— Маааась, сделай мне нектара, ладно? — бросила следующую реплику супруга. — Я сейчас выпорхну.
Под нектаром она подразумевала кофе со сгущенкой. Поля могла сколько угодно выпендриваться в ресторанах, требуя «мокачино» или «макиато». Но дома она пила обычный растворимый кофе с тремя столовыми ложками сгущенки.
Эд включил чайник, чтобы приготовить «нектар» жене, а себе заварить «Эрл Грея». Корниловы не держали горничной. Эд даже представить не мог, как в его доме будет хозяйничать чужой человек. Поэтому он не требовал от Поли завтрака. Пусть отсыпается, он сам в состоянии погреть себе еду, как вариант — запарить кашу или пожарить яйца. Но ужин она была обязана приготовить. И проследить за порядком в доме. Все, больше от Поли ничего не требовалось. Разве что соблюдать верность. Эд оповестил ее об этом еще в день свадьбы. Сказал, узнаю, что налево пошла, разведусь. Даже если у нас будет шестеро детей! Я предательства не прощу.
И Поля хранила Эдику верность. Нет, на сто процентов он в этом уверен не был, но на девяносто девять…
Когда Полина начала себя «тюнинговать», Корнилов подумал — для какого-то хлыща старается. Нанял частного детектива, чтобы проследил за супругой, но та ничем себя не запятнала. Нарядившись, накрасившись, делала фотки да в Интернет выкладывала. А пока лайки собирались, намывала дом и готовила плов к ужину.
Мясо прогрелось, и Эдик достал его. Затем нарезал хлеб. В пиалу настрогал большой помидор, залил его майонезом. Перед тем как приняться за еду, сделал горячие напитки для себя и жены.
Эд закинул в себя половину отбивной за считаные секунды. Вдогонку послал дольку помидора и вымоченную в майонезе булку.
— Чудесно! — промурлыкал Корнилов, прожевав все это и проглотив. Хотя разогретое мясо не так нежно и ароматно, как свежеприготовленное, но все равно могло усладить вкус Эдика. Он очень любил покушать. Не просто набить желудок, а получить удовольствие от пищи. Оказываясь за хорошим столом, он пробовал все и порой еле мог дышать от переедания. Но если блюда не устраивали, Эд не ел вовсе. Как-то, попав в Китай, он неделю питался крекерами, привезенными из России, и чаем.
— Фу, навонял! — услышал за спиной Эдик. Это супруга, пока он наслаждался завтраком, неслышно к нему подошла.
— Я не курил еще, — бросил через плечо Эд, принявшись за вторую отбивную.
— Да не никотином, а мясом. — С недавних пор Полина провозгласила себя вегетарианкой и жужжала о том, что испытывает дикие страдания, готовя для супруга стейки и котлеты. Но он пропускал ее жалобы мимо ушей. Если мужик хочет мяса, его баба обязана ему мясо приготовить. А уж есть его самой или нет, ее личное дело.
Поля обогнула стол и уселась напротив Эдика. На ней был пеньюар с перьями, в волосах тоже что-то пушилось. На веках стрелки. Губы в блестках. А между бровей бусинка. Поля зачем-то лепила ее последние несколько дней. Очевидно, кто-то из ее безмозглых подружек ввел это в моду.
— Ты на фига наштукатурилась поутру? — спросил Эд.
— Хочу быть красивой для моего масиии… — Полина, вообще-то она всех просила называть себя Паулиной, выпятила губы и сделала чмоки-чмоки.
Раньше, когда Корнилов смотрел по телевизору скетч-шоу, в которых героинями выступали тупые телочки с полным абгрейдом, возмущался. Не бывает таких дур! Даже наполовину… Но его жена доказала обратное. Она выглядела и вела себя точно так, как карикатурные тупицы с сиськами и губами. При этом Эд знал, она не такая. Он же помнил Полину доброй и милой, естественной, открытой, искренней! Не может человек измениться кардинально. Спрятаться от мира в личине кого-то другого — да. Это Поля и делала. И если так ей было спокойнее, что ж… Эдик готов был с этим мириться. Не такая уж большая жертва с его стороны.
Снова зазвонил телефон. Эдик снял сотовый с подзарядки и сунул в карман домашних штанов, когда отправился на кухню. Все тот же незнакомый номер. Сбросив звонок, Корнилов вернулся к еде. Трапезу он мог прервать только ради нескольких людей: мамы, жены, двух ближайших своих помощников и лучшего друга, ныне проживающего на Кипре. Остальным, пусть среди них даже мэр города или начальник порта, перезванивал, закончив кушать.
— Ой, смотри, Масик! — взвизгнула Поля и ткнула акриловым ногтем в окно. Вид у нее был такой, будто она увидела во дворе чупокабру.
