Мэри Кларк - Мелодия все звучит

© Смирнова М.В., перевод на русский язык, 2016

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

И вновь рассказана история. В нашем случае – окончена песня.

Как обычно, это путешествие доставило мне радость. Я счастлива вывести слово «Конец», но в то же время испытываю некоторое сожаление из-за этого. Я очень привязалась к персонажам этой книги. Предоставляю вам догадаться, к кому из них я не испытываю привязанности.

Как обычно, были и те, кто прошел этот путь со мной. Снимаю перед ними шляпу в знак глубокой признательности, которую адресую:

– Во-первых, конечно же, моему неизменному редактору, бывшему таковым на протяжении многих лет, – Майклу Корда. Быть с ним в одной рабочей команде – благословение свыше.

– Мэрисью Руччи, главному редактору «Саймон и Шустер», – за ее мудрые поправки и советы.

– Элизабет Бриден – за ее прилежание и терпение в течение всего процесса редактирования.

– Художнице Джеки Сео – за неотразимые рисунки для обложки.

– Эдду Борану, бывшему агенту ФБР и нынешнему президенту Фонда помощи семьям морских пехотинцев и полицейских, который был моим наставником, когда я старалась узнать, как бы ФБР расследовало преступление, подобное тому, что описано в книге.

– Дизайнеру интерьеров Ив Ардиа, которая рассказала мне, как потратить пять миллионов долларов на отделку и обстановку апартаментов.

– Надин Петри, моей ассистентке и правой руке на протяжении последних семнадцати лет.

– Рику Кимболлу – за его совет относительно того, как перемещать большие суммы денег подальше от бдительных глаз.

– И наконец, моей семейной группе поддержки: великолепному супругу Джону Конхини за его неизменную готовность помочь; моим детям, которые всегда готовы прийти на помощь, если мне нужны их комментарии к паре-тройке глав. Особенно они полезны, когда указывают, что выражение, которое я использую, для нынешнего поколения не несет смысловой нагрузки. Tempus fugit[1], и все такое!..

Приятного чтения вам всем.

Тридцатилетняя Элейн Марша Хармон быстрой походкой преодолевала расстояние в пятнадцать кварталов от своей квартиры на Восточной 32-й улице в Манхэттене до небоскреба «Утюг» на перекрестке 23-й улицы и Пятой авеню, где она работала ассистенткой декоратора интерьеров. На ней было теплое пальто, но перчаток она не надела – и, видимо, зря. Раннее ноябрьское утро выдалось довольно холодным.

Длинные золотисто-каштановые волосы ее были скручены в жгут и заколоты на затылке, и лишь отдельные волоски, выбившиеся из прически, щекотали лицо. Элейн была высокой, в отца, и худощавой, как ее мать. Закончив колледж, она решила, что учительская работа ее не прельщает, и поступила в Институт моды и технологии. После окончания обучения ей предложила работу Глэди Харпер, специалистка по декорации интерьеров, клиентами которой были богатые и социально успешные люди.

Элейн всегда шутила, что ее назвали в честь двоюродной бабушки по отцу, бездетной вдовы, считавшейся весьма состоятельной. Проблема была в том, что тетушка Элейн Марши, любительница животных, большую часть своих денег оставила различным приютам для кошек и собак и очень мало завещала своим родственникам.

Лейн объясняла вопрос своего имени так: «Элейн – очень милое имя, как и Марша, но я никогда не чувствовала себя Элейн Маршей». В детстве она случайно решила эту проблему, неправильно произнося свое имя как «Лейн», и так оно осталось с тех пор.

По какой-то причине это все пришло ей в голову, когда она шла от Второй авеню до Пятой, а потом до 23-й улицы. «Мне хорошо, – думала она. – Мне нравится быть здесь, сейчас, в эту минуту, на этом месте. Я люблю Нью-Йорк. Не думаю, что смогла бы жить где-то еще. По крайней мере, я этого не хотела бы». Однако вскоре ей, вероятно, придется обдумать вопрос переезда в пригород. Кэти в следующем сентябре пойдет в детский сад, а частные сады в Манхэттене слишком дороги для Лейн.

Эти размышления заставили ее ощутить знакомый укол боли. «О, Кен, – подумала она. – Если б ты только был жив!» Решительно отбросив воспоминания прочь, она открыла двери небоскреба «Утюг» и поднялась на лифте на четвертый этаж.

Хотя было только без двадцати девять, Глэди Харпер уже была в офисе, как и предполагала Лейн. Остальные работники – секретарь и бухгалтер – приходили без двух минут девять. Глэди не прощала опозданий.

