– Почитайте лучше эфиопскую переписку! – потребовала шефиня.
Через пять минут после окончания рабочего дня Юра появился в нашем офисе. В черном с серыми полосками костюме и в рубашке стального цвета. Высокий, кареглазый. Не мужчина, а мечта! Причем моя…
Он пришел ко мне. Он тоже соскучился. И больше не сердится. Не считает, что мне нужно ставить неуд по поведению и кол по прилежанию. Мы так давно вместе, и он любит меня такой как есть.
– Здравствуй, Виктория, – почему-то официальным тоном произнес мой жених.
Впрочем, при посторонних он не стремится афишировать наши чувства.
– Вы готовы, Александра Евгеньевна? – Юра смотрел куда-то за мою спину.
А там… Не может быть! Там сияла, как отмытый светофор всеми тремя глазами, Петровская. Она сняла пиджак, который таскала весь день, и вдруг оказалась в вечернем платье модного в этом сезоне темно-лилового, почти черного, оттенка. Но бог с ним, с платьем, хотя оно очень ей шло. Главное, Александра улыбалась Юре так, будто он пришел именно к ней.
А он и пришел к ней.
– Идемте, Юрий Вадимович, – она грациозно шагнула к нему и взяла его под руку.
Я почти поймала свою отвалившуюся от изумления челюсть. Почти смогла сделать вид, что ничего особенного не происходит. Все о’кей! Почти…
В дверях Юра остановился, повернулся ко мне и снизошел до объяснения:
– Мы с Александрой сегодня идем в «Сатирикон» на «Контрабас».
Они вместе идут в театр? Или это просто отмазка?
– А почему не в Большой на «Вишневый сад»? – хихикнула я.
Это нервное.
– В Большом театре не ставят Чехова, – Александра посмотрела на меня как на дауна.
– А с каких это пор в «Сатириконе» играют на контрабасе? – парировала я. – Это вам не концертный зал консерватории.
– «Контрабас» – это пьеса по книге Зюскинда, – хмыкнула Александра. – Или вы не знаете, кто такой Зюскинд?
– Почему же, «Парфюмера» я смотрела. В кино. Но я забыла, что такое пьеса, – огрызнулась я.
– Посмотрите в Интернете, если еще помните, что это такое, – Петровская откровенно забавлялась.
– Я уверен, что Виктория помнит и это, и много другое, – улыбнулся мне Юра, словно разговаривал с лжекалекой, который просит милостыню в метро: «Не притворяйся, ты можешь ходить, ты многое можешь…»
Александре эта улыбка не понравилась.
– Мы опаздываем, – нервно заявила она. – Прощайте, Виктория!
Они ушли. А я осталась. С мыслью о том, что прошло всего несколько дней после того, как я узнала о проклятии рубинов, а я уже потеряла так много из того, что вижу каждый день.
Вчера пропала моя соседка. А сегодня меня бросил мой жених, предпочел мне Александру Петровскую…
Никому нельзя верить. Все вокруг изменяют и предают. Люди только прикидываются разумными и порядочными. А на самом деле хотят только удовольствий. Ты думаешь, что знаешь своих близких. Но в один прекрасный день открывается ужасная правда.
Ни узы брака, ни венчание перед Богом и людьми, ни дети, ни опасность скандала, ни осуждение родных – ничто не остановит, не удержит, не предотвратит. Наверное, чисты только те, кому никогда не представилась возможность. Кому не предложили запретный плод, не назначили тайное свидание, на кого не посмотрели сальным взглядом. Но и те грешны, хотя бы в мыслях.
Неужели никто не откажется от приключения на стороне? Чтобы убедиться в своей привлекательности, умении кружить голову, чтобы быть не хуже других, разнообразить повседневность. Новая связь необходима для самоутверждения. Все взаимозаменяемы. Нет ничего исключительного. Одна, но пламенная страсть – выдумка поэта. Жизнь коротка, ты у себя один, а их много. Ни в чем себе не отказывай…
Однако рано или поздно придется заплатить. Тебе отмерят той же монетой. Ты предавал – и тебе изменят. Ты наплевал – и на тебя наплюют. Когда-нибудь все вернется на круги своя…
– Юра бросил тебя?! – Моя подруга Ритка одарила меня таким взглядом, словно я сообщила, что собралась на пешую прогулку по Баг-даду или на конную по Луне. – Твой Юра?! Каменная стена? Практически преданный пес? Вы ведь столько лет вместе…
Были вместе. А теперь мою стену разобрали воры и перенесли к себе в огород. Или пес сам перегрыз веревку и убежал, задрав хвост. Мне положение казалось настолько чрезвычайным, что я созвала консилиум для экстренной психологической помощи.
