– Да тут же всё есть – и директор наш, и бухгалтер расписались… Я-то вам зачем?
– Не знаю… – Ульяна пожала плечами. – Проверка приезжала, велели подпись поставить… Мне что велят, то я и делаю. Наш председатель меня привёз, сказал, чтобы сделала.
– Ну, как знаете, мне не трудно, особенно после начальства. – Девушка размашисто расписалась. – Пожалуйста.
– Спасибо. – Ульяна взяла у неё из рук бумажку и вышла.
И что Гриша в ней нашёл, непонятно? Чернявая, маленькая, сиськи, правда, отрастила, как у дойной коровы. Но это и все её достоинства. Разве что на Галину чуть смахивает. Но и то самую малость. Грудями, что ли, она Гришу к стенке припёрла? Сучка похотливая… Муж есть, так ещё и любовника подавай. Ульяна кипела от ненависти.
Чтобы остыть, вышла на улицу, расстегнула пальто. Гришу, что ли, поискать? Пусть знает, что она в любой момент приехать может… Огляделась по сторонам, нет никого. Работают. Ладно, что людей беспокоить? Домой надо ехать, подальше от этой сучки, пока в волосы ей не вцепилась. Демьяныч издалека рукой махнул:
– Погуляй, Уля, ещё минут сорок, мне вопрос решить надо. Погода вон какая хорошая.
– Ладно, в лес схожу, пройдусь, воздухом подышу.
– Осторожнее только, далеко не ходи!
– Я с краешку!
Демьяныч убежал, а Ульяна пошла по тропинке. Снег уже таять начал, солнышко припекало, Ульяна втянула ноздрями свежий запах хвои и талого снега. Всё в природе по своим законам идёт, и нет ей дела до человеческих горестей. Прошла вперёд, и вдруг голоса услышала. Замедлила шаг, спряталась за пышную ёлку. Сердце забилось, беду учуяло. Выглянула осторожно, чтобы не увидели. Господи! Гриша! Да не один… Телку эту неподъёмную к дереву прижал, груди её расплющил, жарко в шею целует… Никого и ничего не видит перед собой. А та разомлела, отворачивается, будто и не хочет вовсе…
– Гриш, Гриш, не надо… увидят… и так разговоры ходят… зачем?
– Останешься сегодня? На полчасика…
– Да не могу я, домой надо, что я мужу скажу?
Гриша рукой ей под подол лезет, шарит там жадно… Ульяну чуть не вырвало.
– Ну, Марин, соскучился сильно… горю весь, не видишь? Не надолго… быстренько… пожалуйста… а то сейчас пойдём подальше… не увидит никто… – Гришина рука мяла расплывшиеся груди, а вторая задрала подол платья, где мелькнуло нижнее бельё.
Ишь, как уговаривает, обхаживает, как кобылицу… Ульяну бросало то в жар, то в холод. «Господи! И зачем ты мне всё это показываешь?! Чем я так пред тобой провинилась? Почему я обязательно ЗНАТЬ должна?! И не только ЗНАТЬ, но и ВИДЕТЬ, и СЛЫШАТЬ? Что за изощрённое наказание? Другие всю жизнь живут, а ни о чём и не догадываются даже, а ты мне всё как на духу докладываешь? Разве я просила тебя? Просила?!» – Ульяна затряслась в беззвучном рыдании.
Голоса стихли, и Ульяна осторожно выглянула из-за ёлки. Страшилась очень увидеть то, что видеть совсем не хотела. Боялась, не выдержит, закричит прямо здесь, завоет, как раненое животное, бросится прямо на них, будет рвать зубами и ногтями. Но ничего такого не было. Гриша с тёлкой ушли, как и не было их здесь. Ульяна всерьёз подумала, что привиделось ей всё, воображение разыгралось. Она вылезла из своего нечаянного укрытия и побрела обратно.
Возле машины уже нетерпеливо топтался Демьяныч.
– Ну, где ты пропала? Ищу тебя, ищу… Ехать надо, а тебя нет. К мужу небось бегала?
Ульяна помотала головой.
– Ну, всё равно садись. Дома налюбуетесь друг на дружку. – Ухватил за рукав пробегающего мимо молодого парня.
– Здорово, Петька! Иль не узнаёшь?
– Да как же Иван Демьяныч, узнал. – Парень смутился.
– Гришку не видел? Жена вот приехала…
– Он на дальние делянки пошёл… в бригаду. – Парень смутился, поймав пристальный взгляд Ульяны. – Всё равно не дождётесь, он к вечеру только будет…
– Да мы и не собирались его дожидаться, я так спросил. – Председатель открыл дверцу машины. – Поехали, Уля.
Ульяна влезла с другой стороны, захлопнула дверь, отвернулась от окна. Вспомнила слова мужика – все у нас знают. Точно, все знают. Вот и парень смутился, а с чего бы ему смущаться? Ну, жена приехала, что с того? Тоже знает… и покрывает. Круговая порука. Ульяна еле сдержала слёзы.
Газик долго чихал, прежде чем рванул с места, и Ульяну отбросило на спинку сиденья. Всю обратную дорогу они молчали, думая каждый о своём. Рабочий день был на исходе, и председатель завёз Ульяну прямо домой. Она вышла, стараясь не выказать раздражения.
