– А почему тебя обыскивали? Ты в Москве напился?
– Напился, это слишком. Был немного навеселе. Вот они и сперли деньги, пока шарили по сумкам.
Кристина усмехнулась:
– Не путай ваших русских милиционеров с нашими полицейскими. Они не воруют.
– Вашим платят больше, – заступился Муравин за русскую милицию. Кристина не успела ответить, как из дверей вышел капитан Вельт.
– Это есть очень странно.
– Что вам странно, капитан?
– Госпожа Литхен оставила у вас свои зимние вещи.
Кристина пожала плечами:
– Не вижу в этом ничего странного.
Вельт пояснил:
– Если она имела мысль возвращаться, почему не сообщила, когда станет это делать?
– Капитан, Берта – дама весьма самостоятельная, и поступала, как хотела. – Кристина повернулась к мужу: – Я права, Вася?
Василий охотно подтвердил:
– Да, она много лет руководила собственной фирмой и привыкла ни перед кем не отчитываться.
Капитан устало улыбнулся:
– У вас есть ответ раньше, чем у меня есть вопрос. Сейчас я буду уходить, но завтра утром жду вас в полиции на своем кабинете. Вы сделаете запись, как вы получали знакомство с фрау Литхен, постарайтесь точно вспоминать день, когда она стала уходить. И эту бумагу несете при себе. – И для надежности то же самое повторил Кристине по-эстонски. После чего взял со стола форменную кепку и поднялся с кресла.
Муравины проследили, как он уселся за руль, и когда машина тронула с места, расхохотались.
* * *
Не получив никаких конкретных сведений от полиции Мюнхена, фрау Лямке осознала, что пора действовать. С момента, как она написала заявление, прошло две недели, а результат нулевой. Комиссар Гроссе принял ее еще раз, показал копию запроса, что послал эстонским коллегам, и вторую бумагу из Эстонии, где подтверждалось, что эстонцы запрос получили. Оставалось только ждать. Но ждать Лямке не желала. Оказавшись без работы и без Берты, она столкнулось с весьма сложным, философским вопросом – как жить. На что жить, ее не волновало – денег Лямке, для своих скромных потребностей заработала вполне достаточно. Нажитый честным трудом капитал она держала в солидном банке, ни в каких финансовых аферах не участвовала и сомнительных акций не приобретала. Имея за плечами почти тридцать лет службы, связанной с финансами, она наперед знала, где и как ее могут надуть. Не знала она только, куда девать время. Прекрасное изобретение человечества – телевидение – позволяло при полном отсутствии интеллекта напихивать в голову кучу всевозможной дури, чем спасло огромную часть людского населения от необходимости самостоятельно мыслить и действовать. Пользовала телевизор и фрау Лямке. Но старая дева в свои пятьдесят два еще хранила вулкан энергии и сидеть целыми днями перед экраном не могла. Опять же помог случай, связанный с фрау Гольдмахер. Подруга Лямке угодила в клинику, где проходила курс похудания. Пожилая дама от тоски по несбывшимся амурам ударилась в обжорство и набрала сто пятнадцать килограммов. При росте метр шестьдесят два она стала походить на ходячий пенал, перевернутый в горизонтальное положение. Лямке посчитала своим долгом навестить подругу и поддержать ее морально. Клиника располагалась в живописных владениях древних правителей Баварии, и Лямке надеялась совместить доброе дело с осмотром культурного наследия. Но встреча с приятельницей готовила старой деве печальный для нее сюрприз. Уже здесь, в клинике, фрау Гольдмахер обрела друга. В нее влюбился местный парикмахер Моня Гурвиц. И не просто влюбился, а сделал предложение руки и сердца. Еврей маленького роста один раз сделал пациентке прическу и навсегда потерял сердце. И причиной внезапной страсти стали как раз невероятные размеры женщины. Миниатюрный мужчина всегда симпатизировал крупным дамам, но такой массы женского тела еще не встречал. Их тут же и поженили, закрепив брачные узы в больничном храме. Влюбленный еврей даже согласился принять лютеранство. Паре выделили отдельную палату, где возлюбленные предавались блаженству все свободное время.