Мне повезло: у Маргариты как раз образовался свободный вечер – ее двойняшки сегодня пошли в цирк с дедушкой. Поучаствовать решила и еще одна наша приятельница – Люда.
Три девицы, только не под окном, а за столиком кафе. Заказали пиво и пиццу. Держитесь, мужики, икать будете!
– Видимо, срок годности наших отношений истекает, – с грустью констатировала я. – И Юра решил найти себе что-нибудь новое.
– Вик, не драматизируй, – потребовала Марго, выслушав мои причитания. – Юра не ушел от тебя, а просто пошел в театр не с тобой. Тебя ведь нельзя назвать заядлой театралкой.
Ритка слишком хорошо знала и меня, и Юру. И предпочитала не становиться ни на чью сторону. Так и прогуливалась на нейтральной территории.
– Думаю, этой твоей шефине огни рампы тоже фиолетовыми кажутся, – предположила Люда. – Но некоторые девицы давно усвоили простое правило обращения с мужчинами. Если интересуешься им – интересуйся тем, чем интересуется он…
Люда успела изучить девиц и мужчин их мечты. Высшее образование мы с ней получали в одних и тех же аудиториях, но работали в совершенно разных кабинетах. Я практически по специальности – переводчиком, а Людмила открыла свой бизнес. Туристический.
– Знаешь, сколько мужиков приходят в мою турфирму и заказывают себе и своей девице дорогущие туры на острова? А жен с детьми отправляют в три звезды в Турции, где мясо на ужин дают через раз. И почему так? Потому что девицы имеют к мужикам подход. А жены расслабились, думают: куда он от меня денется, столько лет уже вместе… Так что ты, Викусь, не теряй бдительности. Парень у тебя завидный. Не успеешь оглянуться – уведут.
– Уже увели, – горестно вздохнула я.
– В театр увели. Три часа, и спектакль закончится, – Маргарита отказывалась видеть в этом трагедию.
– А после спектакля он пойдет ее провожать. Она пригласит его на чашечку чая. Он, конечно, не откажется. И… все! Тушите свет. Расправляйте постель. Покупайте кольца, – будущее виделось мне в мрачных тонах. – Она ведь не просто девица, которая знает подход. Она столько всего знает. Начиная от дедушки Юры и заканчивая международным положением. У них столько общего. Их родители дружат. У них одинаково крутые квартиры, машины, карьеры. Она ему идеально подходит…
– Ага, как автобус к остановке, – хмыкнула Ритка. – Вик, перестань паниковать. Я уверена, Юра любит тебя. И международное положение здесь ни при чем.
– Вот-вот. Здесь нужно совсем другое положение. В красивой позе, на шелковых простынях, – встряла Люда.
Я ощущала себя олигархом, тяжкой доле которого никто не желает сочувствовать.
– Нет у меня шелковых простыней, а у Петровской точно есть, – не сомневалась я. – И интересы у меня свои. Значит, я останусь одна. А они даже не пригласят меня на свою свадьбу!
– Не каркай! – воскликнула Людмила. – Все у вас с Юркой наладится. Вот у кого проблемы, так это у меня.
Действительно, существует точка на карте, куда турфирма никак не может отправить свою хозяйку. Называется она «Счастливая личная жизнь». Вот уже год Люда живет с Геной. Гена – человек с очень богатым… Увы, не папой и не особняком. А воображением. Он вечно что-то придумывает и терзает этим Людмилу.
– Представляешь, мой ненаглядный вчера поинтересовался, как зовут моего любовника, который мне иномарку купил! – пылала праведным гневом подруга. – Я работаю как проклятая. До ночи выискиваю то автобусные туры в Египет (вообрази, что клиенты заказывают!), то отели с видом на море, но три звезды. Любой каприз за ваши деньги, лишь бы мне кредит за машину выплатить. А он думает, что женщина состроит глазки – и вот, пожалуйста, авто к подъезду!
– Завидует он тебе, Людмил, – изрекла Рита. – У него-то своей машины нет. Он-то простой таксист, на чужом авто разъезжает. А ты у нас бизнес-леди.
– Позавчера он заявил, что у меня отсутствует материнский инстинкт, раз я не хочу гулять с его злобным бультерьером. И ведь знает, подлец, что я не один год лечусь от бесплодия, – всхлипнула Люда.
– Наплюй на него! – потребовала я. – Лучше быть одной, чем служить противовесом чудовищу, которое рвется с поводка.
– Это ты о Гене или о собаке? – усмехнулась Маргарита.
Домой я вернулась поздно. Хорошо, что родители на даче и не видели, как я вроде бы отправилась в ванную и собиралась включить душ, однако обнаружила, что пытаюсь помыться в шкафу в прихожей. Если честно, я немного перебрала. Но не по своей вине.
