В фургоне была полная тишина - ощущение, что пустой...
Глеб выжал Анатолия Ивановича из-за руля, забрался в кабину с оперативной рацией в руке, отнятой у водителя.
- Вроде бы чисто, если снайпера молчат. И эти, - он кивнул на фургон. - Не стучат пока. Значит, команды на захват не поступало.
Трасса была совершенно пустой - перекрыли движение с двух сторон.
- Ты уверен, что там - группа захвата? - Саня усмехнулся. - Вот будет весело, если никого...
- Сейчас проверим. - Головеров включил рацию. - Внимание группе захвата! Вам в фургоне не душно? Если вспотели, разрешаю снять амуницию и бронежилеты. Можно расслабиться, операция закончена.
Несколько секунд была тишина, вероятно, группы, занятые в операции, на этом этапе работали только на прием, выслушивая распоряжения начальника. Момент был острый, и в эфире соблюдали строгую чистоту, ожидая команду "фас"! - вдруг недовольный и властный голос рыкнул с явным украинским акцентом:
- Кто там бакланит? Шо за шутки?!
- Это я, - сказал Глеб. - Группа захвата находится в моих руках. В качестве заложников. Всякое необдуманное и несогласованное со мной действие повлечет необратимые последствия. Ты меня хорошо понял?
Десять секунд он ждал ответа - его не было. Время для того, чтобы пережить шок, кончилось.
- Давай к колесам, - скомандовал Головеров, переключая диапазоны на рации - должно быть, перешли на другую частоту. - Сейчас начнут делать глупости.
Из кабины перебрались под грузовик и сразу же услышали в фургоне признаки жизни: кто-то перемещался внутри, под весом десятка пар ног рессоры слегка вздрагивали. Кажется, заложники пытались занять более безопасную позицию. Или готовились вышибать двери...
Глеб нашел запасную частоту, но уловил лишь часть переговоров.
- ...открыть двери, как только приблизитесь к объекту!
- Дверь заблокировали, когда машина разворачивалась! - это уже отвечали из фургона. - У нас практически нет обзора! Мы в консервной банке!
- По моей команде высаживайте двери! - Голос руководителя операции показался Головерову мерзким, по-бабьи визгливым и высоким. - Снайпера блокируют их движение. "Москвич" стоит вплотную, под вашим фаркопом. В кабине грузовика сейчас никого не видно.
- Где Коняхин? - спросили из фургона. - Пусть поддержит нас из-за бугра! Где Коняхин?
- Двигаюсь к вам! - ворчливо отозвался еще один, новый голос. - Вас вижу, но ближе подъехать не могу.
- По-пластунски, Коняхин! - разозлился уже начальник. - Перекрой, чтобы не ушли по проселку! И поддержи огнем!
- Тогда ждите!
- Хочешь дать им попытку? - спросил Грязев, поглядывая вдоль проселка, откуда должен был приползти неведомый Коняхин.
- Пусть попробуют, - пожал плечами Глеб. - Собьют охотку.
"Ковбой", лежа под машиной, пытался вытащить из кабины рюкзак - жаждал оружия. Головеров показал ему кулак, но помог снайпер, ударивший неприцельно, на движение. Пуля продырявила приоткрытую дверцу "москвича".
- Бьет из канавы у дорожного полотна, - спокойно отметил Анатолий Иванович. - Левее километрового столба на семьдесят метров.
Глеб умышленно не вступал в радиопереговоры - пусть думают, что он не слышит...
На асфальте со стороны Невинномысска появился синий микроавтобус, катился медленно, осмотрительно - возможно, командирская машина. Остановился возле раскатчика, прикрывшись его колесами.
- Сейчас и начнут, - констатировал Головеров. Грузовик вздрогнул снайпера пробили передние шины, - клюнул носом и почти одновременно в чреве фургона загудело от стрельбы, как в паровозной топке. Били сквозь двери, полосуя крышу "Москвича", и дырявили оба борта. Огневая подготовка длилась секунд десять - расстреляли по магазину и сразу же начали бить в двери. Снайпера тем временем обрабатывали легковушку, ее видимую, заднюю часть, превращая в решето крылья и багажник.
Дверь таранили, скорее всего, плечами, удары были слабоватыми, замочные петли и вставленная в них монтировка брякали, но выдерживали.
- Докладывай, Щукин! Что там у тебя? - прорвался визгливый начальственный голос.
- Докладываю, - передал Глеб вместо Щукина, сидевшего в фургоне. Разблокировать двери невозможно. Между створок образовалась небольшая щель. Сейчас я всажу сквозь нее гранату из подствольника и вся группа захвата инвалиды. Я же предупреждал, все действия согласовывать со мной.
- Он вас слышит! Он вас слышит! - заверещал голос Коняхина. - Он в эфире!