Эдик обернулся. По гравийной дорожке, ведущей к дому, шли двое. Коттедж находился на охраняемой территории, и Корниловы не особо пеклись о том, заперта калитка или нет. Старались закрывать на засов, но иногда забывали. Поэтому появление на участке посторонних не удивило особо. Но напрягло то, что один из мужчин был в полицейской форме.
Поля взволнованно закудахтала что-то на своем курином языке, но Эдик шикнул на жену, и она замолкла. Тут же по дому разнесся требовательный звонок. Корнилов, отставив тарелку, пошел открывать.
— Эдуард Константинович Корнилов? — обратился к хозяину дома штатский. Он казался ровесником Эдика. Умное лицо, худощавая фигура, короткая стрижка, дешевая одежда, но дорогая, удобная обувь. Оперативник убойного отдела, почему-то сразу решил Корнилов.
— Да, это я.
— Капитан Лаврушин, уголовный розыск, — представился полицейский, продемонстрировав свою ксиву. — Мы можем войти?
Эдик молча посторонился, впуская визитеров. К ним тут же подскочила Полина и стала засыпать вопросами. Лаврушин ответил только на последний: «Как вы попали на охраняемую территорию без согласования с нами?»
— Сотрудников полиции ваши чоповцы не имеют права останавливать. А согласовать я лично хотел, да ваш муж трубку не взял.
— Откуда у вас мой телефон? — спросил Эдик.
— Узнать — не проблема. Вы легальный бизнесмен, и ваши контакты пробиваются за минуту. Не возражаете, если мы присядем?
— Извольте. Чего-нибудь желаете из напитков?
— Водички бы холодной, — выпалил «форменный», утирая со лба пот.
— Полина, принеси, пожалуйста, господам полицейским воды. Но сначала мне футболку.
Жена унеслась выполнять поручения. Поскольку ей не хотелось пропустить начало разговора, то вернулась она меньше чем через минуту. Мужу сунула футболку, полицейским воду в пластиковых бутылках, не удосужившись перелить ее в стаканы.
— По какому вопросу вы ко мне, господа? — спросил Эдик, одевшись.
— Вы владелец старого дока?
— Совершенно верно.
— Два часа назад там был найден труп со следами насильственной смерти.
Полина вскрикнула.
— Это печально. Но при чем тут я? Доком я всего лишь владею, но не эксплуатирую его и не бываю там.
А про себя подумал: «Почему о происшествии я узнаю от полиции, а не от своих помощников?» Охрана дока обязана была доложить о происшествии своему начальству, оно — своему, и новость должна была дойти до Эдика… Но не дошла!
— Почему не спросите, кого убили? — Лаврушин сделал добрый глоток воды и остро посмотрел на Эдика.
«Где-то подвох, — понял он. — И все серьезнее, чем кажется…»
— И кого же убили?
— Господина Музеридзе. Малхаза Адоевича. Это имя вам явно о чем-то говорит, не так ли?
В их краях грузин было не так много, как армян или кабардинцев. А уж тем более с такими сложными именами-фамилиями-отчествами. Поэтому Эдик не сомневался, о каком человеке сейчас шла речь. Поэтому кивнул.
— Как вы относились к нему?
— Никак. Даже не вспоминал.
— Ой ли? Из-за Малхаза вы чуть не оказались в тюрьме когда-то.
— Не оказался же.
— Чудом.
— То есть вы считаете торжество справедливости чудом, господин капитан? — вскричала Полина.
— Улики против Малхаза появились в последний момент и из ниоткуда, — парировал Лаврушин. — И это очень попахивает подставой.
— Если и так, то мой Эдик никак не мог подставить Музеридзе. Он на тот момент был всего лишь докером. То есть никем. А Малхаз, или, как его тогда называли, Муза, с ударением на втором слоге, «крышей» мелких контрабандистов. То есть он, — Поля указала на мужа, — был Моськой. А Муза слоном. Я ж не говорю о том, что подбросить улики Эдик никак не мог, поскольку содержался в камере предварительного заключения.
— Спасибо, дорогая, за защиту, — проговорил Эд сурово. — Но тебе лучше оставить мужчин наедине…
— Да почему? — топнула ножкой она. Все еще была на взводе, вот и капризничала. Хотя женщиной Полина была понимающей. И знающей свое место. Нет, ее никто не притеснял, ее уважали и баловали, но не позволяли улаживать вопросы, в которых она не компетентна.
— Я тебя прошу.
Полинка рыкнула, сцепив кулаки, но удалилась. Когда ее и след простыл, Эд снова вернулся к разговору:
— Господин Лаврушин, а как вас по имени-отчеству?
— Олег Евгеньевич.
— Олег Евгеньевич, я так понимаю, вы решили, что коль я владею доком, а на его территории убит тот, из-за кого я когда-то чуть не лишился свободы, то я как-то причастен к преступлению?