Лямке, узнав об этом, пришла в негодование и хотела сразу же ехать назад. Но, поразмыслив, решила не отказываться от второй части программы. И на удивление быстро нашла себе компаньонку, сеньориту Матильду. Общительная чернявая дама тоже пожелала приобщиться к баварской старине. Сорокасемилетняя дева из Перу оказалась здесь по той же причине, что и сама Лямке – навещала ожиревшего пациента. Немка сразу обратила на нее внимание, поскольку та среди толстяков выделялась худой и плоской, как вобла, фигурой. Их знакомство произошло как-то само собой в ресторанчике при клинике. Это заведение обслуживало только посетителей. И им повезло проголодаться одновременно. Дамы, которых по жизни обделили мужским вниманием, легко находят общий язык. Оказавшись за одним столиком, сеньорита Матильда и фрау Лямке тут же договорились вместе совершить променад. Бродя вокруг озера, где некогда разгневанные баварцы утопили своего герцога, дамы выслушали экскурсовода. Из его уст они узнали, что Людовика Баварского погубили неспроста. Любитель Вагнера и экстремальной горной архитектуры, он извел на свои прихоти всю баварскую казну, и прижимистые подданные ему этого не простили. История герцога дала импульс двум престарелым девам к обсуждению мужского легкомыслия, эгоизма и других страшных пороков, присущих сильной половине человечества. Матильда поведала Лямке о своей тяжкой судьбе – судьбе третьей дочери в семействе богатого плантатора. Отец, поняв, что его Матильда далеко не красавица, перестал ее замечать, два дяди помыкали ею, как хотели, а ее смазливые сестры повыскакивали замуж, народили дюжину детей и превратили Матильду в их няньку. Но одну из сестер Бог наказал – ее последний мальчик явился на свет с нарушением обмена и с каждым годом все больше жирел. Болезное чадо его мать полностью скинула на одинокую сестру. И теперь сеньорита Матильда вынуждена опекать инвалида, а ее близкие купаются в роскоши и живут в свое удовольствие.
Фрау Лямке в свою очередь поделилась личной бедой – исчезновением Берты Литхен. Рассказала, как равнодушно отнеслись к ее горю в полиции Мюнхена, и призналась иностранке, что в Германии только кричат о правах человека, а на людей смотрят, как на ненужный сор. Разглядывая бесконечные статуи белых лебедей, гроты и искусственные водопады, дамы по очереди возмущались несправедливостью этого мира и все больше сближались. Через полчаса каждой уже казалось, что их свела сама судьба. А к концу прогулки две старые девы заделались закадычными подругами. Если бы сеньорита Матильда проживала в Германии постоянно, она вполне могла занять в сердце Лямке место фрау Литхен. Но не срослось – Матильде предстояло возвращаться в Перу, и продолжать отношения с Лямке она могла бы только виртуально. Однако и этого времени общения хватило, чтобы Лямке нашла ответ на вопрос – «как жить». Выяснилось, что сеньорита Матильда прилетела в Европу меньше года назад, вовсе не с целью путешествовать по ее странам, а привезла в баварскую клинику ожиревшего племянника. Поскольку его лечение, по словам медиков, требовало продолжительного времени, она решила объехать Германию и посмотреть ее города. Чтобы не пользоваться отелями, приобрела себе дом на колесах и переезжала сначала из города в город, а затем из страны в страну. Раз в два месяца Матильда навещала мальчика, а остальное время проводила в разъездах. Подержанный дом на колесах она купила по случаю и совсем недорого. Этот автокемпер и стоял поблизости от левого крыла клиники в больничном парке. Лямке получила приглашение подремать в нем после прогулки и поняла – это ее мечта. И мечта сбылась. Лечение племянника Матильды подошло к концу, и перед отлетом на родину, новая подруга подарила свой автокемпер Лямке. Через неделю бухгалтерша в отставке уже сама рулила домом на колесах и отправилась на нем кататься по Баварии. В более удаленные края ехать пока воздержалась из-за боязни пропустить информацию о Берте Литхен. Но когда в полиции ей еще раз сказали, что никакой информации нет, стала готовиться к путешествию в Эстонию. Машину она водила много лет. Мужеподобный характер помогал ей чувствовать себя на трассе уверенно, а врожденная неприязнь к мужчинам при любом дорожном казусе позволяла сказать им все, что она думает по их поводу.
К дальней дороге начала готовиться обстоятельно, как делала все по жизни. Раньше Лямке за пределы Германии не выезжала, а тут предстояло пересечь Польшу, Литву и Латвию. О поляках она представление составила. Работая бухгалтером в фирме «Вилли и К» ей приходилось иметь с ними дело. После нескольких контактов она заключила – все поляки жулики и аферисты. Оттого и сквозной транзит через эту страну представляла как нечто опасное и непредсказуемое. Самое страшное, по ее мнению, это ночевка в Польше. Там ее спящую непременно ограбят и, что еще страшнее, захотят надругаться. В том, что она сможет отстоять свою честь, Лямке не сомневалась. Ненависть к мужчинам придаст ей силы. Она не могла дойти до той степени самокритичности, чтобы понять – в пределах старой, доброй Европы «этого» она может опасаться меньше всего. За Африку поручиться труднее, но и там ей бы пришлось долго искать племя, где представление о женской привлекательности извращено до такой степени.
