Никита Филатов - Огненный лис

Никита Филатов

Дмитрий Петров

ОГНЕННЫЙ ЛИС

Роман

ЭПИГРАФ ДЛЯ ВСЕГО РОМАНА:

"Никто не может найти след птицы в небе, змеи на камне и

мужчины в женщине."

Хазарская мудрость

ТЕКСТ КУРСИВОМ ПЕРЕД ПРОЛОГОМ:

В тот холодный ноябрьский день хоронили каменщика - по фамилии, кажется, Лагно. При жизни упомянутый Лагно не доводился мне ни родственником, ни другом, а посему ни я, ни случайный мой приятель Виктор Рогов на траурную церемонию приглашены не были.

Я посетил городское кладбище, чтобы по старой семейной традиции поклониться могилам давно усопших родичей, а Виктор... Собственно, это вряд ли имеет какое-либо значение.

Наверное - тоже проведать кого-нибудь из своих...

Не знаю.

Столкнувшись на узенькой тропке между рядами крестов и оградок, мы с Роговым, наверное, так бы и разошлись каждый своим путем. Но как раз в этот момент шагах в двадцати от нас неожиданно и мощно рванули воздух траурные звуки оркестра.

Мы замерли, дабы своей неподвижностью почтить память, какой бы она ни была, совершенно незнакомого, да и, в общем-то, совсем безразличного нам покойника.

- Ненавижу... Ненавижу эту мелодию.

- Почему? - До сих пор не понимаю, что заставило меня задать вопрос.

И не то, чтобы внешность Виктора как-то особенно располагала к случайным знакомствам - скорее, наоборот. Молодой, черноволосый, широкий в плечах: то ли украинец, то ли вообще... нерусский.

Но вопрос был задан, и собеседник посчитал необходимым пояснить:

- Плакать под неё хорошо. А вот уходить в последний путь - тоска гнусная!

- Да, наверное, - кивнул я, даже не представляя, что ещё можно ответить.

- Такое впечатление, будто действительно хоронят... - мотнул головой мужчина в сторону оркестра.

Честно говоря, я сразу и не сообразил, о чем речь. Да и потом многое из услышанного от Виктора осталось за пределами моего понимания, но сначала беседа наша напоминала обычный разговор попутчиков, коротающих время в купе скорого поезда.

Некоторое время ушло на взаимное представление и обмен дежурными репликами типа "Скверная погода... Завтра обещали лучше".

Однако, вскоре уже говорил почти исключительно Рогов. Я же просто слушал, почувствовав, что моему случайному знакомому мучительно, до физической боли необходимо выговориться - не важно, перед кем и как.

И даже не выговориться, а выплеснуть наружу все, что накипело в душе за долгие годы вынужденного молчания.

Умение слушать - великий дар. Я никогда не обладал им в достаточной мере, поэтому, повторяю, многое из рассказанного Роговым невосполнимо утрачено.

Однако, увы, даже то, что осталось в памяти - всего лишь отблеск чужого знания и опыта. Ясно только, что в тот день мне была предоставлена поистине бесценная возможность узнать многое из жизни одного - о жизни всех.

... Темнело, когда подавая на прощание руку, Виктор с грустной улыбкой подвел черту:

- Друг мой, настоящий ад для людей - на земле! Мы рождаемся в нем, любим его, живем, умираем и вновь рождаемся... Те, кому суждено умереть навсегда - счастливчики.

- Почему?

- Для них встречи с дьяволом уже не будет.

ПРОЛОГ

Была суббота, восемнадцатое августа 1982 года.

В Ленинграде - затяжной дождь.

Из давно отслуживших свой срок водосточных труб старой части города стремительными, пенными потоками гулко летела на тротуары подкрашенная ржавчиной вода.

Зябкий, порывистый ветер трепал намокшую листву, театральные афиши и частные обьявления. А ещё он гонял по мутным лужам окурки, горелые спички и смятые фантики от конфет, заглядывая то и дело в открытые по оплошности или забывчивости хозяев окна - накануне синоптики в очередной раз пообещали "ясно", однако в конце концов погода испортилась и по городу, и по области.

К вечеру залитые дождем улицы будто вымерли...

Попрятались по загаженным подворотням и подвалам бездомные кошки, голуби разлетелись по чердакам, и даже прохожих почти не стало.

Те редкие бедолаги, что попадались на глаза, расторопными перебежками преодолевали расстояние до крытых остановок общественного транспорта.

Ненадолго задерживаясь там в тесноте ограниченного навесом пространства, они поразительно напоминали магазинные манекены, рекламирующие осеннюю одежду прошлого сезона и старомодные зонтики. Вся разница между людьми и их бездушными копиями с витрин заключалась сейчас в том, что первые были мокры и общительны, а вторые - привычно сухи и высокомерны.

