Буш уже давно пришел к выводу, что меры безопасности были продуманы до мелочей и похитители не делали ни одного необдуманного шага. Инструкции передавались через динамик мужским голосом, приглушенным радиопомехами, иногда настолько, что трудно было разобрать отдельные слова.
Дверь, отделявшая помещение от внешнего мира, была изготовлена из какого-то прочного дерева и с внутренней стороны не имела ручки. В верхней ее части было вставлено квадратное полуметровое зеркало. Оба пострадавших сходились во мнении, что оно представляло собой потайное окошко, позволявшее следить за происходящим в комнате. Пейкфилд попытался разбить зеркало стулом, но добился лишь того, что стул сломался, — его заменили без каких-либо комментариев. Кормили их отменно и давали возможность читать по выбору несколько журналов, которые, однако, не заменялись.
Похищенных лишили газет и не сообщали о целях похищения, хотя оба догадывались, что за них требовали выкуп. Оба даже не подозревали о том, что им грозила смерть.
Освобождение в обоих случаях происходило по одинаковой схеме. Сначала их предупредили через динамик, что сегодня, если они точно будут выполнять инструкции, их выпустят на свободу. Любая попытка сопротивления лишь продлит их заключение. После этого оба, естественно, не преминули исполнить все приказы дословно. Им велели взять с кровати темное одеяло, плотно обернуть им голову и встать посреди гостиной. Когда они это выполнили, в комнату кто-то зашел — по их мнению один — и сделал укол в правую руку, после чего они потеряли сознание. Пилот вертолета нашел их в бессознательном состоянии. (Анализ крови Арчера интересных результатов не дал, что же касается Пейкфилда, то в его крови обнаружены следы хлорпромезатина, лекарства, недоступного для широкой публики). Подобравший Пейкфилда вертолет приземлился рядом с первой дорожкой «Тивертон Гольф Клуб» в Девоне. Неподалеку от этого места пролегала шоссейная дорога. Арчера подобрали на двенадцатой дорожке «Кроуборо Бикон Гольф Клуб» в Суссексе. За полосой деревьев вдоль дорожки также пролегало шоссе. Жертвы, без сознания, со связанными руками, лежали на земле в пятнадцати ярдах от места приземления вертолета. В первом случае женщина, потом мужчина показали их пилоту и удалились в ночь, держа его под прицелом пистолета. Пилоту пришлось в одиночку затаскивать бесчувственные тела на борт. Вся операция после приземления заняла у похитителей всего несколько секунд. На основе опыта первой акции пилоту было предписано во втором случае подождать некоторое время и попробовать определить, в каком направлении отъедет машина. После этого он смог бы преследовать ее и попытаться выяснить, кому она принадлежит. Но звука отъезжающей машины не последовало. Похититель будто растворился в ночи. (Такой итог не вызвал удивления ни у Буша, ни у Грэндисона. Похититель наверняка подозревал, что пилот может попытаться его вычислить, и застраховался от такой возможности).
Прослушивая пленки предварительных опросов, Буш искренне восхищался профессионализмом и изобретательностью похитителей. Были тщательнейшим образом изучены привычки жертв и до такой степени продуманы рее детали, что ни один из похищенных не мог рассказать ничего стоящего после своего освобождения. Кроме всего прочего, планирование акций предусматривало и определенную долю риска, того риска, которым, по мнению Буша, упивался организатор похищений. Риск, непредвиденное стечение обстоятельств, ведущее к катастрофе, — без всего этого обойтись никак нельзя. Бушу было необходимо отыскать что-то такое, за что можно было бы зацепиться, — мельчайшую деталь, случайно услышанный приглушенный звук, которые он выпестует и обратит в столь желанный ключ, открывающий путь к разгадке. По чисто профессиональным причинам и из честолюбия он был полон решимости найти этот ключ и выйти на Торговца.
Когда прослушивание пленок подошло к концу, Буш обратился к присутствующим:
— Это все, джентльмены. Позвольте еще раз извиниться за то, что приходится возвращать вас к неприятным воспоминаниям, но, как вам уже доверительно сообщили, мы допускаем возможность третьей акции Торговца. Подобные операции не проделывают из-за каких-то сорока тысяч фунтов стерлингов.
— Это немалые деньги, приятель, — заявил Арчер. — Спроси в моем профсоюзе. Им пришлось от сердца оторвать двадцать тысяч, выплаченных за меня. Эти деньги мы могли потратить с большей пользой.
Он начал нервно разминать сигарету.