Лейн остановилась у дверей в ее кабинет.

– Здравствуйте, Глэди.

Та подняла взгляд. Как обычно, ее серо-седые волосы выглядели так, как будто она не удосужилась их причесать. Одета Глэди была в черный свитер и брюки, подчеркивавшие худобу ее жилистой фигуры. Лейн знала, что гардероб начальницы набит точно такими же свитерами и брюками – свою страсть к дизайну, расцветкам и текстурам та приберегала исключительно для дизайна интерьеров жилых домов и офисов. Ей было шестьдесят лет, двадцать лет она состояла в разводе, друзья и подчиненные называли ее просто «Глэди». Один из поставщиков тканей как-то пошутил, что «glad-she’s-not» было бы для нее более подходящим прозвищем[2], – и это стоило ему крупного контракта.

Глэди не стала тратить время на приветствие.

– Входи, Лейн, – произнесла она. – Мне кое-что нужно с тобой обсудить.

«Что я сделала не так?» – спросила себя Лейн, но, подчиняясь приказу, вошла в кабинет и присела на один из старинных виндзорских стульев, стоявших перед столом Глэди.

– Мне пришел запрос от нового клиента, или, возможно, следует сказать – от старого клиента. Но я не уверена, хочу ли за него браться.

Лейн подняла брови.

– Глэди, вы всегда говорите: если вы чувствуете, что клиент будет сложным, значит, работа того не стоит.

«Не то чтобы ты сама была простой в этом отношении», – мысленно добавила она. Первое, что делала Глэди, когда бралась за дело, – проходила по дому со схемой и безжалостно избавлялась от всех предметов, которые считала хламом.

– Это нечто иное, – напряженным голосом ответила Глэди. – Десять лет назад я разрабатывала дизайн интерьера для особняка в Гринвиче, когда его купил Паркер Беннет.

– Паркер Беннет?! – Лейн вспомнила заголовки газетных статей о руководителе фонда, обманувшем своих клиентов на миллиарды долларов. Он исчез со своей яхты перед тем, как воровство было раскрыто. Считалось, что он совершил самоубийство, хотя его тело так и не было найдено.

– Да, но речь идет не совсем о нем, – продолжила Глэди. – Мне позвонил Эрик, сын Беннета. Правительство отобрало из имущества Паркера все, что могло, до единого цента. Теперь на продажу выставлен дом. То, что в нем осталось, не имеет никакой ценности, и жене Беннета, Энн, позволено забрать оттуда достаточно мебели, чтобы обставить квартиру. Эрик сказал, что его мать совершенно равнодушна ко всему, и попросил меня проделать для него эту работу.

– А есть ли ему чем заплатить вам?

– Он был очень искренен. Сказал, что читал, будто самым большим доверием, которое мне когда-либо оказывали, было указание, полученное мной от его отца: «Не смущайтесь никаких расходов». Он просил меня сделать это в благодарность за тот гонорар.

– А вы?

– А что бы ты сделала, Лейн?

Та поколебалась, потом решила выразить свое мнение прямо:

– Я видела фотографии этой несчастной женщины, Энн Беннет. Она выглядит как минимум на двадцать лет старше, чем на снимках в светской хронике, сделанных до того, как обман был раскрыт. На вашем месте я взялась бы за это.

Харпер поджала губы и уставилась в потолок. Это была ее обычная реакция в моменты напряженных раздумий, шла ли речь о точном оттенке каймы на занавесях или о решении наподобие нынешнего.

– Думаю, ты права, – произнесла наконец она. – И, несомненно, для того, чтобы подобрать мебель для квартиры, не понадобится много времени. Я так понимаю, это таунхаус, который находится в коттеджном районе Монклера в штате Нью-Джерси. Не так уж далеко от моста Джорджа Вашингтона. Полагаю, минут сорок суммарно. По крайней мере, путь не займет много времени.

Она оторвала листок бумаги от блока для пометок и протянула Лейн через стол.

– Вот номер телефона Эрика Беннета. Насколько я знаю, какой-то мелкий консультант по инвестициям время от времени поручает ему небольшие дела. Когда-то он отлично справлялся с работой в концерне «Морган Стэнли», но вынужден был уволиться после того, как все узнали, что натворил его дорогой папочка. Назначь ему встречу.

Лейн отнесла листок в собственный кабинет, села за стол и набрала номер. После первого же гудка ей ответил твердый звучный голос.