К тому же сама процедура поиска уже будет косвенным доказательством его причастности к секретным службам бундесвера, а значит, и мою миссию можно тогда считать успешно выполненной.
Услышав названную мной фамилию, Ридле хмыкнул и покачал головой. Секунду он сидел неподвижно, а затем взял со стола машинку и посмотрел ее на свет. Я с улыбкой наблюдала за манипуляциями бизнесмена.
— Хорошо, фрейлейн Юля, — наконец проговорил Ридле, глядя мне в глаза. — Вы умеете добиваться того, чего хотите. К тому же у меня совершенно нет времени, чтобы искать другую кандидатуру. Пока фрейлейн Элла нездорова, можете считать себя работающей у меня. После ее выздоровления я решу, что с вами делать дальше.
Затем последовал долгий и нудный инструктаж. Ридле с тоскливой дотошностью объяснял мне, что требуется делать, я старательно сдерживала зевоту и пыталась выглядеть заинтересованной.
До прилета самолета с гостями из Германии у меня совсем не было свободного времени. Ридле отдал несколько распоряжений по селектору, и со мной после этого занялись его сотрудники.
Сначала неизвестно откуда появился фотограф. Он сделал несколько фотографий (чего мне очень не хотелось), объяснив это тем, что одна из них потребуется для личного дела, другая — на удостоверение сотрудника «Gediehen», ну а третья будет наклеена в пропуск на аэродром.
После этого все мои данные тщательно переписал менеджер по персоналу. Делал он это столь обстоятельно, что могло показаться, будто я не в коммерческую фирму устраиваюсь на работу, а в какое-нибудь секретное оборонное бюро.
Следом за менеджером за меня взялась бухгалтерия. Все данные обо мне были снова переписаны, и мне на руки выдали небольшую сумму в рублях. Эти деньги, как объяснили мне, выдавались на непредвиденные расходы, список которых мне предоставили на распечатке. В них, в частности, входил такой пункт: «На транспортировку членов делегации, находящихся в сильном алкогольном опьянении, в отведенные им гостиничные номера».
Было там еще много чего другого, но перечислять все я вам не буду. Список включал в себя семнадцать пунктов, и по каждому из них мне надлежало отчитаться. Деньги на руки мне выдали после того, как я написала расписку и поставила свою подпись еще на пяти документах. Лишь тогда меня вновь отправили к секретарю.
Девушка в приемной Ридле уже была в курсе того, чем мне надлежит заниматься, и больше волком на меня не смотрела. Она даже пару раз мило улыбнулась, пока объясняла, что я буду делать. Я же старательно разыграла перед ней роль внимательного новичка.
Маршрут на сегодняшний день был вполне накатанный. Из аэропорта мне следовало везти делегацию — трех мужчин и двух женщин — в офис «Gediehen», где они встретятся с Ридле.
После этого гостей нужно доставить в германское консульство, там им отметят паспорта. Пока делаются соответствующие отметки, гости пообедают в том самом ресторане, где мы так прекрасно вчера отдохнули с Эллой.
Далее я повезу немцев в гостиницу «Словения», размещу их по номерам, а сама буду ждать, пока они отдохнут с дороги и соблаговолят погулять по Тарасову.
Гулять они должны строго до шести часов. Далее наш маршрут проляжет до ночного клуба «Звездный дождь», где нас будут ждать Ридле со товарищи. Я, словно клушка цыплят, должна опекать гостей, а затем транспортировать их в гостиничные номера.
Только после этого я смогу отправиться восвояси. Отдыхать мне полагалось до пятнадцати ноль-ноль. После чего надлежало прибыть в офис и ждать дальнейших распоряжений.
Ничего нового и в этом я для себя не узнала. Распорядок, описанный в документах Грома, не менялся в «Gediehen». Что ж, тем лучше для меня! Меньше будет неожиданностей.
Наконец, примерно в половине одиннадцатого, моя обработка была закончена окончательно. К дверям офиса подали микроавтобус «Мерседес» с водителем и едва не на руках вынесли меня к нему.
Секретарь еще бормотала последние наставления, а охранник уже открыл мне дверцу. Он всучил мне газовый баллончик и сказал, что это распоряжение Ридле. Поскольку вместе с водителем микроавтобуса мы будем еще и в некотором роде телохранителями гостей.
Я бросила эту дурацкую детскую игрушку на дно сумочки и уселась на переднее сиденье. Охранник захлопнул за мной дверцу и начальственно махнул водителю рукой. Дескать, «трогай»!
— Будем знакомы: Слава. — Шофер протянул мне руку.
— И тебе слава! — сострила я, откидываясь на спинку удобного сиденья.
