Наталья Никольская
Все сошли с ума
Из спальни, где находился Сергей Васильевич, по всей квартире разносился мощный переливчатый храп, заглушая хриплый голос Рэя Чарльза. Мария, на которой из одежды были только белые кружевные чулки, поддерживаемые поясом, и кремовые туфли на высоком каблуке, вышла из туалета. На вешалке в прихожей висел ее темно-розовый плащ. Телохранитель Сергея Васильевича часа полтора назад был выпровожен шефом, и теперь кроме Марии и хозяина в доме никого не было.
«Ну что, Маша, — подумала она, — за дело». Она прошла в гостиную, обставленную богато, но довольно безвкусно, и, подняв с пола пиджак Сергея Васильевича, принялась шарить по карманам. Она не то чтобы хотела что-то украсть, просто обычное женское любопытство, может быть, немного утрированное всегда толкало ее на подобные авантюры. Содержимое карманов брюк, пиджаков и сумочек обычно много говорило о характере их хозяев.
В первый раз, когда она была у Сергея Васильевича, случая осмотреть его карманы не представилось, и теперь она с удвоенным любопытством доставала из карманов ручку, зажигалку, записную книжку в темно-синем кожаном переплете, брелок с ключами, полупустой бумажник, в котором кроме небольшой суммы денег было лишь несколько пластиковых карточек. Из нагрудного кармана Мария достала небольшую стопку серебристых визиток. Она развернула их веером, достала одну, как карту, и прочла ни о чем ей не говорящую надпись: «Председатель совета директоров ЗАО «Север-Юг» Трофимов Сергей Васильевич». Телефон. Факс. E-mail.
В боковых карманах были деньги: рубли и доллары вперемешку. Часть из них была сложена в небольшие, свернутые пополам пачки, остальные были помяты и засунуты кое-как. Выбрав две скомканные купюры по сто баксов, Мария расправила их и положила на маленький столик, столешница которого была отделана шпоном красного дерева с инкрустацией из зеленого и коричневого камня.
«Этот хрен ни хрена не заметит, — промелькнуло у нее в голове, — наклюкался, как свинья». Она рассовала все, что вынула, обратно по карманам и бросила пиджак на мягкий диван с огромной спинкой. Взяв со столика деньги, она скинула туфли, босиком прошла в прихожую и положила приятно шуршащие купюры во внутренний карман плаща. «Неизвестно еще, сколько он мне заплатит?»
Первый раз, правда, ей обломилось триста баксов, но и потрудиться пришлось изрядно. Сергей Васильевич был тогда навеселе, не так как сегодня, конечно. В тот раз он успокоился, несмотря на свои сорок восемь, только под утро.
«Хорошо хоть, что у него тепло! Вот что значит, иметь автономную систему отопления!»
В этом году центральное отопление отключили, как всегда, в середине апреля, когда температура днем поднималась выше двадцати, но в конце месяца вновь захолодало, и в квартире у Марии уже неделю столбик термометра не поднимался выше плюс десяти градусов. Приходилось включать обогреватель на полную мощность, натягивать на ноги шерстяные носки и все равно холод пробирал до костей. На короткий срок выручала горячая ванна, но в связи с опрессовкой системы отключили горячую воду, и тогда пришлось совсем туго.
Здесь Мария наслаждалась теплом, с удовольствием бродя нагишом по всему дому. Подойдя к большому в, рост, зеркалу в старинной резной раме, она полюбовалась своим отражением, поправила чулки, провела ладонями по плоскому животу. Зайдя в комнату, которая служила Сергею Васильевичу кабинетом, огляделась. «Странно, — подумала она, — по обстановке совершенно не скажешь, что хозяин кабинета крутой мафиози, а проще говоря — бандит. Интересно, сам он убил кого-нибудь? Встретила бы его на улице, подумала бы, что это торгаш средней руки, владелец двух-трех продуктовых магазинчиков».
Мария подошла к письменному столу, на котором стоял компьютер, просмотрела оставленные бумаги. Попробовала выдвинуть ящики. Заперто. Тихонько насвистывая себе под нос, она прошла в гостиную и, достав из пиджака Сергея Васильевича брелок с ключами, вернулась в кабинет. Погремев связкой, выбрала нужный четырехгранный ключ и вставила его в замочную скважину.
В верхнем ящике лежали разноцветные пластиковые папки с бумагами, которые она даже не стала рассматривать. Средний был наполовину заполнен всякими канцелярскими принадлежностями. В нижнем были письма. Мария взяла несколько штук и посмотрела обратные адреса: в основном, местные, но были и из других городов, а несколько даже из Америки.
