Я вздохнула. Меньше всего на свете мне хотелось оставаться тут, через стенку от кабинета, где зловредный клещ терзал очередную невинную жертву. Но в то же время одной из всех взять и гордо удалиться вроде бы неудобно. Вон и Галка зачем-то торчит здесь.
— А мы с Наткой смотаемся пока в буфет, — бросив на меня проницательный взгляд, подал идею Ванька. — После такого стресса необходимо подкрепиться.
Я, разумеется, возражать не стала. Между прочим, действительно страшно хотелось есть, даже в животе урчало. Со мною бывает на нервной почве.
— Спасибо, — поблагодарила я, едва мы оказались в коридоре. — Не знаю, чего я стеснялась уйти? Если уж не переживаю, как другие, лучше и не притворяться, правда?
Ванька хмыкнул.
— Позиция, конечно, честная, однако неразумная. Все правила вежливости основываются на притворстве, а быть вежливым иногда полезно. Слушай, а ты что, действительно не переживаешь?
Я задумалась.
— Ну, в принципе Марину жалко, и, если б можно было ей помочь… в больнице там навестить… я бы навестила. Но ничем не поможешь. Значит, лучше выбросить все из головы. Какой смысл помнить неприятное? В конце концов, Марина была мне никто… я разговаривала с нею за все полтора года раза два или три, и то не на важные темы. Ромку куда жальче, он, бедный, плакал. А этот Полухин, кажется, под него копает.
— В каком смысле копает? — не понял Ванька.
— Не знаю. Он как будто намекал, что Марину убили. Она, мол, Ромку заманила и бросила, а тот страшно разозлился.
— Чушь какая, — прокомментировал расстроенный Ванька. — Ромка — классный парень, хоть и подкаблучник.
— А еще капитан на Галку бочку катил, — добавила я. — Мол, она раньше дружила с Ромкой, к тому же много курит и должна была заметить Марину на балкончике. И еще на Иру. Якобы она вчера ревновала.
Мой собеседник заметно повеселел.
— Ну, тогда все не так плохо. Милиция не подозревает никого конкретно, а просто собирает сведения. Когда нас с Галкой допрашивали, Полухин тоже цеплялся к чему попало.
— Точно! Клещ, он и есть клещ.
— Ему за это деньги платят, — примирительно заметил Ванька.—
Характер у него мерзкий, но работник он, видимо, добросовестный. Если б была хоть малейшая деталь, указывающая, что Марина умерла не случайно, Полухин обязательно бы ее надыбал. Он нарочно цепляется, чтобы мы раздражались и наболтали лишнего. Это довольно умно. Но, я думаю, он уже понял, что копать нечего. Раз мы все говорим одно и то же, значит, ничего не скрываем. Тем более, ты.
— Что я?
— Ну, по тебе сразу видно: что на уме, то и на языке.
Я немного обиделась — что я, дурочка, что ли? Но Ванька быстро добавил:
— И по Ире сразу ясно, что она человек честный. Я думаю, Полухин вам поверил и остальных теперь будет допрашивать куда быстрее.
Я тут же утешилась. Ира кто угодно, только не дурочка, значит, ничего плохого Ваня не подразумевал.
Не успели мы съесть свои пирожки, как за наш столик присели Ира с Димкой. Вид у обоих был довольный.
— Олега допрашивали совсем недолго, а Димку того меньше, — отчиталась Ира с гордостью матери, чей сын получил в школе целую дюжину почетных грамот.
— Вот видишь! — обрадовался Ванька. — Этот милиционер не чайник. Он понял, что никаким преступлением у нас не пахнет.
— Да уж надеюсь, — подтвердил Димка. — С трудом представляю, чем бы нам не угодила бедная Марина. Девочка была супер, всем парням ее жаль, да, Вань? Наверное, судьба ее такая — умереть молодой.
— «Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке», — тихо пробормотала Ира. — Ужасно, да? Веселилась, обольщала — и не знала, что скоро умрет.
— Ужасно, — подтвердил Димка. — Но ничем уже не поможешь, так что, Иришка, не создавай себе лишних проблем. От них появляются ранние морщины, а тебе они ни к чему. Правда, с моим извращенным вкусом я буду любить тебя и в морщинах, но вдруг ты решишь сменить меня на другого? Что будешь делать?
— Схожу в магазин выбрать модель посовременее, — пошутила Ира и печально добавила: — Я, наверное, не могу не создавать себе проблем. Вот сейчас все думаю и думаю про Наткину валентинку. Или Маринину.
Странная какая-то история.
— С валентинкой? — изумился Ваня. — Ты о чем?
— А тебя не расспрашивали про то дурацкое письмо, которое вчера получила Натка?
— А, эта чушь про неверность… Нет. Какое милиции до этого дело?
