— Happy birthday to you, darling,[17] — пропела Анжела.
— And a very happy birthday to you, darling,[18] — в тон ей пропел я.
— Ты голоден?
— Как волк.
— Значит, вперед к Николаю! — заявила Анжела. — О, минуточку! Возьми-ка свой бокал! — И мы опять вылили остаток шампанского из наших бокалов на мраморные плитки пола, чтобы утолить жажду подземных богов.
Завидев нас, Серж тут же пригнал «мерседес» из гаража, и пока он разговаривал с Анжелой, я быстро проглотил две таблетки. Солнце скрылось за горами Эстерель. Небо в той стороне казалось залитым расплавленным золотом. На востоке оно было очень светлым, почти бесцветным.
Ресторан «Золотой век» расположен на улице Монахов.
Эта улица представляет собой узкий, круто спускающийся под гору переулок. А сам ресторан — старинное здание с множеством закутков и низкими потолками в больших залах, со сводчатыми коридорами и обходными галереями для крестных ходов — когда-то здесь был монастырь. Сзади ресторана раскинулся большой сад. Летом, когда и вечерами слишком жарко, столики накрывались прямо в саду, сказала Анжела. Она пошла впереди меня по залам, где на выбеленных известью стенах были развешаны старинные сковороды, оловянные тарелки и рыцарские шлемы. Навстречу нам, сияя улыбкой и радушно раскинув в стороны руки, двинулся веселый великан. Он поздоровался с Анжелой. Она представила нас друг другу.
— Роберт, это Николай. Николай, это мой будущий супруг.
— Я уже наслышан о том, что вы собираетесь замуж, мадам Дельпьер, — ответил хозяин ресторанчика. На нем была белая рубашка с открытым воротом и закатанными рукавами и красный фартук. Все в нем было крупное — руки, голова, лицо, глаза, рот.
— От кого вы это слышали? — заинтересовалась Анжела.
— Уже не помню. У нас ведь здесь все, как в деревне, правда? Мсье Лукас, примите мои поздравления.
— Спасибо, мсье Николай.
— Не мсье. Просто Николай. Друзья называют меня только так. Мадам Дельпьер любит вас. Она зовет меня Николаем, потому что мы друзья. Значит, мы с вами тоже друзья, мсье.
Он проводил нас к покрытому красной скатертью столику в углу, на котором стояла ваза с розами. В подсвечнике горели три свечи, как и на всех столиках в ресторане. Здесь было прохладно и очень уютно.
— Видите, Николай, — сказала Анжела, показывая хозяину заведения обручальное кольцо на пальце.
— Ах! — выдохнул Николай.
Анжела погладила меня по щеке. Нога перестала болеть.
— Что вы будете пить? — спросил Николай. — Вино? Шампанское? Я принесу все сам. Никаких возражений, мсье.
— Шампанское, — ответила ему за нас обоих Анжела.
— А есть будете, мадам Дельпьер, как всегда, «весь наш огород»?
— Конечно, как всегда, — ответила Анжела. — Знаешь, Николай — великолепнейший кулинар. Видишь вон там печь?
«Вон там» в самом деле выдавалась из угла огромная полукруглая печь, в которой пылал огонь.
— Николай запекает в ней мясо. Фантастически вкусно! А еще он печет в ней необыкновенно вкусный яблочный пирог. Ты должен попробовать то и другое.
— Что ж, я готов. И даже очень рад.
— Как вам запечь мясо, мсье? Не до полной готовности? — спросил Николай.
— Да-да, не до полной.
— А шампанское я принесу сейчас, — сообщил веселый великан, хлопнув меня по плечу. — Мсье, вам досталась лучшая женщина в мире!
— Знаю, — скромно согласился я.
Он удалился.
— Что это значит: «весь наш огород»? — спросил я.
— Сейчас увидишь, — сказала Анжела. — Роберт, у меня есть для тебя новость: я тебя люблю.
Я увидел, что Николай зашел за каменную стойку бара и поставил на проигрыватель стопку пластинок. Тут же сладко запела скрипка в сопровождении большого оркестра.
— Тесть Николая — очень известный во Франции скрипач. Его фамилия Грапелли. Прекрасно звучит, правда?
Я кивнул.
— Ведь Николай — румын. Ты наверняка отметил про себя сильный акцент, от которого он до сих пор не избавился. Притом, что живет во Франции, думается, с 1955 года.
Мои глаза мало-помалу привыкли к свету свечей. И я увидел, что другие посетители ресторана в самом деле были одеты совсем просто, но на нас никто не обращал внимания. В эту минуту в зал вошли мужчина и женщина и прямиком направились к нашему столику. Я сразу узнал мужчину: это был доктор Жубер из больницы Бруссаи. Почему бы доктору Жуберу в свободный вечер и не поужинать в «Золотом веке»?