- Эй, в консервной банке? - позвал Глеб. - Кончайте стучать, мужики, и патроны не жгите. Скоро от дыма у вас дышать будет нечем. Слушайте меня внимательно. Сейчас, в течение одной минуты предлагаю выбросить из фургона все стволы. Щель вы сделали подходящую, автомат пройдет...
В ответ из железного склепа затрещали очереди - просто так, в никуда. Стенки фургона, внутри обшитые деревом, уже напоминали шкуру ежа от рваных выходных пулевых отверстий. Глеб дождался, когда окончится этот акт отчаяния.
- Щукин! - позвал он. - Ты не понял? Время пошло. Бензину - полный бак. Из этой консервной банки получится хорошая духовка. Не жарить же тебя в собственном соку.
- Оружие не сдавать, Щукин! - закричал начальник. - Обработайте пол! Они под вами! Им больше некуда спрятаться! Огонь!
- Пожалей ребят, - сказал Глеб. - Тебе там хорошо командовать, а им тут сейчас будет жарко. Запихал людей в душегубку, а теперь командуешь... Щукин! Время-то идет!
Голос с украинским акцентом пропал из эфира - возможно, начальник перешел на другой канал, однако Глеб не стал искать его: из щели на землю выпал первый автомат...
А когда вывалился седьмой, Анатолий Иванович оттащил их к колесу и деловито сказал:
- Два не сдали, Глеб. Должно быть девять.
- Ты что, успел сосчитать?
- У меня абсолютный слух, - признался снайпер. - Два замылили.
Головеров постучал автоматом в борт.
- Мужики, еще пара стволов за вами! Через несколько секунд из фургона вылетели два пистолета-пулемета "Кедр".
- Теперь пора бы и поплясать! - вдруг спохватился Грязев и легким кувырком перекатился от заднего колеса в траву. - Барыню, с присядкой.
- Саня, кончай! - запоздало предупредил Головеров.
- Я же обещал тебе сплясать! - засмеялся он и, вскочив на ноги, на самом деле пошел в присядку вокруг грузовика. Снайпера ковыряли чернозем возле его ног, расчерчивали затвердевшую, блестящую корку проселка, а он прыгал, перебирал ногами, высоко вскидывая колени, словно танцевал на углях.
Никакая это была не барыня - скорее всего, пляска шамана, колдуна, вошедшего в экстаз ритмичных стремительных движений, притягивающих, странным образом чарующих воображение.
Одиночные выстрелы снайперов прекратились сразу в обеих точках. Возле асфальтового котла возникло какое-то шевеление, заложники таращились на плясуна сквозь пулевые пробоины...
Глеб нажал тангенту на радиостанции.
- Эй, хохол? Ты что замолчал? Ты меня слышишь? Пока идет концерт, давай встретимся и поговорим. Щукин оружие сдал, Коняхин лежит под бугром, я его хорошо вижу. И тебя вижу. Пора вести переговоры, ваши-то не пляшут.
Он подождал минуту - эфир молчал на всех каналах. Саня Грязев исполнял танец заклинания огня.
- Операцию ты провалил, - напомнил Головеров своему неведомому противнику. - Не хватало еще наделать трупов... Ты меня понял? Не слышу?
- Выходи к насыпи один, без оружия, - отозвался совсем другой, ранее не слышимый в эфире голос. - Я выйду, когда ты будешь на середине...
- Нет, приятель, я тебя переплясал - я и буду диктовать! - оборвал Глеб. Условия такие: убираешь с позиций своих снайперов и идешь ко мне. Встречаемся на середине между фургоном и дорогой. Любой выстрел с твоей стороны - считай, одного человека потерял.
- А где гарантии, что твои люди не станут стрелять?
- Мои люди не произвели ни одного выстрела, - заявил Головеров. - Тебе этого мало?
- Хорошо, - помедлив, отозвался тот. - Выйду ровно через три минуты.
Когда парламентер спустился с насыпи, Грязев подскочил к колесу, возле которого сидел Глеб, выбил чечетку.
- На переговоры пойду я! Если пасли только тебя - могут запросто снять. И своих не пожалеют.
- Иди, - разрешил Головеров. - Обеспечь безопасный выезд, ну все как полагается.
- Понял! - Саня сбросил плащ. - За воздухом приглядывай. Вроде, вертолет мелькал на горизонте.
Переговоры длились минут двадцать. Сначала парламентеры стояли друг против друга, затем стали топтаться на месте, прогуливаться взад-вперед, и, наконец, уселись на землю, прямо на проселке. Глеб лежал возле колеса на животе и слушал эфир - пока вроде бы все шло честно, на всех каналах была тишина.
Или объявили радиомолчание, зная, что находятся под контролем? И сейчас намереваются переиграть? Взять реванш?
Вдруг парламентеры встали и решительным шагом направились в сторону трассы. Что-то говорили на ходу, показывали руками...
"Ковбой" приполз под грузовик, потянулся к куче оружия, отобранного у группы захвата.