Водитель удивленно посмотрел на меня, а затем расхохотался. Смеялся он так громко и самозабвенно, что я подумала: а справится ли он теперь с управлением? Справился. Хотя согнулся от смеха вдвое.
— А ты ничего, прикольная! Не то что наша Элка, — переводя дух, наконец выдавил из себя водитель. — Так как же тебя зовут?
Я представилась. Слава почему-то утвердительно покивал головой. Видя мое недоумение, он пояснил:
— Верно тебя родители назвали! Юла ты…
Не скажу, что меня привело в восторг такое заключение водителя, но ругаться с ним было глупо. По крайней мере, половину сегодняшнего дня нам предстояло провести вместе. К тому же и в дальнейшем этот человек мог мне пригодиться. Но запанибратские отношения с ним я устанавливать не собиралась: мужиков всегда нужно держать на некотором расстоянии.
— Слава, давай не будем прилеплять друг другу клички. Мы не в детском саду, — проговорила я с дружелюбной улыбкой. — Я-то, может, и юла, но нам с солидными клиентами придется работать…
— Ты что, обиделась, что ли? — Водитель удивленно посмотрел на меня. — Я же не со зла!..
— Я это поняла, — перебила я его. — Забудем! Расскажи-ка мне лучше, что за коллектив у вас работает.
Всю дорогу до аэропорта мы провели за дружеской болтовней. Слава рассказывал мне о сотрудниках фирмы. Я внимательно слушала. Всегда полезно поднабраться живых впечатлений. Они могут прекрасно дополнить сухие строчки досье.
Впрочем, ничего нового я для себя не узнала. Разве только то, что Ридле знает о своих сотрудниках буквально все! Особенно внимательно он присматривается к новичкам. За отца родного его, конечно, никто в фирме не считает, но его боятся и как следствие уважают.
Почти у аэропорта я полюбопытствовала, давали ли Элле баллончик для охраны немцев. Слава несколько секунд сосредоточенно вспоминал, а затем проговорил:
— А бог его знает! Элка — баба скрытная, и были ли у нее такие обязанности, я не знаю. По-моему, ничего она с собой не носила. У меня-то «ствол» есть, а о других я и не задумывался.
Поскольку мы в это время подъехали к аэропорту, то наш задушевный разговор со Славой оборвался. Он остановился на стоянке, и я выбралась из микроавтобуса, чтобы идти встречать гостей.
Перед тем как оставить водителя в одиночестве, я заглянула в салон микроавтобуса, чтобы проверить, привели ли его в порядок. За это Слава на меня даже немного обиделся, но мне на его обиду было начхать. Должна же я была делать свое дело? И когда бы я установила в салоне «жучок», если бы не сделала это сейчас?..
К ограждению посадочной полосы меня пропустили без проблем: стоило только показать нужный пропуск. Дальше, правда, я не прошла. Строгий сотрудник милиции объяснил, что нужно сначала дождаться посадки самолета. Да я и не торопилась.
Когда-то давно над этим аэродромом стоял постоянный гул. Машины взлетали в небо и опускались на землю одна за другой. И небольшие «Як-42», и «Илы», похожие на налимов-переростков, и гордость нашего аэрофлота — «Ту-134».
Движение самолетов было столь оживленным, что аэродром собирались переносить за черту города. Теперь такой проблемы перед городскими властями нет, потому что люди перестали летать из-за бешеной дороговизны билетов. Может, когда-нибудь все вернется, а сейчас мне вспомнились времена моей юности.
* * *
Облака разорвали свой плотный строй незадолго до подлета к аэродрому. Земля с такой высоты совсем не была похожа на глобус. Она казалась скорее вогнутой чашей, чем объемной полусферой. Вокруг, куда ни кинь взгляд, простирались необъятные леса, лишь кое-где разбитые квадратиками пашен да скоплениями домиков. Домики казались с высоты не больше ногтя большого пальца, и это меня забавляло.
Самолет попрыгал по неровной взлетно-посадочной полосе и остановился, едва не уткнувшись носом в ангар, построенный из гофрированного железа. Едва заглушив моторы, пилот поднялся с кресла и открыл борт. Он откинул складную лесенку и прогудел простуженным баритоном:
— Все, прибыли. Можете выгружаться…
В салоне нас было четверо. Трое парней и я. На борту самолета мы оказались час назад, но перезнакомиться толком не успели: слишком громко гудели моторы самолета и из-за них разговаривать было невозможно.
Первым на землю спрыгнул долговязый парень, который еще в полете выказывал наибольшую активность. Он всю дорогу пытался завязать с кем-нибудь разговор и даже забирался в кабину пилота, откуда и был с позором выставлен. Ближе к концу полета его укачало, и парень несколько сник, но все равно старался сохранить бодрый вид.