— Дело даже не в деньгах, а в принципе, — вступил в разговор Пейкфилд. — Для моей семьи такая сумма большого значения не имеет. Но суть в другом. Когда известные личности подвергаются риску, а по характеру своей деятельности они…
— Да, конечно, сэр, — сдерживая внутреннее раздражение, прервал его Буш, — но в данный момент нас интересует совсем другое. Вы только что прослушали запись. С того момента, как вы давали эти показания, прошло некоторое время. Наш департамент допускает возможность того, что теперь, в более спокойной обстановке, вы можете припомнить какую-то пропущенную ранее мелочь, пусть самую незначительную, которая способна помочь следствию. С этой целью мне бы хотелось задать несколько наводящих вопросов. Я буду благодарен за содействие, если вы поделитесь со мной тем, что всплывет в памяти. Я приветствую любую информацию: не только факты, но и ощущения, впечатления или предположения.
— Валяй, парень. Мы готовы, — ответил Арчер.
Пейкфилд тоже согласился. Он кивнул головой и прикурил трубку.
— Благодарю вас, — сказал Буш. — Тогда начнем. Как вы оцениваете воду, которой там пользовались? Она была жесткой или мягкой?
— Мягкой, — без раздумий заявил Пейкфилд. — Это совершенно точно. Действительно интересное наблюдение, правда? Если теперь определить районы страны с мягкой водой, то…
— Не умничай, дружок, — остановил его Арчер. — Мистер Буш может догадаться и без твоей помощи. Давай будем просто отвечать на поставленные вопросы, а уж выводы — его дело. Если тебе хочется поиграть здесь в детектива, то у меня единственное желание — поскорее развязаться и вернуться в парламент. Да, вода была мягкая, приятель.
Последние слова были адресованы Бушу.
— Вы можете вспомнить, какое вам давали мыло?
— Какое-то желтоватое, но кусок уже был в употреблении и я не смог разобрать марку, — ответил Пейкфилд. — Запах его мне не понравился.
— Мыло «Райтс коултар», — уверенно заявил Арчер. — С детства не могу его забыть. Таким мылом натирала меня еще моя мать.
— Теперь о месте вашего заключения, — продолжил Буш. — Очевидно, это было специально подготовленное помещение. Как вы считаете, его оборудовал профессионал или любитель?
— Любительница, — ответил Пейкфилд. — Электропроводка и провода динамиков протянуты открыто прямо вдоль стен и потолка. Стенка между комнатами также сделана довольно грубо. Но ничего лишнего и все в рабочем состоянии.
Буша снова покоробило. Сказал один раз — и достаточно, а он все пытается разжевать.
— Вы оба свидетельствовали, что иногда на обед подавали белое вино. Можете определить его сорт?
— Обычное белое вино, — ответил Арчер. — Очень сухое.
Пейкфилд откинулся на спинку стула, вынул изо рта трубку и уставился на потолок.
— Не знаю, чем это может помочь, но тем не менее с большой долей уверенности назову марку «Pouilly Fuisse» урожая 1966 года. Что касается еды, то пристрастия к определенной кухне, как я уже говорил, не было.
— Ну, не знаю, — возразил Арчер. — Мне, например, подавали отменную камбалу с картофелем, а один раз принесли довольно приличный йоркширский пудинг.
— Я только что подумал вот о чем, — вновь вступил в разговор Пейкфилд. — По-моему, за входной дверью с зеркалом есть что-то еще. Возможно, еще одна дверь. Перед тем как открывалась входная дверь, через которую приносили еду, в спальне можно было слышать какой-то шум. Иногда те же звуки раздавались, когда я сидел в гостиной, и при этом у зеркала как бы изменялась освещенность фона. Я почти уверен в этом и в качестве объяснения могу предположить наличие там разветвленной системы подвалов, а также то, что вход в комнаты замаскирован. Что-нибудь вроде декоративной стены на случай появления случайных посетителей или официального осмотра. Мы же знаем, что этот тип не полагался на волю случая и предусматривал все. Наверняка он живет себе где-то внешне ничем не примечательной жизнью и…
— Из какого материала сделаны стены комнат, сэр? — не выдержал Буш.
— Из каменных плит, — ответил Пейкфилд.
— Можете сказать, какой это камень?
— Нет, я…
— Это известняк, приятель, — вставил Арчер. — Уж это-то я знаю. Причем застройка старая. Если это действительно подвал, то дом не может быть новым. Именно поэтому мне пришло в голову еще вот что. Я заметил, что вода в туалете и раковине уходила быстро и без проблем. Такой хороший сток в подвале возможен, если дом стоит, например, на склоне холма.