Он тоже сразу меня узнал.
На миг он как бы окаменел. Я видел, что Анжела это заметила. Так что выбора у меня не было. Я поднялся. Доктор вместе со своей спутницей, на вид очень доброй женщиной, подошел к нашему столику.
— Добрый вечер, доктор Жубер, — сказал я.
— Добрый вечер, мсье Лукас.
Я познакомил их с Анжелой.
Спутница доктора Жубера была его супругой. И я заявил ей и Анжеле:
— Вчера доктор Жубер очень мне помог.
— Где? — тут же спросила Анжела. Ее глаза были расширены от испуга.
— В больнице Бруссаи, — ответил за доктора я и рассказал, что в машине Гастона Тильмана я почувствовал резкую слабость и в результате потерял сознание. Тильман с перепугу тут же отвез меня в больницу. А там мной занялся доктор Жубер.
— Почему ты мне ничего об этом не сказал? — встревожилась Анжела.
— Просто там и рассказывать нечего. Незначительный эпизод, только и всего. Правда, господин доктор?
— Ну уж нет, — возразил тот с улыбкой.
— Что же с тобой было, Роберт!
— Сосудистый коллапс. Совсем небольшой и неопасный. Вчера я слишком много ходил пешком по солнцепеку и вообще переутомился. Получил один укол, полежал два часа, и все опять пришло в норму.
— Это правда? — спросила Анжела, обращаясь к Жуберу.
— Правда, мадам. Как вы себя теперь чувствуете, мсье Лукас?
Скрипка пела грустно и задушевно.
— Я чувствую себя превосходно, — не моргнув глазом ответил я.
— Рад это слышать, — в тон мне ответил Жубер.
— И я делаю все, что вы мне рекомендовали. Остерегаюсь подолгу находиться на солнце.
— Вот и отлично, — сказал Жубер. — Если что случится, если вы себя плохо почувствуете, — вы теперь знаете, где меня найти. — Он поклонился Анжеле, его супруга кивнула, и они направились к столику в дальнем от нас углу.
Анжела пристально взглянула на меня:
— Ты был в больнице?
— Не надо паниковать! Помимо всего прочего я был очень взволнован нашей ссорой… Как и ты. Но это был всего лишь небольшой сосудистый коллапс, ты же это слышала — причем из уст самого доктора.
— Только это? Это точно?
— Уверяю тебя, Анжела, совершенно точно.
А скрипка пела…
— Нет! У тебя было что-то с ногой! И с сердцем! — воскликнула вдруг Анжела.
— Нет, — стоял я на своем, — нога и сердце здесь ни при чем.
— Я тебе не верю! — она была вне себя. — Просто ты не хочешь меня пугать. А помнишь, как тебе было плохо, когда мы ездили на остров Святого Оноре? И помнишь, что ты мне поклялся пойти на прием к специалисту?
Я быстро пробормотал:
— Можешь успокоиться, я свою клятву сдержал.
— Когда?
— Вчера. В той же больнице. У доктора Жубера. Он случайно оказался специалистом по нарушениям кровотока.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что он меня обследовал самым тщательным образом.
— И что же?
— А ничего. У меня небольшое нарушение кровотока. Таблетки, которые я привез из Германии, как раз то, что нужно, он сказал. Я должен их принимать и бросить курить, тогда боль в ноге пройдет. Вот тебе мнение специалиста. Ты удовлетворена?
— Нет, — покачала она головой. — Почему ты мне ни словом не обмолвился об этом обследовании?
— А я и собирался тебе о нем рассказать. Сейчас, за едой. Хотел сделать тебе сюрприз. Хотел…
Она вскочила, не дослушав, и побежала через весь зал к столику Жубера. Я видел, как доктор встал, как он говорил с Анжелой. Она с жаром умоляла его. О, Боже милостивый, подумал я. Казалось, их разговор никогда не кончится. Я почувствовал, что не выдержу. И уже хотел было встать и пойти к ним, как увидел, что Анжела простилась с Жубером и возвращается к нашему столику. Я попытался по выражению ее лица догадаться, что ей удалось узнать, но лицо ее ничего не выражало. Она глядела в пол перед собой.
Я поднялся, когда она подошла ко мне. Потом мы оба сели. Глаза Анжелы, не мигая, смотрели на пламя свечей.
— Ну что? — спросил я.
Она ничего не ответила.
— Анжела! Что же он тебе в конце концов сказал?
Голос ее звучал едва слышно:
— Он сказал мне то же самое, что ты. Мол, это совершенно не опасно. Всего лишь нарушение кровоснабжения. А с сердцем вообще все в порядке.
Благодарю тебя, Боже, подумал я, а вслух спросил:
