– Как давно у вас с ним начались отношения?
– Да с полгода назад... – задумчиво сказала она.
Да, и «бабкины штуки» здесь как раз полгода. Если она не говорила Абзацу, то как он мог узнать про эти цацки? Да и знает ли?
Вот что предстоит мне срочно узнать. Абзац – подозреваемый номер один. Но надо вспомнить и о других.
За чашечкой кофе и сигареткой я выслушивала Сонины рассказы о Володиных должниках. Дело выглядело примерно таким образом: заработав на торговле аппаратурой некоторые деньги, Владимир отдал их двум приятелям-коммерсантам под хорошие проценты. Проценты и тот и другой вовремя вернули, а вот основные суммы – пять и семь тысяч долларов – пока не вернули и, по словам Сони, «компостировали мозги».
После свалившегося как снег на голову наследства Володя даже махнул рукой на эти долги, но, конечно, получить их обратно не отказался бы. При этом Соня никак не могла себе представить, чтобы один из должников мог совершить убийство.
Один – Тимошин Александр – приличный семейный человек, не очень удачливый бизнесмен, всеми и всегда напаренный и облапошенный. С него были взятки гладки.
Второй – Бурдовский Сергей – был темной и мрачной фигурой, непонятно чем занимался и ранее очень с Володей Целиковым дружил, а потом, как это нередко бывает, «деньги раздружили».
От Сони я получила точные адреса обоих товарищей, а также адрес бывшей Володиной жены. Узнала я, что она заведует большой джинсовой секцией в известном магазине.
На этом наша беседа и исчерпалась, так как позвонила Сонина мама и безутешной вдове срочно потребовалось идти к горюющему скопищу родственников и взваливать на свои хрупкие плечики весь груз организации похорон и прочего.
Мне оставалось только упросить ее напоследок быть предельно осторожной, никуда носа не совать, одной не ходить, сына держать у бабушки. Она клятвенно пообещала мне с соседом не общаться, а для обеспечения охраны ходить пока по улице в сопровождении двоюродного брата.
И я покинула ее квартиру, размышляя обо всем подозрительном Володином окружении, из которого почему-то вдруг стала настойчиво выдвигаться вперед Света. Та самая, от которой он вышел и нашел свою смерть.
Чуяло мое сердце, что именно эта темная лошадка занимала в данном забеге лидирующие позиции... Абзац и Света сразу же начали терзать мою душу смутными сомнениями. И если насчет Абзаца мое мнение и может быть сильно предвзятым, то эта Света, лично мне ничего плохого не сделавшая, все же наполняет сердце недоверием.
А в своем недоверии я редко ошибаюсь...
Я вышла из подъезда Целиковой и увидела, что зеленый «Крайслер» плавно разворачивается, направляясь к выезду на улицу. Решимость овладела всем моим существом – во что бы то ни стало в кратчайшие сроки надо вывести Абзаца на чистую воду.
Мою «девятку» он прекрасно знал, поэтому пришлось воспользоваться такси, дав «Крайслеру» возможность повернуть за угол.
Мне досталось прекрасное государственное такси, где видавший виды служитель таксопарка совершенно индифферентно отреагировал на просьбу следовать за указанной машиной, а также на мои маскировочные перевоплощения, которые состояли в том, что я извлекла из сумки растрепистый белокурый паричок и с помощью его, а также щедрого количества косметики быстро мутировала в этакую легкомысленную девчонку из Заводского района.
Мои обтягивающие черные брючки, ботинки на тонких каблуках и короткая кожаная куртка были самым универсальным нарядом тарасовских девиц. Если Абзац и обратит на меня внимание, то именно как на одну из них, и не более. Самое то.
– За мужем, что ли, следишь? – весело спросил меня таксист.
– Угу, – промычала я, обрисовывая губки.
За одним мужем я уже следила... до самого конца. Ох, не доводит до добра слежка за чужими мужьями – еще вчера была я птица вольная, пусть безденежная, а теперича вот ношусь, как конь Савраска, по городу по следам криминальных элементов.
Не успела я поразмыслить о печальной безвременной кончине чужого мужа, а также о бренности всего земного и суетности мирской жизни, как «Крайслер» впереди припарковался у обочины и оттуда выпрыгнул Абзац, щелкая сигнализацией.
Мы тоже остановились поодаль, я расплатилась с многомудрым и многоопытным водилой и пошла по следу. Абзац чесал через весь проспект. Его путь завершился в обычном бистро, где приличные представители среднего класса с аппетитом поедали в обеденный перерыв свои мини-салатики, тарталетки, равиоли с грибочками и прочие прибамбасы привозной европейской кухни.
