– То-то и оно. Я сам вручал курьерам письма – прикинь, письма ! Никаких электронок, факсов и почт. Только курьерская доставка – «лично в руки». Вот это финт: победителю – полцарства. За кураж! Это сколько ж на евро будет?
– Просто депресняк у шефа нехилый – тоска ест, ску-у-чно.
– Поня-я-тно, – процедил худощавый, – раз бабки в тех письмах пообещал немереные. Тому, кто тоску его развеет…
– Делать ему нечего, – дернул углом рта коренастый, но взгляд его отвалил более смачную реплику.
– А на Мальдивах – рай, – понял настроение шефа худощавый и – попал.
– Сафари лучше. На носорога давно не охотились, – потянулся коренастый и облил ненавистью неистовый танец снежинок.
– А хозяину и от сафари твоего, и от островов райских лишь челюсть сводит – обрыдло, – притворно вздохнул худощавый.
И чего человеку неймется, – украдкой кольнул он взглядом коренастого. – Тоже мается на свой манер: привык быков боевых строить – да дюжинами, да по городам и весям… Шеф безопасности, как же! А как хозяин бизнес-то продал, один я в его подчинении и кукую. Обидно, само собой…
Но его жизнь, напротив, устаканилась, округлилась, жирком заросла халявным. Да видно, не в коня корм, – вздохнул худощавый. Но это он так, чтоб не сглазить. Как шеф заскучал в своем загородном дворце, жизнь его стала и вовсе «не бей лежачего». А зарплата-то идет, капает – и приличная. Сиди себе, в монитор гляди, да в потолок плюй – синекура!
– Глянь, – зацепил он взглядом движение на левом мониторе, – вновь шеф зеркалу рожи корчит. Во дает! Язык высунул, – расхохотался худощавый. – Ему б на себя разок в монитор глянуть, депрессия бы и отлипла.
– Зато к тебе бы прилипла. Намертво, – многозначительно процедил коренастый.
Худощавый молча перевел взгляд на центральный монитор: изображение заскользило по периметру трехметрового забора. Все было чисто. Как обычно. И – скучно. А депрессия, говорят, штука заразная…
– Лады, расслабься, братан, – буркнул коренастый, глядя на деревянную спину коллеги. – А финт с кастингом хозяин с бодуна, видно, выдал. Пошутил, чтоб себя, сиротинку, потешить.
– Не скажи, – качнул головой худощавый. – В этой шутке – лишь доля шутки… Письма-то настоящие, а в адресатах есть и те, – вновь кивнул он в сторону беззвучно мерцающего ящика, – ну, которые из телика не вылазят – шоу-бизнес, короче.
– Стоп! – громко щелкнул пальцами коренастый.
Худощавый вздрогнул.
На лице коренастого заплясала улыбка. Пойманный, наконец-то, импульс родил идею:
– Найди-ка номер телефона актеришки, как там его, – вновь защелкали его пальцы, – конферансом у нас под Новый год позапрошлый прыгал. Помнишь?
– Не-а, – обернулся худощавый. – Как хозяин бизнес свой продал, все корпоративчики-то – того, – выпятил он губу, – жахнулись. Разве что электронную книжку полистать. Я как Плюшкин – ничего не выбрасываю, и телефончики двухгодичные выужу. Как он хоть выглядит?
– Ну, старперишко лет под семьдесят. Ну?!.
– Удальцова помню, Рениту – помню…
Сама Алова удосужилась спеть свою коронную, но… мужик лет под семьдесят? Не-а, не помню… Ты скажи хоть откуда мы его выудили, с какого там театра?
– С погорелого! – рявкнул коренастый. Его пальцы-сосиски зашлись в ритме лезгинки.
Худощавый хлопнул себя по лбу. Мизинец коренастого замер в замахе.
– О! Вспомнил, вспомнил, – улыбнулся худощавый. – Горелов! Был у нас такой – Семен Яковлевич, 1936 года рождения, артист оригинального жанра, лет тридцать тому назад получил заслуженного за роль Кощея в фильме… забыл, блин. В последние годы задействован редко – то конферансом, то фокусником в корпоративных вечеринках. Естественно, вкупе со звездами, – улыбка худощавого стала еще шире, весело дернулся кадык.
– То-то же! – выдохнул коренастый и повел в предвкушении челюстью. – Звони ему! Быстро!
Идея, классная идея, невольно подброшенная седым астрологом с телика, горячила его мозг уже с минуту, а худощавый все копался в своей электронной записной книжке.
– Н-ну?!
– Не помню, на какую букву записал. На «А» нету, на «Г» – тоже.
Коренастый вырвал из его рук сотовый. Пара замахов большим пальцем и лицо перекроила дьявольская ухмылка:
– На букву «К», осел. «Конферанс» – на букву «К», – уже весело гаркнул он и вдавил зеленую клавишу.
* * *
Она выпорхнула из ванной, выпустив облачко пара.
– Просвети, Ксюш! – скрывая раздражение бросил он: – Что можно делать там три часа, а?
