаториев полыхнула на солнце некогда знаменитая курортная столица Северного Черноморья — Гагра.
Несмотря на начало сезона, по набережной уже прогуливались немногочисленные отдыхающие. Николай с Юрием с завистью поглядывали на загорелых курортников и не переставали восхищаться красотами Гагры. За городом, обогнав вереницу автобусов, направлявших к некогда известной туристической Мекке — высокогорному озеру Рица, Евгений прибавил скорость, и новенький УАЗ показал, что на горной дороге ничем не уступает хваленым джипам. Через сорок минут они находились у стен Пантелеймоновского монастыря.
Каждый раз, проезжая через Новый Афон, Кочубей не упускал возможности пройтись по этим дивным местам. И не только их неповторимая красота, а и сам дух, исходивший от стен монастыря и древней Анакопийской цитадели, некогда освященных присутствием трех великих святых Андрея Первозванного, Иоанна Златоуста и Симона Кананита, словно очищали душу. Побродив по дорожкам, по которым когда-то ступала нога аргонавтов, святых и российских императоров Александра III и Николая II, Кочубей, Быстроног и Остащенко спустились к озеру, перекусили в ресторане «Поплавок» и продолжили путь.
Солнце начало клониться к закату, когда на горизонте показалась столица Абхазии — Сухум. Город утопал в буйном цветении садов, но его поросшие бурьяном окраины снова напомнили о войне. Здесь она с особой жестокостью обошлась с людьми и природой. Тут и там попадались печальные обелиски, из густых зарослей ржавым оскалом проступали развалины, белоснежные стволы эвкалиптов, изуродованные грязно-коричневыми язвами — следами от осколков и пуль, напоминали о безумстве человека.
В самом санатории «Сухумский» ничто не напоминало о войне. Ухоженные тенистые аллеи, укромные беседки в глубине субтропического парка, выстроенные, словно по ранжиру, кипарисы, пестрая цветочная мозаика, полыхавшая перед административным корпусом и жизнерадостный голос певца, доносившийся из репродуктора над столовой, возвратили Юрия и Николая в уже подзабытое советское прошлое. Об этом им напомнили холл и номер. С конца восьмидесятых в них почти ничего не изменилось. Разместились они в самом престижном корпусе санатория — во втором медотделении. Море от него находилось в двадцати метрах. Через открытое окно было слышно, как ленивая волна заманчиво шуршала галькой. Николай с Юрием не решились искупаться, температура воды была 16 градусов. Приняв душ, они легли спать.
Разбудил их не будильник, а Быстроног. Шел восьмой час. В соседних номерах еще спали сладким сном, и лишь десяток бодреньких старичков, потрескивая суставами, гремели железом на спортивном городке. Кочубей с Остащенко быстро привели себя в порядок, позавтракали в кафе «Стекляшка» и, присоединившись к Быстроногу, отправились в штаб миротворческих сил.
В штабе российских миротворцев все были уже на ногах. Телефоны разрывались от звонков, а аппаратура засекречивающей связи одну за другой выплевывала перфоленты. Обстановка на границе с Грузией оставалась напряженной. Командующий генерал Чабан находился на месте, был в курсе особого характера их службы и потому не стал задавать лишних вопросов. Встреча с начальником штаба полковником Молчуном оказалась еще короче. Быстроног разъяснил ему особенности легенды прикрытия Кочубея. По лицу Молчуна было видно, что такой помощник по разведке ему особой радости не доставил.
Пожалуй, один Быстроног остался доволен таким пополнением. Два опытных работника существенно усиливали оперативные возможности военных контрразведчиков. В последнее время его подчиненные и он сам работали без выходных и проходных. Разведывательно-диверсионные группы спецслужб Грузии все чаще проникали вглубь Абхазии. Последние взрывы, прогремевшие в Гагре, унесли жизни двоих человек. Еще три взрывных устройства удалось обнаружить и обезвредить в Сухуме. Поэтому времени на раскачку у Кочубея с Остащенко не оставалось.
В тот же день Николай включился в работу. В очередной раз ему пришлось играть непростую роль и разрываться на два участка работы. Для всех армейских офицеров он являлся помощником начальника штаба и потому вынужден был исправно исполнять эти обязанности и одновременно заниматься закордонной разведкой. Ее он вел вместе с подчиненным Быстронога старшим оперуполномоченным Олегом Готаревым. В течение недели Кочубей принял на связь часть его агентов. Наиболее перспективным среди них ему показался Багратион. Должность агента в штабе второй пехотной бригады, дислоцировавшейся на военной базе в Сенаки, говорила сама за себя — она открывала прямой доступ к секретам.
На первом этапе его отношения с Багратионом складывались непросто. Агент настороженно присматривался к новому куратору и не спешил делиться информацией. К третьей явке между ними установился рабочий контакт. Для Кочубея стал ясен мотив, подвигнувший Багратиона на сотрудничество. Не столько неприятие «Мишы», смотревшего в рот американцам и тоска по бывшему Союзу, сколько тяжелая болезнь сына вынуждала агента рисковать — лекарства и деньги, которые ему регулярно выдавались, и составляли основу конфиденциального сотрудничества.
Конец апреля и весь май ушли у Кочубея на то, чтобы наладить результативную работу с Багратионом и другими агентами. Последующие явки показали, что он избрал правильную тактику в отношениях с ними, выведя на передний край заботу об их личной безопасности. Немаловажную роль в обеспечении явок играли два спецназовца из состава Отряда особого назначения Министерства обороны Абхазии — Кавказ и Омар. Разные внешне: первый — русоволосый богатырь с синими глазами, второй — небольшого роста и верткий как угорь, они дополняли друг друга и со знанием дела исполняли свои непростые обязанности.
В этой череде похожих, как близнецы друг на друга, дней незаметно пролетел май и подошел к концу июнь. В новой для себя работе Николай не забывал о Майкле. Тот лишь однажды напомнил о себе. В коротком сообщении он рекомендовал «…вживаться в обстановку и накапливать материал о деятельности военной группировки российских миротворческих сил в зоне грузино-абхазского конфликта». О времени и месте восстановления связи обещал сообщить дополнительно. Сбывался пессимистичный прогноз полковника Писаренко: то ли действительно агент Фантом, потерявший доступ к секретам «Тополя», перестал представлять интерес для американской разведки, то ли она берегла его для решения какой-то особой задачи.
Неопределенность все больше нервировала Николая, и только приезд в отпуск Татьяны вернул хорошее настроение. В редкие часы, вырвавшись со службы, они безоглядно погружались в беззаботную курортную жизнь. Последняя неделя июня пролетела как один день. Наступило воскресенье, и они с Татьяной, поддавшись на уговоры Быстронога и его жены Ирины, решили пожертвовать загаром и отправились к святому источнику. Он находился в семнадцати километрах от Сухума в живописной горной долине.
