Короче, в распоряжении рода, который представляли прибывшие на встречу с Виноградовым люди, находилось ещё девять "невостребованных" российской стороной военнослужащих.
- Вот список...
Владимир Александрович взял в руки стандартный лист бумаги со столбиком фамилий. Имя, отчество, дата и год рождения, адрес... Также перечислялись звания и номера войсковых частей.
- А это что? - Виноградов показал на цифры справа, напротив каждого пленного.
- Это сумма, которую надо платить. В долларах.
- Понятно... Хорошо, я передам список, когда вернусь. Куда лучше? Командованию, родственникам, в прессу?
Не дослушав, собеседник отмахнулся тяжелой лапой.
Шамиль перевел:
- Все уже знают! Много раз. И туда, и сюда...
- Тогда что от меня-то нужно?
Собеседник обьяснил, гортанно растягивая слова.
Получалось, что его люди бедствуют. Хозяйства разорены, контроль на границе, братья по вере помогают в основном советами, а долгожданные нефтедоллары за транзит пойдут ещё неизвестно когда.
Жить же надо сейчас. Поэтому он и его спутник уполномочены предложить выгодную сделку.
- Какую, простите? Не понял.
Виноградов покосился на Шамиля, и тот продолжил перевод:
- Они хотят уступить тебе всех своих пленных.
- Кому? Мне?
- Да. Сразу девятерых, как это?... Оптом! За сто тысяч долларов.
- Не понял.
- Они знают, что ты везешь деньги.
- Какие деньги?
Шамиль покачал бородой:
- Здесь ничего не скроешь... Всем известно, куда ты едешь, зачем и к кому. И они считают, что их предложение выгоднее.
Владимир Александрович не представлял, что ответить, и собеседник воспользовался паузой.
- Лично тебе обещано десять процентов... Они деловые люди, много вопросов решали с русским командованием по-хорошему и понимают, что любой труд должен быть оплачен.
Мужчина с орденом кивнул, подтверждая правильность перевода.
Виноградов попробовал выиграть время:
- Но вчера мы смотрели по телевизору... Любой, кто потребует или даже заплатит выкуп за людей, является по вашим новым законом пособником, соучастником преступления. Верно?
- Он говорит, что ты напрасно боишься. Одно дело заложники, другое те русские, кого захватили в плен на войне, с оружием в руках. Военный трофей, понимаешь?
- Понимаешь? - Не выдержав, переспросил собеседник.
- Понимаю... Шамиль, - Владимир Александрович демонстративно обернулся к сидящему рядом человеку в очках. - Скажи, Шамиль, зачем им нужно мое согласие? Почему бы не отнять деньги силой?
В комнате повисла густая, тягучая тишина. Стало слышно, как под грузным телом хозяина поскрипывает стул.
- Это нельзя. - Шамиль опять помолчал, подбирая слова:
- У нас все очень уважают полковника Асхабова.
Виноградов кивнул: да, конечно! Напасть на специально посланный конвой республиканской гвардии и отбить предназначенные ему деньги не так уж трудно. Но - это тяжкое оскорбление, которое не прощается.
Другое дело, если жадный представитель российских спецслужб решит "скрысятничать" и тихо-мирно отдаст чемоданчик - тогда Шамиль уже не будет отвечать ни за него, ни за деньги.
Пока же он готов драться до конца. И погибнуть, исполняя свой долг, но не имея по местным обычаям права помешать хозяевам района встретиться с Владимиром Александровичем.
- Мне очень жаль... Я вынужден отказаться.
Над собравшимися сгустилось почти физически, до вибрации ощутимое напряжение. Люди Шамиля, гости и хозяин замерли в ожидании.
- Он напоминает, что речь идет о восьми русских солдатах и одном старшем лейтенанте.
- Да, - кивнул Виноградов. - Но я тоже всего лишь простой офицер. И должен выполнять приказ.
- Ты боишься наказания там, у себя? Когда вернешься?
Владимир Александрович помедлил, ощупывая коленями зажатый под столом дипломат:
- Нет, пожалуй.
- Тогда, почему не хочешь? Девять против двух... А за тех корреспондентов потом ещё дадут денег, раз уж согласились.
- Мне очень жаль.
Помолчали. Неожиданно, что-то сказал старик в чалме:
- Он спрашивает: тебе действительно очень жаль?
- Да. Конечно.
Старик поднялся, вслед за ним встали остальные.
И каждый при этом старался не делать резких движений.
- Они зовут выйти во двор.
- Зачем? - Владимира Александровича прошибло холодным потом - от волос на голове, до ладони, стиснувшей ручку дипломата.