Кафешка, на мое счастье, была основательно заполнена, так что я могла бы без проблем занять неприметное местечко в уголке. Не успела я этого сделать, как меня потрясло до основ подсознания одно явление...
Я смотрела через стекло кафе, как навстречу Абзацу с тарелочками в обеих руках шла та самая Света – брюнетка из «Опеля»!
Да, сегодня день полон сюрпризов – получить обоих своих подозреваемых сразу в одном месте и в такой непосредственной близости.
Под прикрытием широкой кожаной спины какой-то тетки бухгалтерского вида я вошла в бистро и встала в очередь за мороженым.
Разумеется, у них была запланированная встреча и, судя по всему, не в первый и не в пятый раз. Они разместились за угловым столиком и соединили над ним свои головы – рыжую и черную.
Выражение лица женщины и ее раздраженные махания обеими руками и даже некоторые притопывания ножкой наводили на мысль о происходящей между ними перебранке.
Я изнывала от жгучего интереса, мечтая подтолкнуть стоящую впереди тетку коленкой под зад, чтобы побыстрее продвинуться к кассе. Наконец мне это удалось без применения физической силы, я взяла себе мороженое и пристроилась с ним за соседним столиком рядом с двумя жующими подростками.
Абзац и загадочная брюнетка находились в полуметре, и до меня доносился их истеричный шепот, срывающийся периодически на полный голос – как правило, в отдельные моменты, связанные с употреблением ненормативной лексики.
На фоне оглушительного хруста чипсов, производимого моими соседями по столику – тинейджерами, я слышала следующие фразы Светы:
– Как ты теперь предстанешь перед ним? Я, конечно, знала всегда, что ты полный недолеченный имбецил, но есть же все-таки какие-то инстинкты, рефлексы самосохранения, к примеру! Ты, гнида, подставил себя и меня! Но меня Дато пальцем не тронет, а вот что будет с тобой – мама дорогая! Я с себя слагаю полную ответственность – ты сам себе подписал приговор. А главное, ты запорол такое дело, такое дело! Говорила я Дато: Абзац – идиот, Абзацу ничего доверить нельзя, но ты, сука, влез сам, сам напросился!
Абзац понурил голову, чуть не уткнув нос в одноразовую тарелку с равиолями, и делал страдальческие гримасы, что-то невнятно мыча. Света перестала шептать и перешла на полный голос, который оказался неожиданно низким и хриплым по сравнению с тем жеманным щебетом, который предназначался Целикову.
Теперь она грубо басила, напоминая интонациями, повадками и общим обликом атаманшу разбойников из мультфильма «Бременские музыканты», которая пела песню «Эх, не желаем жить по-другому!». Ее черная кожаная одежда и большое количество массивного золотища в виде цепей-веревок и огромных серег-колец общему впечатлению не противоречили.
Хотя в талии Света была покамест весьма тонка, в ней уже угадывалась будущая внушительных габаритов бабища. Бюст у нее возмущенно трясся, заставляя подпрыгивать на нем золотые веревки с крестами и кулонами.
– Ну, сегодня будет сходняк, и тебе, Абзац, придет конец! Сам Дато лично будет разбираться – почему ты проморгал врача!
Я для отвода глаз ковыряла мороженое, и в этот момент оно чуть не вывалилось с ложки на пол. У Светы, Абзаца и меня есть только один общий знакомый врач, и о нем как раз шла речь. Абзац подал слабый голос с видом пятиклассника, застуканного с бычком в сортире директором школы лично!..
– Я... ты же знаешь, я – ничего!.. Он же от тебя вышел – меня там и близко не было! Я с Дулей на пару как раз для тебя новый офис подыскивал, я же не знаю даже, что там и как!
– Не знаешь?! Не знаешь, урод ушастый! – зашипела возлюбленная врача, враз окончательно охрипнув и находясь в состоянии сильного душевного волнения. – А кто знает, я тебя спрашиваю?
– Пусть Дато и разбирается – он главный! Жираф большой – ему видней. А я – лицо исполнительное! – осмелился вставить Абзац.
Его весьма испуганный вид доставлял мне несказанную радость, а Светины «ласковые» к нему обращения были просто как целительный бальзам на рану.
– Лицо?! Ты – лицо исполнительное?! Рожа ты тупорылая! Тебя давно пора превратить в мокрое место, – сказала Света, уже спокойно констатируя неопровержимый факт, под которым я бы с удовольствием подписалась. – Тебе было оказано высокое доверие: сделать хоть одно дело приличными законными методами. Это ведь тебе русским языком объясняли.
