Жоржу показалось, что в комнате слишком темно, и он нервным движением зажег лампу на камине.
— Так вот, представь себе, что ты сам подсказал ему отличное дело. Благодаря ТВОИМ деньгам он перехватил ТВОИ губки и ничего тебе не сказал… Понимаешь?
Жорж побледнел, сердце у него защемило, и он инстинктивно поднес руку к груди. Жанна кинулась к мужу:
— Не нервничай, дорогой…
— Оставь. — Голос его был хриплым.
Женевьева уже не могла остановиться:
— Он потом вернул тебе деньги — это была часть прибыли. Но это не все. Страховка. Знаешь, грузы, которые ты страховал при его посредничестве…
— Он орудовал с каким-то приятелем из соответствующей конторы. Почему не дать ему возможности попользоваться, разве нет?
— До чего ты наивен, мой бедный Жорж…
— Черт возьми! — вспылил Жорж. — Я сам держал страховые полисы в руках, и не один, а десять раз!
— Значит, он тебя надул на одиннадцатый… история с девятьюстами тысячами франков…
— Американские тракторы? — проворчал Жорж.
— Вот-вот…
— Что ты там рассказываешь? Я заплатил за аварию!
— Как же! Авария обошлась в девяносто тысяч франков с чем-то…
Жорж упал в кресло.
— Но тогда… Если б случилось что-нибудь серьезное…
— Ты бы отвечал! Все бы свалилось на тебя! — выкрикнула Женевьева. — Твои тракторы никогда не были застрахованы.
От страха, пережитого задним числом, у Жоржа выступил на лбу пот. Его переполнял гнев. Кулаком левой руки он ударил правую ладонь.
— Негодяй! — прорычал он.
Он вскочил с блуждающим взглядом, размахивая руками, призывая сестру в свидетели:
— Подумать только, что у него хватило наглости просить у меня на прошлой неделе еще пять миллионов!
— Пять миллионов? — воскликнула Женевьева.
— Да! Ты представляешь?
— Но что он собирался с ними делать?
— А я знаю? Он мне рассказал бог знает какую историю… — Сам разволновавшись, Жорж успокаивал жену: — Я ему не дал ни одного су, уж можешь поверить! Но ему это так не пройдет! Не пройдет, черт возьми!
Жорж выбежал из комнаты. Женевьева и Жанна сидели ошеломленные, у каждой на то были свои причины.
— Теперь ты довольна? — спросила Жанна. — Заставила его заниматься тобой.
— Но… куда он пошел?
— Что я могу тебе сказать? — Жанна отвернулась, испытывая безмерную усталость. — Когда он рассердится, трудно предвидеть его поступки. Возможно, он отправился искать Жюльена, чтобы дать ему по физиономии…
Страх исказил лицо Женевьевы:
— Нет!
Она в свою очередь устремилась из комнаты, громко призывая брата.
С помощью перочинного ножа Жюльену удалось вывинтить одну плитку из пола. Он приподнял ее, дрожа от нетерпения. Во всех кабинах существует выход к проводам и тросам. Жюльен долго ощупывал потолок кончиками пальцев, но ничего не обнаружил. Значит, выход находится в полу.
Удача: люк прямо под этой плиткой! Жюльен, не помня себя от радости, обследовав его контуры, нащупал ручку и потянул на себя. Крышка люка поддалась. В кабину проник сыроватый воздух.
Встав на колени, наклонившись вперед, опираясь на одну руку, Жюльен другой рукой шарил в пустоте, в надежде обнаружить тросы, по которым он сможет опуститься на первый этаж. Безрезультатно. Он упорно искал, лежа на животе, просунув все плечо в отверстие. Напрасно. Он прилагал нечеловеческие усилия, чтобы не впасть в истерику. Тросы, наверное, шли вдоль стен, до которых он не мог добраться.
Он на мгновение прикрыл в темноте глаза. Оставалось единственное решение: повиснуть на руках и раскачиваться, пытаясь достать до стены ногами… Зацепить тросы и подтянуть их к себе.
Надежда вырваться на свободу даже ценой собственной жизни вдохнула в него новые силы. При свете зажигалки он попытался осмотреть колодец.
Темная бездонная дыра, которую крошечный огонек скорее делал еще чернее, чем освещал. У него вырвался крик. Он знал, что ничего не сумеет сделать, у него не хватит физических сил. Весь дрожа, он откинулся назад и рассмеялся нелепым смехом, который стены колодца возвратили ему насмешливым эхом.
«Фрегат» остановился перед слабо освещенной вывеской: отель-ресторан «Сиреневая роща».
— Это тебе подходит? — спросил Фред.
Погруженная в свои мысли, Тереза вздрогнула:
— Что именно?