Кто их знает, может, по местным обычаям не принято убивать друг друга прямо в чужом доме? Чтобы хозяина не обидеть.
Шамиль понизил голос:
- Спокойно ты, слушай. Если что...
Он опять не успел закончить - мужчины один за другим прошли через коридор и спустились с крыльца.
Дворик перед калиткой при свете оказался Виноградову ухоженным, под стать дому. Никакого огорода - только "европейский" газон, деревья и увитая зеленью беседка. Прямо на камнях, у самого забора, в кампании бородачей из гвардии расположились двое незнакомых Владимиру Александровичу автоматчиков.
Обстановка здесь казалась куда более мирной, чем в комнате.
При появлении начальства увешанный оружием народ встал и вдоль дорожки образовалось некое подобие строя.
- Дальше что?
- Тихо. Стой.
Послышалась команда, и незнакомцы выволокли на всеобщее обозрение два продолговатых тюка.
- Смотри! - Велено было Виноградову.
Содрали мешковину, и Владимир Александрович увидел, что это не тюки вовсе, а двое мужчин со связанными за спиной руками.
Худые, стрижены почти наголо, с нездоровой кожей и мутными от удушья глазами: очевидно, обоих довольно долго продержали без свежего воздуха. У старшего на подбородке пробилась щетина, второй же - совсем мальчишка, лет восемнадцати.
Русские... Наши.
- Можешь поговорить.
- Зачем? - Сглотнул слюну Владимир Александрович чувствуя, как намертво впились в него взглядами пленные.
- Не хочешь? - Удивился Шамиль.
- Зачем? - Повторил вопрос Виноградов. Костяшки пальцев его побелели от фантастического желания с маху врезать ближайшему из спутников чемоданом в висок.
Тем временем, бородач с орденом спустился по ступеням. Подошел к замершему на коленях мужчине постарше:
- Видишь? Офицер! Иди сюда... - Это прозвучало по-русски, почти без акцента.
Виноградов подчинился.
- Здравствуй, брат. - Разговаривать сверху вниз со связанным человеком было неловко и стыдно, поэтому он присел.
- Здравствуйте.
- Малинин? Старший лейтенант? - Припомнил Владимир Александрович первую строку списка.
- Так точно, - голос у офицера оказался чуть хрипловатым. - Командир разведроты.
- Про тебя знают наши?
- Знают. Вроде бы...
- А почему до сих пор не выкупили?
Вопрос был идиотский, но пленный этого не заметил:
- Некому... Родных нет, а остальным плевать.
- Давно у них?
- С первой зимы.
Виноградов не знал, о чем ещё спрашивать. Поэтому он тронул собеседника за плечо и встал:
- Держись! Что-нибудь придумаем.
В это же время бородач нагнулся над вторым пленным и пятерней ухватил его за ухо:
- А твой как фамилия?
Нижняя губа мальчишки задрожала:
- Левченко...
- Домой хочешь? Скажи!
- Хочу.
- Вон, ему скажи... громко!
- Хочу! - Закричал от боли и страха солдат.
Бородач обернулся к Виноградову:
- Слышал?
Потом отпустил покрасневшее ухо и почти ласково выдохнул:
- А вот он не хочет, чтобы ты домой поехал, к маме... Попроси?
Мальчишка поднял на Владимира Александровича мокрое, неживое лицо:
- Пожалуйста... Пожалуйста.
Не зная, куда отвести взгляд, Виноградов посмотрел на крыльцо. Хозяин дома, Шамиль, охрана - все стояли молча, не шевелясь. И только старик в зеленой чалме покачивал головой.
- Ну? Что скажешь?
- Зря вы это все. Зря! Я сделаю все возможное, чтобы ускорить... чтобы привлечь внимание... Но сейчас - не могу.
- Не можешь?
- Мне очень жаль.
- Очень? - Собеседник положил растопыренную пятерню на макушку солдата. Затем молниеносным движением выхватил из-под куртки пистолет.
Никто не успел среагировать - ни Шамиль, ни его бойцы. Поэтому Владимир Александрович в полной неподвижности вынужден был наблюдать за тем, как ствол описывает дугу и упирается в затылок стоящему на коленях мальчишке:
- Смотри! - Хлопнул выстрел, и бледно-розовый фонтанчик обрызгал качнувшегося назад бородача.
Убитый обмяк и уткнулся окровавленным лицом в траву.
Больше выстрелов не последовало, и люди вокруг облегченно зашевелились.
Заговорил хозяин - сердито и возмущенно. Орденоносный командир пожал плечами и что-то ответил, пряча пистолет.
Очевидно, на этот раз все.
Долгих прощаний и проводов не было, но гости во главе со стариком уже направились по дорожке к выходу.
