ЭТОТ ВИРУС СМЕРТЕЛЬНЕЕ ЭБОЛЫ. И ТОЛЬКО СЛЕПЯЩИЙ БУРАН НЕ ДАЕТ ЕМУ ПОПАСТЬ В РУКИ ПРЕСТУПНИКОВ.
1:00
Двое усталых мужчин угрюмо и зло смотрели на Антонию Галло. Им хотелось домой, но она их не отпускала. Они знали, что она права, и от этого злились еще больше.
Все трое сидели в помещении отдела кадров компании «Оксенфорд медикал». Антония, которую все звали Тони, была техническим директором компании и отвечала за работу службы безопасности. «Оксенфорд медикал» проводила исследования смертоносных вирусов, и к безопасности здесь относились крайне серьезно.
Тони провела внеплановую проверку и обнаружила в одной из лабораторий пропажу двух доз экспериментального лекарственного препарата. Препарат — противовирусное средство — был строго засекречен, а его формула — бесценна. Конечно, его могли украсть, чтобы продать конкурирующей фирме. Но лицо Тони омрачилось тревогой из-за другой, куда более пугающей перспективы. Вор мог украсть препарат для личного пользования, а этому могла быть единственная причина — кто-то заразился одним из смертельных вирусов, имеющихся в лабораториях Оксенфорда.
Лаборатории размещались в просторном особняке XIX века — бывшей летней резиденции какого-то миллионера. За двойной забор, колючую проволоку, охранников в форме и суперсовременную электронную систему безопасности особняк прозвали Кремлем, несмотря на то, что стрельчатые арки, башня и ряды горгулий по карнизу делали его более похожим на церковь.
Тони и двое мужчин обзванивали всех, кто имел допуск в лабораторию самой высокой секретности. Существовало четыре уровня биологической безопасности. При самом высоком, УББ4, сотрудники работали в скафандрах, поскольку имели дело с вирусами, против которых не существовало вакцин. Образцы экспериментального препарата хранились в лаборатории УББ4 — самом защищенном месте в здании.
Допуск в УББ4 был строго ограничен. Чтобы попасть туда, было необходимо сдать зачет по технике безопасности. Сама Тони могла входить в лабораторию в любое время.
Только двадцать семь сотрудников компании из восьмидесяти имели туда доступ, и многие уже уехали на рождественские каникулы. Пока трое ответственных за безопасность упорно их разыскивали, понедельник уступил место вторнику.
Тони дозвонилась до отеля на Барбадосе и уговорила администратора разыскать молодую лаборантку Дженни Кроуфорд. Дожидаясь ответа, она посмотрела на свое отражение в оконном стекле. Несмотря на поздний час, она выглядела хорошо — коричневый в узкую белую полоску костюм еще не утратил приличествующий офису вид, а лицо не выдавало усталости. Ее отец был испанцем, но белая кожа, зеленые глаза и светло-рыжие волосы достались ей от матери-шотландки.
— У вас там, должно быть, полночь, — сказала Дженни, наконец подойдя к телефону.
Она немного выпила.
— Мы обнаружили неувязку в журнале регистрации посещений УББ4, — отчеканила Тони. — Когда вы в последний раз входили в лабораторию?
— Во вторник, по-моему. Разве нельзя посмотреть в компьютере?
Можно, но Тони хотела знать, совпадет ли ответ Дженни с записью в компьютере.
— А когда в последний раз открывали сейф?
Сейфом называли холодильник с замком в УББ4.
В тоне Дженни зазвучало недовольство:
— Я и правда не помню, но все записано на видеопленку.
Сенсорный цифровой замок сейфа при открывании подключал видеокамеру, записывавшую все, пока дверца оставалась открытой.
— Вы помните, когда в последний раз использовали Мадобу-2?
Так назывался вирус, с которым сейчас проводили исследования в УББ4.
Дженни была потрясена:
— Черт побери, так это его недосчитались?
— Нет. Тем не менее…
— Никогда не имела дела с вирусами. Я работаю в лаборатории тканевых культур.
Это совпадало с имевшейся у Тони информацией.
— Спасибо, Дженни. Вероятно, в журнале регистрации просто ошибочная запись, но мы должны все проверить.
Тони повесила трубку и сообщила:
— Дженни Кроуфорд отпадает.
Руководитель лаборатории Говард Макалпин откинулся на спинку стула:
— Почти наверняка кто-то использовал недостающий материал абсолютно законно и просто забыл внести запись в журнал.
— Надеюсь, вы правы, — сказала Тони.