— Наверное, особого дела нет, раз Полухин вас про это не спрашивал, — голос Иры выражал очевидное сомнение. — Но в кармане Марины они нашли точно такую же валентинку. Или ту же самую. Тут Полухин что-то темнит. Натка выкинула ее в Настино помойное ведро, но я так и не поняла, обнаружили ее в ведре или нет. А ведь это очень важный момент! Если валентинка та же самая, выходит, то ли сама Марина вытащила ее из мусора, то ли это сделал кто-то другой и подсунул ей. Зачем? А если валентинка другая, тогда…
— Это можно выяснить у Насти, — прервал Ирины рассуждения Ванька.—
Уж она-то знает, что нашли в ее мусорном ведре. Какой смысл перебирать варианты, если можно узнать точно и успокоиться?
Димка покачал головой.
— У Насти вы ничего не выясните. Я ей звонил, так она совершенно не в себе.
— Значит, у Андрея, — не растерялся Ванька. — У тебя есть номер его мобильного?
Ира достала телефон и, полистав записную книжку, нажала на соединение.
— Привет, Андрей. Ты где? Ясно. У нас тут вопрос. Нам показали валентинку, которую нашли в кармане у Марины. Тебе ее показывали? Натка говорит, свою она выкинула в мусорное ведро. А, вот как? Спасибо.
— Ну и жук этот Полухин! — прокомментировала она, убрав мобильник.
— Не жук, а клещ, — машинально вставила я. — А что?
— Да он водит нас за нос. Короче, после того, как сегодня утром Настины соседи обнаружили под балконом… мм… Маринино тело…
Ванька закрыл глаза, лицо его передернулось. Ира тоже, произнеся страшные слова, вздрогнула и замолчала. Один Димка с интересом слушал. Хотя почему один? Еще я.
— Вскоре после того приехала милиция, стала обходить квартиры, — собравшись с силами, продолжила Ира. — Андрей с Настей опознали Марину и рассказали, что и как. Их стали расспрашивать про Марининых врагов, Андрей с Настей ответили, что врагов нет. Тогда им показали валентинку… ту самую. Мол, это напоминает угрозу убийства. «Женщина, не способная хранить верность, недостойна жить». Андрей сразу вспомнил, что такую же получила Натка, и предложил поискать в помойном ведре.
— А откуда он знал, что Натка выкинула валентинку, да еще в помойное ведро? — тут же открыл глаза Ванька.
Ира улыбнулась.
— Он знал Натку, Ваня. Она ни одной лишней секунды не станет хранить то, что ей неприятно… и, разумеется, не станет швырять в чужом доме мусор мимо ведра. Короче, в ведре нашли совершенно идентичную открытку.
— Значит, писал псих, а не кто-то из наших, — обрадовалась я.—
Кто-нибудь из другой группы.
— А чему ты радуешься? — нахмурился Ванька. — Раз валентинки две… «Женщина, не способная хранить верность, недостойна жить». Милиция считает это угрозой? Я бы решил, это скорее фигурально, просто выражение такое, но… Марина получила эту открытку и погибла, а ты… ты тоже получила. Наверное, это совпадение, но мне оно не нравится.
Лицо Иры выразило такую озабоченность, словно меня на ее глазах пожирал крокодил, причем откусывая по мелкому кусочку.
— Да вы что? — изумилась я. — Думаете, некто столкнул Марину с балкона за неверность, а теперь примется за меня? А еще умными считаетесь.
— Не знаю, — жалобно пролепетала Ира. — Вообще-то милиционеры сперва заинтересовались валентинкой, а потом, когда узнали, что ты тоже такую получила, потеряли интерес. Мол, одно письмо могло быть угрозой, а два — уже глупая шутка. Но мне было бы спокойнее, если б я знала, кто его написал.
— Камила, — свистящим таинственным шепотом предположил Димка. — Хочет очистить женский род от недостойных представителей, сбрасывая таковых с балкона. И останется она единственной женщиной на земле… ох, и грустные наступят времена!
— Камила не стала бы писать анонимных писем, а высказала свою позицию прямо и аргументировано, — поддержала шутку я. — Ищи другую кандидатуру.
— Галка тоже не годится, — разочарованно сообщил Димка. — То гуляла с Ромкой, потом с Олегом, теперь подкатывается к Ване. Какая тут верность?
— Она не подкатывается, — моментально возразил Ванька.
— А с чего это она стала работать в твоем любимом комитете по связям с дружественными университетами? — голосом провокатора из низкопробного боевика осведомился Димка. — По доброте душевной?
— Если мы вместе занимаемся общественной работой, это совершенно не значит, что я… что мы…
Ваня бросил косой взгляд в мою сторону и замолк. Честное слово, я ему нравлюсь, раз он даже утратил чувство юмора!