– До завтра, Иван Демьяныч.
– До завтра, Уля.
Дома всё валилось из рук, перед глазами так Гриша и стоял. Дышит жарко, глаза остекленели. Или показалось всё ей? Что же делать, Господи? Молчание. Делай, что хочешь. Твоя жизнь, ты и разбирайся. У меня, мол, и других забот хватает. К матери, может, сходить? Поплакаться… Да нет, вряд ли она поможет чем. Всю жизнь жила за отцом, как за каменной стеной, горя не знала, что она может посоветовать? Уходи, скажет, без него проживём… А как она уйдёт? Об этом она думать не будет. Об этом Ульяна думать должна. Сама. Без отца и без матери.
Гриша ввалился домой, весёлый. Шутит. Рассказывает что-то, интересное, наверное. Ульяна улыбается, делает вид, что слушает, а у самой на душе черти воют. Гриша прервался на полуслове, спросил удивлённо так:
– Ты, Уля, слушаешь? Смурная ты какая-то в последнее время… Случилось чего?
– Нет, слушаю, Гриша, слушаю. Нехорошо мне просто…
– Ну вот, опять нехорошо. Может, врачу всё-таки показаться? Ты так не шути.
– Да нет, прошло уже. Накатило. Так в моем положении бывает, я спрашивала. Врач говорит, не обращайте внимания.
– Ну, если так, ладно. В воскресенье к матери поедем, вместе. А то она всё спрашивает, как ты там, да как?
– Поедем, Гриша, поедем.
– Вот и славненько.
Ульяна гремела посудой, убирала со стола. Молодец она всё-таки. Выдержала, не выплюнула ему в лицо злые слова, хотя сама всё видела, не сорока на хвосте принесла. И отвертеться ему нечем. Решила с Мариной прежде поговорить. По-хорошему, без скандала. У неё тоже муж есть, понять должна. Да и видела Ульяна, тяготит связь Марину, устала, или прятаться надоело. Значит, дорожит мужем. Этим Ульяна и воспользуется. А там уже как Бог на душу положит. Видно будет, что из того разговора получиться.
Через пару дней Ульяна завела разговор с мужем:
– Гриш, а что это ты на автобусе домой не ездишь?
– Да что мне автобус? Ребята подбрасывают, и успеваю я на него не всегда. Как уйдёшь подальше, так и всё, поезд ушёл.
– А-а. А я у вас недавно была, с Демьянычем приезжали.
– Это ещё зачем?
– Дела были. К учётчице вашей.
Гриша насторожился, переспросил удивлённо.
– Дела, говоришь? К учётчице? Это к какой же?
– Да страшненькая такая, Марина кажется. А что? – Ульяна смотрела на мужа невинными глазами.
– Да так, ничего? А насчёт страшненькой, это кому как покажется. – Он изо всех сил хотел казаться равнодушным, но Ульяна видела – нервничает.
– Неужто и тебе нравится? Сиськи, как у дойной коровы, того и гляди замычит.
– Приревновала, что ли? Чего на человека бросаешься? Маринка баба хорошая, замужем, между прочим. Муж в соседней деревне, в Солонцах, механизатором работает. Там и дом у них. Живут душа в душу. Машина даже есть…
– Машина? Что же он её после работы не встречает? Жёнушку-то любимую? Вдруг украдут?
– Да полно те. Работает он много, в командировки часто ездит. А когда свободен, всегда приезжает. Да тебе-то что за дело до них?
– Нет мне никакого дела. Интересно просто, с кем ты работаешь, а то сам не рассказываешь ничего, не поделишься ничем. Будто я чужая тебе. Ты-то моих всех знаешь, а я…
Гриша вздохнул облегчённо.
– Да что там у нас интересного? Рассказывать нечего.
– Ну, просто… Если бы мы к вам не приехали, я бы даже не знала, с кем ты работаешь. И друзей у тебя нет. Никто к нам не приходит…
– А чего ходить? Нечего ходить. Нам и твоих подруг хватает. Там у нас так – поработали, разошлись. Ты, кстати, дела-то сделала?
– Сделала. Тебя увидеть хотела, но сказали, ты на дальние делянки ушёл, не скоро будешь.
– Да, я частенько туда наведываюсь. Народу расслабляться нельзя давать, а то на шею сядут, а у меня план. Премия. Не будет премии – сожрут заживо, вот и кручусь.
Ульяна обняла мужа сзади.
– Ты у меня молодец. Заботливый. Не сердись, я от безделья спрашиваю, так, язык почесать.
Гриша похлопал Ульяну по руке.
– Да я и не сержусь. Иди, кровать разбирай, устал я что-то.
Ульяна сняла покрывало, откинула одеяло и взбила подушки. Солонцы, значит. Вот где ты, голубушка, обосновалась. Жди, милая, гостей.
Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, придя утром на работу, Ульяна позвонила в леспромхоз. На всякий случай заготовила отговорку, что мол, бумаги забыла. Неприветливый женский голос равнодушно проговорил в трубку:
– Да. Слушаю.
– Мне бы Марину. Учётчицу.
– Нет Марины. Бюллетень взяла. Со вчерашнего дня отсутствует. А что хотела-то?