Она встала и подошла к окну. Окна отдела кадров выходили на пристройку, где находилась лаборатория УББ4. В новом здании имелось три уровня. Лаборатории размещались на первом. Над ними была установлена аппаратура подачи воздуха, а под ними — сложное оборудование для обеззараживания отходов. Лаборатории живыми покидали только люди.
Тони обратилась ко второму мужчине — заведующему отдела кадров:
— Сколько еще человек осталось в вашем списке, Джеймс?
Джеймс Эллиот поднял глаза от компьютерного экрана:
— Мы переговорили со всеми сотрудниками, имеющими доступ в УББ4, кроме одного.
— Кого именно?
— Майкла Росса, лаборанта. Он работает здесь восемь лет.
Макалпин пробежал пальцем по распечатке:
— Последний раз он входил в лабораторию в позапрошлое воскресенье, проводил текущую проверку животных.
— Что он делал после этого?
— Ушел в отпуск. Должен был выйти на работу сегодня. — Эллиот посмотрел на часы. — Вернее, вчера. Но не появился и не позвонил.
Тони подняла брови:
— И мы не можем его найти?
— Он не отвечает ни по домашнему телефону, ни по мобильному.
— Вам это не кажется странным? — спросила Тони Макалпина.
Руководитель лаборатории встревожился:
— Он человек в высшей степени обязательный.
— Кто был с Майклом, когда он входил в лабораторию? — спросила Тони.
Из соображений безопасности в УББ4 входили по двое.
Макалпин сверился со списком.
— Моника Ансари, биохимик.
Тони подняла трубку:
— Какой у нее номер?
Судя по голосу, Моника Ансари крепко спала.
— Знаете, Говард Макалпин уже звонил мне.
— Извините за беспокойство. Я звоню по поводу Майкла Росса. Мы не можем его найти. Насколько я знаю, две недели назад, в воскресенье, вы были с ним в УББ4.
— Да. Подождите минуточку, включу свет. — Повисла пауза. — Боже, уже так поздно?
Тони не отступала:
— На следующий день Майкл уходил в отпуск.
— Он говорил мне, что поедет к матери в Девон.
— Это может нам помочь, — заметила Тони. — Подождите секундочку. — Она обратилась к Джеймсу: — У нас в файле есть координаты его матери?
Эллиот щелкнул мышкой:
— Есть, как ближайшей родственницы.
Тони снова заговорила с Моникой:
— В тот день Майкл был таким же, как всегда?
— Абсолютно.
— Вы вошли в УББ4 вместе?
— Да. Потом разошлись по разным раздевалкам, он переоделся быстрее, чем я. Когда я вошла в лабораторию, он был уже там.
— Вы работали рядом с ним?
— Нет, я была в соседней лаборатории, занималась тканевыми культурами. А он проверял животных.
— Вы ушли вместе?
— Он вышел на несколько минут раньше меня.
— Значит, он мог открыть сейф, пока вас не было рядом?
— Спокойно.
Эллиот говорил с кем-то по телефону, просил позвать Майкла Росса или его мать.
Тони закончила разговор:
— Еще раз спасибо, Моника.
Она положила трубку и сказала, глядя на Эллиота:
— У Майкла Росса было полно времени, чтобы открыть сейф. Вы дозвонились до его матери?
— Это дом престарелых, — сообщил Эллиот с испуганным видом. — А миссис Росс умерла прошлой зимой.
В три часа ночи из ворот Кремля выехали два фургона. На обоих был международный знак биологической опасности — четыре разорванных черных круга на желтом фоне.
Тони Галло вела первый фургон, с ней были трое мужчин, специалистов по обеззараживанию. За рулем второго фургона, представлявшего собой мобильный медицинский изолятор, сидел санитар, второй санитар находился сзади, а на пассажирском месте ехала врач — Рут Соломонс.
Тони не была уверена, что поступила правильно, подняв тревогу всего лишь на основании подозрений. Майкл Росс, чего доброго, спокойно спит, отключив телефон, и она поморщилась при мысли, как будет утром докладывать об этом начальнику, Стэнли Оксенфорду.
Но будет много хуже, если она окажется права и вирус Мадоба-2 каким-то образом попал за стены лаборатории. Он был очень заразным и быстро распространялся воздушно-капельным путем. Более того, он был смертелен.
Машин на дороге не было, и до дома Майкла Росса они доехали всего за двадцать минут. Тони остановила фургон рядом с «фольксвагеном-гольф», вероятно принадлежащим Майклу. В доме было темно. Тони громко и протяжно просигналила клаксоном. Никакой реакции, свет не включили. Тишина.
