Ричард Лаймон
Остров
перевод В. Корнеева
Книга посвящается Фрэшсу Когу, ставшему легендой при жизни.
Когда тебя отливали, Ког, не выдержала даже литейная форма.
Дневник Руперта Конуэя, жертвы кораблекрушения.
День первый
Сегодня взорвалась яхта.
К счастью, все мы высадились на берег, на пикник, так что нас не разнесло на кусочки. Все, за исключением принца Уэзли.
На самом деле Уэзли никакой не принц, а настоящее дерьмо, да простят мне подобное выражение: ведь о мертвых не принято говорить дурно. Но он был такой болячкой в заднице, что я бы вовсе не удивился, если бы узнал, что взрыв произошел по его вине. Такой вполне мог зажечь сигарету в самом неподходящем месте и в самое неудачное время.
Ба-бах!
Теперь он корм для рыб.
Конечно, смерти я ему не желал, но как смешон он был в своей надменности. А ведь взрослый человек - думаю, лет тридцать, не меньше. Так он мне и запомнится: в дурацкой белой яхтсменке, расхаживающий с важным видом по палубе. В зубах мундштук из слоновой кости, из которого торчит в небо сигарета "Мальборо", заслоняя то один, то другой глаз. Ах да, еще эти авиаторские очки и снобистский галстук, похожий на шарф!
Вот каким был принц Уэзли. Но он мертв, так что не буду больше тратить время на описание его выдающихся качеств. Для точности лишь замечу, что его подлинное имя - Уэзли Дункан Бивертон Третий. Он погиб сегодня, первого апреля 1994 года, в день всех дураков. Но, так уж получилось, в этом году на этот день приходится еще и великая страстная пятница. Прекрасное сочетание для ухода из жизни!
Его пережила жена, Тельма, которой бы благодарить небеса за счастливое избавление, а не так сокрушаться от горя.
Детей у них не было, но ведь и женаты они были всего немногим более года.
Думаю, женился он на ней из-за денег.
Во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что прельстила принца не ее внешность, потому что вся привлекательность, выделенная природой роду Тельмы, по-видимому, досталась ее сестре. Сестре этой, Кимберли, примерно двадцать пять, и она просто потрясающа. От одной мысли о том, что я очутился на необитаемом тропическом острове с такой красоткой, как Кимберли!.. Ух!
Впрочем, вряд ли у меня есть хотя бы малейший шанс. Не говоря уже о том, что я на несколько лет младше и нахожусь здесь на правах гостя ее единокровной сестры, Конни, к тому же Кимберли еще и замужем. Ее муж, Кит, один из тех невозможно красивых, ярких, прямолинейных и способных парней, рядом с которыми обычные ничтожества (вроде меня) выглядят просто мутантами, порождением какой-нибудь тупиковой ветви эволюционного развития. Я бы возненавидел его, да только не к чему придраться, он - само совершенство.
Другой представитель мужского пола в нашей компании - родитель всех троих девчонок, Эндрю (ни в коем случае не Энди) Коллинз. Его первая жена, мать Тельмы и Кимберли, погибла в результате несчастного случая, катаясь на горных лыжах на озере Тахо. Впоследствии он женился на Билли, и они совместно прижили Конни.
Эта небольшая прогулка на яхте на Багамы - подарок дочерей по случаю двадцатой годовщины свадьбы Эндрю и Билли. (Уэзли побывал в Нассо за неделю до остальных, чтобы все организовать - разведать обстановку, заказать номера в отеле, зафрахтовать яхту и так далее.) Эндрю, по-видимому, около пятидесяти пяти. Бывший морской офицер, богат, поскольку удачно вложил капитал в какой-то прибыльный нефтяной проект, и вполне приличный мужик. Вероятно, о лучшем спутнике на необитаемом острове после кораблекрушения и мечтать не приходится. Прямой, с живым умом и суровым нравом, он обращается со мной, можно сказать, вполне сносно, хотя, я почти уверен в этом, подозревает, что я "натягиваю" Конни.
Мать Конни, Билли, всего на несколько лет старше Тельмы. Другими словами, достаточно молода, чтобы принять ее за одну из дочерей Эндрю, а не за его жену. Она намного привлекательнее Тельмы, хотя до Кимберли ей далековато.
Билли и Конни скорее похожи на сестер, чем на мать и дочь. Обе смуглые, с золотистыми волосами, подстриженными одинаково коротко, под мальчишку. Конни повыше ростом, зато ее мать намного пышнее в груди и бедрах, хотя лицо у нее, конечно, выглядит чуть постарше. Впрочем, Билли во многих отношениях гораздо привлекательнее своей дочери.
(В моих же интересах, чтобы никто из них не прочел, что я здесь пишу. Хотя работа над дневником только начата, сюда уже попало такое, от чего у меня могут быть неприятности.)