– Ровно двадцать минут, шеф! – весело отсалютовала она, игриво вытянувшись во фрунт.
Полотенце скользнуло на пол.
Кла-а-сс! – мысленно облизнулся он, глядя на юную бестию с глазами цвета неба. Сейчас в них плясали чертенята.
– А ты супер, шеф! – кивнула она в сторону низкого столика у громоздкого кожаного дивана, – все вновь тип-топ, даже бокалы вымыл. Боишься?! – сверкнула она улыбкой и, не спеша, начала одеваться.
– Порядок должен быть везде, тем более на рабочем месте, – деловито изрек «шеф», которому вчера исполнилось двадцать восемь. Машинально он прибавил звук телевизора, жалея, что поторопился одеться. Но… Но… Но… Пожалуй, с десяток «но» охладили его порыв. Среди них – срочное задание куратора разродиться идеей.
«Реванш надо взять уже через год, – вещал вчера шеф как по писаному. – О нас должны говорить. Все! – вплоть до домохозяек. А далее – тянуть все одеяло на себя – вплоть до очередных выборов – Думы и президента… Любой поворот в России – свершался под знаменем идеи. Дайте же мне идею, – палец шефа выстрелил ему в глаз, а взгляд обжег переносицу, – и я – переверну весь мир. Впрочем, весь мир нам пока ни к чему. Готов довольствоваться Россией, – вскинул голову он. – Идею мне дайте, дармоеды! Идею!»
Вот так всегда, чуть что – дармоеды. И задание – в духе нетленного императива из русских народных сказок: пойди туда, не знаю куда, достань то, не знаю что. Разница лишь в ставке.
А на кону – не капризная телка-принцеса, и даже не усеченное царство-государство из сказки, размером в древний вонючий град. На кону – гигантское роскошное царство – целиком. На кону – Россия! А царя-то без свиты не бывает, – мысленно облизнулся он. – Какой шанс для обслуги, юных безродных партийцев и разной честолюбивой мелкоты. Шальной, редкий… Но меткий: прыг – и в «дамках». А то – и в Наполеонах, – отрешенно сомлел он, вдруг вспомнив, что в его годы Бонапарт уже был генералом: не оплошал коротышка корсиканец – воспользовался моментом. А там фортуна Боника и приголубила. А он, Влад – фигура, порода, стать – хоть на подиум выходи! – все еще шестерит. У шестерок. К 2012-му ему уже тридцать два исполнится – старик! Для рывка «с нуля» – старпер конченый. И – ни идей, ни зацепок. Балда, одним словом – балда…
– Клево! – вдруг взвизгнула уже полностью одетая Ксюша. – Ты въехал, Влад?
Он очнулся и вперился в экран, в сторону которого кивнула Ксюша. Известная теледива о чем-то шлепала силиконовыми губами седому мужику в потрясном прикиде.
– И вы могли б уже сейчас угадать, кто победит на очередных, предолимпийскийх, выборах президента России?!
– Я не гадалка, – усмехнулся ее визави. – Дайте мне дату рождения потенциальных «претендентов» – с точностью до четырех минут – и я назову того, кто победит, к примеру, в 2012-м, либо в в 2016-м – уже к концу этой передачи.
Влад впился взглядом в возникшую внизу заставку: Михаил Мармаров, магистр астрологии, профессор.
Лицо ведущей уже не играло удивление. Ошеломление исказило ее черты. Но лишь на секунду. Губы в пол-лица дрогнули, она машинально поправила наушник и глухо выдавила:
– Наша беседа не носит рекламного характера. Поэтому…
– Можно пойти от обратного…
– То есть?!
– Я просчитал дату рождения молодого человека, способного принести славу России… На посту президента, к примеру…
Ведущая поощрительно закивала.
Идея, гениальная идея ослепила вдруг Влада. Он на секунду зажмурился. И сомнамбулой двинулся к окну.
– Влад, – встревоженно пискнула Ксюша.
– Тихо! – едва слышно прохрипел он, сдавив ладонями уши.
– Тебе плохо?! – Она подбежала и легонько дотронулась до его плеча.
Влад вздрогнул и медленно повернулся:
– Я нашел! – выдавил он глухо. Но глаза его сияли как лампы в тысячу ватт. – Нашел! – вдруг оглушил он ее радостным воплем. – Нашел, черт подери! Нашел! – подпрыгнул он на месте, азартно вколотив кулак в ладонь.
Солидарно взвизгнула Ксюша.
В руку услужливо прыгнул сотовый.
Он вновь отвернулся к окну. Вальсирующие снежинки открывали рождественский бал у стен Кремля.
– Это я, Кнут, – уже в полголоса зашептал он в мобилу. – Ты говорил, у тебя есть координаты пацана, что Кривошеева «приговорил»…
– …
– Ну да, маг еще тот… И кликуха говорящая – Меломан: «сыграл его судьбу», как по нотам. Да еще при свидетелях. А наш Кривошеев спустя неделю коньки и откинул. Короче! Идея есть – зашибись!
