— Не пью.
Носков выпил сам. Хотел было налить еще, но Раскатова встрепенулась.
— Нет, нет, только не Нэтти! Девочка должна завтра быть в форме!
Язык у Эжени заплетался. На вечно голодный желудок спиртное действует убийственно. Пьяная Эжени уснула моментально, а Дик вновь наполнил стаканчик и протянул Нэтти.
— Давай, подруга. Сдается мне, такая доза тебе формы не испортит.
Новлянского в купе не было: он вышел в коридор, услышав там женский смех. Раскатова спала. Нэтти спокойно опрокинула в себя коньяк, бросила в рот виноградинку, отщипнув ее от янтарной грозди. Дик сделал движение бровями:
— Гут. Даже зер гут.
— Надо говорить «олл раит», если косишь под англичанина.
— Вечно путаюсь. Еще?
— Как сам.
— Подруга, мы с тобой просто созданы друг для друга! Почти рифма. Как я? Хорош? Остроумен?
— Послушай, а сколько лет ты знаешь Эжени? — спросила она, посчитав, что настал момент для взаимных откровений.
— Миллион. Год рядом с ней равен всему ледниковому периоду. Я заморожен, как мамонт в сибирской тайге.
— Тебя отогреть?
— Не стоит. Сейчас вернется наш смазливый идиох Кстати, что у тебя с ним?
— Так заметно?
— Не у тебя. У него.
Новлянский появился тут же, словно стоял под дверью и подслушивал. Заговорил возбужденно и с фальшивым восторгом:
— Там две такие курочки в соседнем купе! Потрясные девчонки! А вы тут о чем треплетесь?
— О тебе, ненаглядный, о тебе, — усмехнулся Дик.
— И что вы обо мне говорили? — подозрительно спросил Новлянский.
— О том, как ты прекрасен, мой юный принц! Как хороши твои сияющие очи в рамке грязного вагонного окна! Как воняет твой гель для волос! И твой одеколон! Кстати, где ты берешь эту гадость? Хочу такой же для очередного появления перед своими тараканами. Авось они меня оставят. Ведь я их разлюбил, — печально сказал Носков.
— Носочкин, знаешь, как мне надоели твои дурацкие шуточки?
— Вот и иди к курочкам в соседнее купе. Оставь нас.
— Ни за что.
Новлянский сел на нижнюю полку в ногах у Эжени. Та хрюкнула во сне, перевернулась на спину и захрапела. Дик сказал вдруг, задумчиво глядя на храпящую даму:
— Представляешь, Нэтти, когда‑то наша Эжени была толстой…
— Шутишь?
— Толстой, доброй бабой. И хлебосольной. Накрывала такие столы! Сама любила покушать и… выпить. Что с нами жизнь делает, а?
Нэтти было интересно узнать подробности, но Дик неожиданно замолчал. Она посмотрела на него и поняла: не скажет больше ничего. Покосилась на Олега и вздохнула:
— Я все равно боюсь.
Олег только пожал плечами, зато Дик насторожился.
— Давай все‑таки попробуем, — осторожно сказал он. — А чтобы никто не усомнился в том, что ты первая, я дам тебе один совет. Запомни: на сцене ты должна быть одна. Все это только для тебя: музыка, заполненный зрительный зал, ведущие, жюри, цветы. А главное — корона. Только для тебя. Вокруг — пустота. Остальных ты просто на хвосте не чуешь. Нет их. Ни одной. Ты уже смотришь на них правильно: жалеешь. Они хуже, и никто в этом не виноват.
— Но, может быть, для кого‑то первое место действительно шанс? Мне‑то это что мертвому припарка! У меня нет будущего! — отчаянно сказала она.
— Откуда ты знаешь? Это неплохая жизнь. Не самая худшая, во всяком случае… Я давно хотел с тобой поговорить. Откровенно. Новлянский, ты дремлешь?
— Тебя слушаю, трепач. — Олег открыл глаза. — Давайте лучше в карты поиграем. Не люблю философию.
— Правильно, это работа для мозга. Который функционирует. А твой спит. По моему глубокому убеждению, с самого рождения.
— Ты мне просто завидуешь.
Олег зевнул. Дик чуть с полки не упал.
— Ну‑ка, ну‑ка.
— Ты шут. Человек с глупым именем. Тебя не только назвали по‑дурацки, но еще и уронили из коляски головой об асфальт. Я думаю, что ты больной. А кривляешься, чтобы никто об этом не догадался.
— А мальчик‑то мыслит! Значит, почти существует! А? — обрадовался Дик.
Нэтти рассмеялась — и тут Новлянский не выдержал и кинулся на своего обидчика с кулаками:
— Давно мечтаю набить тебе морду…
Дик ответил ему довольно‑таки удачным ударом, и Нэтти вдруг испугалась. Только драки здесь не хватало! Им объединяться надо, а не воевать!
— Тише вы! Оба! Тише! — зашипела она. — Эжени просыпается! Хотите, чтобы вечер был испорчен?
Это их сразу отрезвило.