Один конверт был без марок и без адреса. Она отложила другие и, отогнув треугольный клапан, заглянула внутрь. Кусочек черно-белой пленки из пяти-шести кадров и несколько «контролек» — такого же размера, как и негативы, отпечатков. «Ба, знакомые все лица!» Снимки были сделаны, видимо, на какой-то вечеринке, немногочисленные участники которой сидели за небольшим овальным столом, уставленным изысканными закусками и вели оживленную беседу. На одном из снимков — сидел знакомый Марии криминальный авторитет в обнимку с представительным худощавым мужчиной лет пятидесяти.
«Вот ведь, правильно говорила Ольга, Тарасов — большая деревня! Это ведь наш мэр — Юрий Григорьевич! А ведь за такие снимки его по головке не погладят! Если Сергей Васильевич узнает, что я их сперла… С другой стороны, мало ли кто у него здесь бывает… Скрыться на несколько дней, потом в Москву, а там…» Она сложила контрольки и негативы в конверт и заперла ящик. Держа конверт в руке, заглянула в спальню — Сергей Васильевич лежал на спине на кровати со спущенными до колен трусами, которые он даже не успел снять. Храп стал потише и с мажора перешел в минор. «Дрыхни, дрыхни», — Мария сняла со спинки кровати свою сумочку и, положив конверт в кармашек, щелкнула замочком.
Она вернулась в спальню. Проходя мимо стула, на гладкой спинке которого висело ее сильно декольтированное белое платье, провела рукой по его светоносной ткани. «Неплохо бы подремать часок-другой», — подумала она и как ни в чем не бывало вытянулась рядом с храпящим и сопящим Сергеем Васильевичем.
* * *
— Ты что предлагаешь мне поучаствовать в предпраздничной гонке? — зевая, спросила Вершинина у сидевшего за рулем малиновой «ауди» Виктора, когда он коротко сказал, что недурно было бы заехать на рынок.
— Ты, кажется, не выспалась? — Виктор лукаво покосился на Валентину.
— А кто мне дал выспаться?! — усмехнулась Валентина.
— Ты жалеешь? — многозначительно улыбнулся Виктор, зевая в свой черед.
— Разве можно садиться за руль в таком состоянии, разве можно ни свет ни заря будить женщину, единственное достояние которой — пара выходных в конце недели, и тащить ее на рынок, да еще в один из предпраздничных дней? — Вершинина серьезно посмотрела на Виктора, но потом не удержалась от улыбки.
— Вот что значит связать свои самые смелые и сладостные надежды с начальником службы безопасности! — Виктор пожал плечами и наигранно тяжело вздохнул.
— Нет, я понимаю еще, если бы погода календарю соответствовала, — не унималась Валентина. — Май называется… Только что снег не идет.
— «Мороз и солнце — день чудесный!» — процитировал классика Виктор, останавливаясь перед светофором. — Хватит, девушка, брюзжать! Мне, Валюха, конечно, нравится, когда серьезные тетеньки вроде тебя маленьких капризных девочек из себя начинают разыгрывать. Оно и понятно — где же они еще могут себе это позволить, как не в обществе наивно верящих им, не слишком серьезных дядечек, которыми вышеназванные тетеньки могут помыкать, как им только заблагорассудится!
— Ну ты скажешь, — рассмеялась Валентина. — Шутки — шутками, Витя, а меня этот холод достал. Максим спит под тремя одеялами.
— Ну, тебе вчера немножко повезло… — Виктор остановил машину за рынком.
— Да уж, с тобой никакого обогревателя не нужно, — Валентина сняла ремень безопасности.
Выйдя из машины и обогнув ее, Ромашов галантно открыл перед Валентиной дверцу.
— Мерси, — она подала ему руку. — А народищу-то! Пестрые толпы, сливаясь одна с другой, заполонили пространство рядом с рынком и прилегающими к нему торговыми рядами. «Газели», «ЗИЛы» и «пирожки», груженые коробками, ящиками, мясными тушами, подъезжали и отъезжали от разгрузочных площадок. Крепкие ребята в фартуках подхватывали провизию и — кто на тележках, кто на плечах — тащили ее на склады. Рядом со своими крутыми тачками кучковались коротко стриженные парни в спортивных костюмах и куртках. Их колоритная внешность говорила об их принадлежности к определенному слою населения.
Под сводами рынка висел гул человеческих голосов. Плотные потоки людей двигались между прилавками, на которых высились желто-белые глыбы масла, восковые круги сыра, пластиковые пакеты с крупами, сахаром, сухими сливками, макаронными изделиями разных форм и размеров, висели гирлянды колбас, сарделек, сосисок, стояли банки сгущенного молока, майонеза, томатной пасты, зеленого горошка, рыбных консервов.