Мой план, между прочим, заключается в том, чтобы с предельной точностью фиксировать происходящее и таким образом получить материал, который впоследствии можно было бы использовать в качестве основы для книги в жанре "невымышленных приключений". Затея, разумеется, не выгорит, если помощь придет слишком быстро, поэтому я уповаю на то, что это все же не произойдет, и мы успеем пережить хотя бы несколько более драматичных событий. Если на чистоту, записная книжка отправилась со мной в путешествие по той простой причине, что я собирался набросать несколько коротких рассказов. Зачем? Чтобы выиграть литературный конкурс Белморского университета... Какой самонадеянный оптимист, скажете вы! Может быть, никому из нас не суждено покинуть этот остров, и лучше выбросить из головы глупые мысли о конкурсе. И о некоторых других вещах.
Стоп! Прочь пессимизм.
Если расслабиться, депрессии не миновать.
Так что вернемся к знакомству.
Конни, дочь Билли и Эндрю, моя подружка. Мы оба студенты первого курса Белморского университета. Там и познакомились. Можно сказать, нас свел алфавит: она - Коллинз, а я - Конуэй. В университете просто невозможно не завести знакомство с девушкой, чья фамилия предшествует твоей во всех списках. Слово за слово, и мы начали встречаться. Не успел я опомниться, как она пригласила меня провести весенние каникулы с ее семьей на Багамах.
От подобных предложений не отказываются.
Я, во всяком случае, не смог.
Решено было отложить неизбежное - наш разрыв - на после, до окончания морской прогулки.
А теперь получается, это "после" может никогда и не наступить. Боже правый, неужели судьба связала нас до гробовой доски? Нет, нет, нет! Этому не бывать. Надеюсь, нас скоро спасут. Повторение истории Робинзона Крузо в наши дни немыслимо. Ну, максимум, проторчим здесь несколько дней. А, вероятнее всего, нас подберут еще до сумерек. Если кто-нибудь слышал или видел, как взорвалось наше судно.
А взрыв был потрясающий.
Всякое дерьмо еще долго сыпалось с неба, шумно плюхаясь в воду: куски яхты и, несомненно, Уэзли. (Я так надеялся увидеть его летящую ногу или голову, или огромный клубок кишок, но увы...) Многие обломки горели в воздухе и ныряли в океан с яростным шипением. К счастью, до берега ничего не долетело.
Несколько мгновений - и от яхты ничего не осталось: лишь куча мусора на поверхности да грязное облачко дыма, относимое ветром прочь.
Сразу после взрыва ни самолета в небе, ни судна на горизонте никто из нас не заметил. А смотрели мы в оба. По крайней мере, некоторые из нас. Не Тельма, разумеется. Та, обхватив голову руками, громко причитала:
- Нет! Нет! О Боже! Нет! Уэзли! Несчастный Уэзли! Нет! - и тому подобное.
Через несколько секунд она уже была в объятиях сестры. Они стояли, и Кимберли нежно похлопывала сестру по спине, что-то нашептывая. Кимберли еще не успела просохнуть - сразу же после завтрака, который мы устроили на пляже, она пошла немного поплавать и вышла из воды всего за пару минут до взрыва. Прилипшие к голове черные волосы свисали тугим хвостиком на ее затылок, гладкая бронзовая спина поблескивала каплями воды. Белоснежные плавки-бикини немного сдвинулись набок, обнажив большую часть правой ягодицы. И посередине образовалась складка...
Хватит об этом.
Кимберли выглядела чертовски здорово, вот и все! Просто невозможно было пропустить такое зрелище. Но в то же время я поглядывал и в морскую даль. Облачко дыма уплывало все дальше, растворяясь в воздухе. На горизонте виднелись смутные очертания пары островков, но больше ничего - только небо и вода.
Кимберли отвела сестру в сторону от нашей группы, где они присели на одеяло, расстеленное для пикника.
- Бедняжка, - тихо произнесла Билли, обернувшись в их сторону.
- Здорово придумал этот Уэзли - взорвать нашу яхту.
- Эндрю!
- Испарения в моторном отсеке, - продолжал тот, - идиот знал, что они могут разнести нас к чертям собачьим, и все равно пошел. Моя ошибка. Не следовало оставлять его одного на борту, без присмотра. Мог бы догадаться, что от него беды не оберешься. Мерзавец! Таким тупицам не стоит и жить.
- Эндрю!
- По крайней мере, вместе с посудиной и он взлетел в воздух. Нет худа без добра.
- Хорошо, что твоя дочь не слышит тебя. Она любила его.
- Чего никак не скажешь о нем. Это ясно, как Божий день. Что ж, скатертью дорожка. Покой твоим ошметкам, Уэзли, - и он смачно сплюнул на песок под ноги.