— Ладно, сочтемся, — сказал Новлянский, поднимаясь с пола.
Дик улыбался.
— Мы сейчас поиграем в карты, — сказала Нэтти. — Тихо и спокойно. Завтра тяжелый день, послезавтра тоже, не треплите мне нервы. На сцену мне выходить, не вам.
Они послушались. Нэтти чувствовала: еще чуть‑чуть — и у нее будет двое рабов. Она их под себя подомнет. А вот что делать с Эжени? Она кинула взгляд на спящую женщину. Как там сказал Дик? Была толстой и любила выпить? Это повод для размышлений…
Поезд прибыл в десять утра. Погода была солнечной, не как в Москве, и Нэтти стало чуть легче. Пахло весной: талым снегом, влажной землей, мокрым асфальтом. Повсюду сверкала вода, в ней отражалось огромное солнце. Глаза слезились, в горле першило. Но настроение все равно было отменное. Весна! Даже Раскатова перестала брюзжать. Евгения Львовна — столичная штучка в светлом кашемировом пальто и темных очках — вызывала удивление у встречающих московский поезд. На нее косились. Крикнули носильщика. Нэтти шла замыкающей, сердце ее тревожно билось. Весна!
Расселившись по своим номерам, они позавтракали в ресторане при гостинице. Потом Раскатова ушла решать организационные вопросы, а Олег, Нэтти и Дик отправились взглянуть на помещение, в котором должен был проходить конкурс. Этот день отдали Нэтти на адаптацию. Во второй его половине она должна была присоединиться к остальным девушкам, приехавшим из разных городов области. Приглашены были поп — и рок‑группы, из хвоста отечественного хит‑парада, не требующие особых условий и бешеных гонораров. Ну и местные звезды не хотели упустить случая блеснуть перед публикой и напомнить о себе. Вечером должна была пройти генеральная репетиция.
Нэтти немного нервничала. И мысленно успокаивала себя: кто в ее родном городе будет смотреть этот конкурс? По ЦТ не покажут, лишь в местных «Новостях», а кто их смотрит? В дневное время все на работе, вечерний эфир занят интересными передачами центральных каналов. Нэтти не слышала, чтобы раньше среди ее знакомых обсуждалась такая тема, как областной конкурс красоты. Чего бояться?
После утренней разминки с Олегом Нэтти чувствовала себя прекрасно. Остальные девушки на нее косились, и Нэтти понимала их взгляды: все‑таки с ней работали настоящие профессионалы. А остальные так, любительницы. Впрочем, одна девица, похожая на испуганную лань, была ничего. Демонстрировала балетную растяжку, заводя при этом оленьи глаза, траурно обведенные огромными ресницами. Нэтти весь вечер умилялась этой очаровательной Бэмби. Зависти к сопернице у нее не было.
Новлянский и Дик сидели в зале, Раскатова отсутствовала. Уже после того, как девушек отпустили, Олег с чувством сказал:
— Хорошо смотришься! Молодец! Эжени зря суетится, тебе здесь конкуренток нет.
— А Бэмби? — грустно спросила Нэтти.
— Кто? — не поняли мужчины.
— Тоненькая балерина с дивными оленьими глазами.
— Ах, эта… — протянул Олег. — Да, ничего.
— Понимаешь, подруга, — вмешался Дик, — это тебе не зоопарк. Конечно, что‑то животное во всем этом есть: стая самцов придет поглазеть на отборных самочек…
— Носочкин!
— Вот, кстати, один из них возмущается по поводу того, что кто‑то говорит правду. Надо называть вещи своими именами. Хотя бы тем, кто на этих вещах делает деньги. Мы эксплуатируем основной инстинкт, что уж тут скрывать. Так вот о Бэмби: к восхищению ею примешивается жалость. Из жалости королевами не делают, запомни, Нэтти. Это жестокий спорт. Будь готова зубами рвать глотки.
— Кого вы из меня лепите?!
— Да ладно прикидываться! Пойдемте отсюда, сегодня здесь делать больше нечего. Репетиция закончена, статистки разбрелись по теплым кроваткам. Хорошо, если по своим. Новлянский, пошел бы ты проводил Бэмби.
— Сам иди, — огрызнулся тот. — Я тебе не трубадур.
— Ого! Интеллект проявляется в том, как к месту употреблено красивое слово! Я‑то давно понял, что за внешностью менестреля скрывается циник и развратный тип. Тебе не песен надо, а тела, жалкий ты человек. А с Бэмби песня долгая. Пока доберешься до сути — охрипнуть можно, а у тебя, Алекс, только два дня.
— Заткнешься ты или нет?!
Нэтти самой хотелось отправить хореографа на поиски развлечений и отделаться от него на весь вечер, но она понимала, что Дик слишком прямолинеен. Зря он достает Олега. Новлянский теперь из вредности не оставит их наедине. Надо действовать через Эжени. Спихнуть Новлянского на руки Раскатовой. Сказать, что в светлом пальто она будет лучше смотреться рядом с темноволосым красавцем‑пажом. Кто здесь знает о том, что Олег не ее любовник?