— Ну, провести уик-энд здесь, в корчме «Сиреневая роща», раз уж она так называется. По мне, она выглядит неплохо…
Через запотевшее стекло Тереза с трудом разглядела железную решетку. Ей не хотелось выходить из машины.
— Закрыто, — заметила она.
— Ты ничего не понимаешь. В таких заведениях принимают посетителей круглый год. Ну, пошли.
Он хотел открыть дверцу. Тереза его остановила:
— Фред! Погоди… А если мы просто вернемся?
От удивления и возмущения юноша широко раскрыл глаза:
— В самом деле! Это все, что ты придумала? Вернуться? И куда потом?
— Мы могли бы провести уик-энд у меня.
— Спасибо! В мансарде.
— А завтра пошли бы в кино.
— На какие деньги?
— Хорошо… А здесь… чем ты заплатишь?
— Еще есть время до завтрашнего вечера. Не думай же постоянно о будущем.
— Фред… Please…[3]
Он засмеялся:
— Какая ты глупая. Никогда не надо бояться. Верь мне. Я придумаю что-нибудь.
— Что?
— Да что с тобой такое?
— Я боюсь, Фред.
Это признание заставило его замолчать. Потому что он тоже боялся. Но он не мог в этом признаться. Это значило бы принять условности обывательской респектабельности. Он не слишком убедительно успокоил ее:
— Послушай! Я позвоню папе. Он пришлет чек, чтобы избежать скандала.
Аргумент, казалось, не успокоил Терезу.
— И потом, у нас могут быть неприятности из-за машины.
Это замечание поразило Фреда. Он поднял бровь, что являлось признаком глубокого раздумья.
— Да, правда. Хорошо, сейчас я в два счета все организую. В таких случаях есть элементарные меры предосторожности.
Оглядевшись, он заметил на заднем сиденье аккуратно сложенный плащ и шляпу. Его лицо просияло.
— Ну вот, все в порядке. Главное, чтобы потом в случае чего нас не могли узнать. Понимаешь? Значит, так, ты набросишь на голову мою куртку… якобы из-за дождя. А я буду неузнаваем в плаще и шляпе этого типа… Остается только избегать яркого освещения. Подожди…
Он порылся в отделении для перчаток, обнаружил там револьвер и, смеясь, стал размахивать им.
— А это на тот случай, если хозяин заведения попробует хитрить!
— Фред, умоляю, положи его на место… Не трогай!
— О ла-ла! — воскликнул он недовольно, кладя оружие на место. — Ты у меня храбрый заяц. И пошутить уж нельзя. Ну пошли и… осторожно!
Хлопнули дверцы машины. В окне дома шевельнулась занавеска, потом дверь открылась, и по гравию зашуршали шаги. Дождь перестал. Но было свежо, а с веток еще капало. Хозяин гостиницы не удивился, увидев закутанных автомобилистов.
— Вы вовремя! — воскликнул он вместо приветствия. — У нас натоплено.
— Будьте любезны перегнать машину во двор, — сказал Фред, изменив голос.
В холле гостиницы было уютно: кресла, низенькие столики, на возвышении касса, за которой хозяйка, полная веселая женщина, раскладывала счета. Она улыбнулась во весь рот:
— Господа, дамы! Какая погода, подумайте… Ну вот завтра увидите… какое будет солнце… Прогноз…
Она замолчала. Вновь прибывшие влетели в помещение как угорелые, и это ее насторожило. Чуть приподнявшись, она осведомилась:
— Что угодно?
Фред толкнул Терезу локтем. Она робко сказала:
— Комнату, на уик-энд.
Благополучно добравшись до лестницы, где было темнее, они почувствовали себя свободней и держались более непринужденно. Дежурная улыбка вновь появилась на круглом лице хозяйки.
— Ах! Понимаю. — Она игриво погрозила пальцем и добавила материнским тоном: — Свадебное путешествие, держу пари!
— Угадали, — произнес Фред.
На пороге появился хозяин:
— Дай им восьмую комнату, Матильда, она готова… Я ставлю машину, месье.
Он исчез в темноте. Его жена зажгла керосиновую лампу, стоявшую на кассе, и пояснила:
— С электричеством неполадки на втором этаже. Но, как вы сами видите, на этот случай у нас все предусмотрено… для романтических путешествий… Этот свет придает прелесть… Надеюсь, вас это не смущает?
— Нет, — сказал Фред. — Вы правы. Так куда романтичней.
Терезе он подтвердил свои слова, подмигнув и подняв большой палец. Поднимаясь по лестнице впереди них с лампой в руке, женщина продолжала говорить:
— Если б не это, я бы вас поселила с нами на первом этаже. Сейчас, конечно, народу мало, не сезон. Но зато вы будете как сыр в масле кататься… А хозяин сам готовит, знаете… Все очень просто, он был шеф-поваром в парижских больницах…