Почти так же высокомерно-брезгливы были в тот день и водители "зеленоглазых" городских таксомоторов.

Ну, действительно - что за удовольствие развозить по домам насквозь вымокших, чихающих, да ещё и норовящих заплатить "по счетчику", копейка в копейку, среднеобеспеченных пассажиров? Куда приятнее примоститься "в отстой" у какого-нибудь ресторана или кафе попрестижнее. Две-три удачные поездки - и все!

План в кармане, да и себе кое-что на жизнь...

Поэтому, обдав живописным веером брызг наивных граждан, готовых погибнуть с протянутой рукой под колесами, пустые такси разлетались по многочисленным питерским кабакам.

Однако, в ту дождливую августовскую субботу и для водителей такси расклад был не самым удачным.

"Баку"... Ну, тут все ясно! "Демьянова уха" на два дня заказана молодожены Спорыхины справляют свадьбу, а в "Север" завезли какую-то официальную делегацию с Ближнего Востока.

"Тройка" закрыта на спецобслуживание, полутемную "Розу ветров" на Московском и пивбар "Висла" оккупировала местная шпана, от которой не то что чаевых - платы за проезд не дождешься.

Что же поделаешь?

Впрочем, на примете у бывалого таксиста оставался по меньшей мере ещё один, далеко не первоклассный, но вполне приличный ресторан - "Нарва".

Как раз в тот дождливый вечер, о котором идет речь, за угловым столиком упомянутого заведения беседовали двое пожилых мужчин. Судя по нелепым позам и невнятной речи, сидели они здесь уже достаточно давно и успели изрядно подвыпить.

Один из них, в светло-сером клетчатом костюме пошива фабрики Володарского, полулежал на залитой коньяком и селедочным рассолом скатерти, чуть ли не уткнувшись носом в горчицу. Другой, одетый в строгую и дорогую чехословацкую "тройку", скособочился рядом, то и дело хватая себя за пуговицу на брюках и вздрагивая от икоты.

Остальные посетители смотрелись немногим лучше.

За четвертым от входа длинным столом разнополая кампания изо всех сил горланила что-то разухабистое и не очень приличное. Ближе к сцене под еле слышную из-за этого мелодию Юрия Антонова козлом скакал товарищ без пиджака и галсука, но с расстегнутой ширинкой.

Пузатенький штурман торгового флота тащил к гардеробу сразу двух сомлевших от шампанского девиц в коротких блестящих платьях, а швейцар Кузьмич при выходе бойко приторговывал импортными презервативами, "порнухой" и водкой на вынос.

За кафельной стенкой гремели кастрюлями и ножами красномордые поварихи, там же уборщица Клавдия готовила к предстоящей работе нехитрый свой инвентарь: вонючую тряпку, швабру и старое семилитровое ведро.

Словом, вечерняя жизнь в ресторане "Нарва" привычно бурлила, когда откуда-то с середины зала полслышался звук бьющейся посуды и окрик официанта.

Хотя окрик этот адресовался вовсе не ему, тот из мужчин, что был одет поприличнее, сдвинул брови и попытался сосредоточить взгляд на собеседнике:

- Слышишь, Сема? Я тебя л-люблю. И уважаю!

- Н-ну, - не сразу, но согласился тот, кого назвали Семой.

- Если бы ты не помог моему оболтусу - ему бы уже никто не помог, понял? Я же их всех обегал, всех обзвонил...

Неожиданно мысли говорящего скатились куда-то на обочину, и он осекся, уперев выпученные, красные глаза в противоположный угол зала. Затем неловко погрозил кулаком в сторону занявших двухместный администраторский столик панков:

- У-у, вырожденцы!

Одетая в вызывающую рванину парочка переглянулась, но ничего не ответила.

- То-то же, - удовлетворенно качнулся на стуле мужчина в "тройке" и для пущего эффекта показал своим молчаливым оппонентам язык. Затем вновь обернулся к приятелю:

- Слышь, Сема? Я тебе так обязан! Так обязан... Прямо не знаю как! Понял? Может, ещё по рюмочке? "Белого аиста"? А-а?!

- Нет, - неожиданно твердо отказался Сема. - Не хочу.

И почти сразу же уточнил:

- "Аиста" не хочу. Лучше водки "Пшеничной", винтовой... литруху.

Собеседник спорить не стал:

- Девушка! Будьте любезны нам с Семой ещё граммов триста водочки! Скоренько... Але-оп! Фьюить... фьють...

Он даже попытался присвистнуть, но получилось не очень хорошо.

На шум подошла официантка. Окинула клиентов подозрительным взглядом, но заказ приняла. И вернувшись на удивление скоро, водрузила на стол графинчик с безбожно разбавленным пойлом: