– Дмитрий Евгеньевич, не надо так нервничать. Я всего лишь пытаюсь выяснить причину исчезновения вашего друга и прошу вас спокойно отнестись к любым вопросам, которые мне необходимо задать, – произнесла я. – И потом, вы же не случайно встретились в этом парке? Так или иначе, кто-то должен был предложить место и время встречи. Вот и ответьте мне, кто сделал такое предложение.
– Простите, видимо, я и вправду погорячился, – извинился Кирсанов, меняя тон. – В тот раз позвонил Дрон. Сказал, что в шесть часов будет недалеко от моего склада, и предложил пообщаться. Мы давно не виделись, смена у меня начинается в восемь, поэтому я согласился. Еще вопросы есть?
– Вопросов предостаточно. Первый: о чем вы разговаривали? – спросила я.
– Да ни о чем. Просто болтали. Обсудили воскресную игру сборной России по футболу. Дрон похвастался последним уловом. Я пожаловался на свое начальство. Все как обычно. Потом Дрон поехал домой, а я пошел на смену заступать.
– Ну, хорошо. Оставим вашу встречу, – вздохнув, произнесла я и попросила: – Расскажите мне о той давней истории с дракой между заводскими парнями и вашей компанией.
– Вот так поворот! А это-то тут при чем? – удивился Кирсанов.
– Быть может, и ни при чем, но мне хотелось бы услышать историю, так сказать, из первоисточника, – заявила я.
– Кто вам вообще об этом сказал? Сколько времени уже прошло, зачем вам понадобилось прошлое ворошить? – недоумевал Кирсанов.
– О драке мне рассказала Наталья. – Я решила пока не упоминать имени Нестерова. – А прошлое поворошить придется. Возможно, в этом прошлом кроется причина исчезновения Дронова.
– Не хочется мне события тех дней вспоминать, – признался Кирсанов. – Но, если вы действительно думаете, что это вам как-то поможет, придется напрячь память. Только предупреждаю, гарантии того, что вспомню все досконально, дать не могу.
– А вы все же попытайтесь, – подбодрила я его. – Дальше меня эта история не пойдет.
Я думала, что после этих слов Кирсанов поделится тем, что к нему уже приходил журналист и выспрашивал подробности драки, но тот про Нестерова распространяться почему-то не стал. Промолчала и я.
– С чего же начать? – задал вопрос Кирсанов.
– Расскажите, как так получилось, что драка вообще произошла, – посоветовала я.
– Тут все относительно просто. Дело было в июне. Наша компания отмечала успешную сдачу экзаменов. Еще неделя, и конец учебе. Выдадут диплом, подпишут распределительный лист, и прощай, Тарасов, здравствуй, русская глубинка. Настроение у всех было бодрое. Посидели в ресторане, выпили, естественно. Под вечер собрались на танцевальную площадку. Это сейчас молодежь по клубам «тусит», как они выражаются. А в мои годы ходили на танцы. Пошли и мы. Сначала все спокойно было. Познакомились с компанией девчонок из музыкального училища. Хорошие девчонки, веселые. Настроение еще лучше стало. Но примерно через час на площадку завалилась группа «заводчан». На заводе разные люди встречаются. Эти были не лучшие представители рабочего класса. Шантрапа, одним словом. Ну, начали они к нашим девчонкам приставать. Оказалось, один из заводских парней имел виды на девочку из той компании. Прохода ей не давал. А она встречаться с ним не желала. Короче, решили мы за девчонку заступиться. Вышли на задний двор. Слово за слово, завязалась драка. Их было человек восемь, а нас только пятеро. Да и физический перевес на их стороне. Побоище получилось нешуточное. Не знаю, чем бы все закончилось, не вызови девчата милицейский патруль. Те приехали в самый разгар драки. Кое-как разняли нас, запихали всех в «бобик», отвезли в участок. Допрашивали до утра. Оказалось, что во время драки кто-то пустил в ход нож. Одного парня тогда сильно порезали. Утром нас всех отпустили, оформив подписку о невыезде. Всех, кроме Никаря, Никиты Прохорова. Парень тот, что с ножевыми ранениями, скончался в больнице, а Никарь признался в том, что это он его порезал.
Кирсанов приумолк, погрузившись в невеселые воспоминания. Выждав приличествующее время, я спросила:
– Чем закончилась история?
– Вы имеете в виду для нас или для заводских? – переспросил Кирсанов.
– Для всех.
– Можно сказать, что все, кроме Никаря и погибшего парня, отделались легким испугом. Заводским присудили штраф, а нас, выпускников техникума, от греха подальше спровадили в армию. Исполнять, так сказать, гражданский долг.
– Прохорова посадили, я правильно понимаю? – спросила я.
– Что стало с Никарем, я узнал уже будучи в войсках. Бедный парнишка не вынес мысли о том, что будет делить камеру с уголовниками и всяким отребьем. Подписав признательный протокол, он еще неделю пробыл в СИЗО. А потом покончил с собой. Прямо в камере.
– Как это случилось? – спросила я.
– Очень просто. Никита всегда спокойный был. Таких сейчас «ботанами» называют. Видимо, охрана не ожидала от него подобной выходки. Досматривали не особо тщательно или еще по какой причине, но он умудрился стянуть из кабинета следователя шнур от кипятильника и повесился на решетке.
– Ужасная трагедия, – произнесла я. – Теперь мне понятно, почему вы не желаете вспоминать события тех дней.
– Да что теперь об этом говорить. Никто не думал, что так все обернется.
– Скажите, с кем, кроме Дрона, вы общаетесь из той, прежней компании?
– Только с ним. Развела нас та драка по разным углам. Когда из армии вернулся, мы несколько раз встречались с Толиком и с Костей. А когда Дрон с морфлота пришел, я хотел всех у себя собрать, к тому времени у меня уже жена имелась. Да Дрон отказался. Сказал, что не имеет желания видеть никого из старых друзей, кроме меня, – объяснил Кирсанов.
– И после этого вы своих приятелей не навещали?
– Почему же? С Костей я периодически созваниваюсь. Он в области живет. Дом добротный имеет, семью. Все как полагается. Несколько раз даже с Дроном к нему наведывались. И с Толиком иногда созваниваемся, правда реже. Но это и понятно. Он ведь теперь «крутая шишка». Ему не до нас, простых смертных. Да я не в обиде. У каждого свой путь, – философствовал Кирсанов.
– А Дронов с Анатолием видится? – снова спросила я.
– Нет, к Тольке он ехать отказывается, – нехотя сообщил Кирсанов. – Даже на юбилей не поехал, хоть тот и приглашение прислал. А вот мы с Костей ходили, и не одни, а с женами. Толик шикарный банкет в ресторане организовал. Мы тогда хорошо погуляли.
– Как думаете, почему Дронов отказал Анатолию?
– Кто его знает. Он и раньше-то со странностями был, а как из армии вернулся, так совсем нелюдимым стал. Может, из-за большого количества народа отказался, а может, и по другой причине.
– Неужели вы не поинтересовались у него, почему он старого друга уважить не хочет? – настаивала я.
– Ну спрашивал я его, спрашивал. Только он вразумительного ответа не дал. Сказал только «не пойду, и все». На этом уговоры мои закончились, – без особого энтузиазма сообщил Кирсанов.
– А сами как думаете, почему Дронов с Костей общался, с вами дружил и только Анатолия игнорировал? – невзирая на явное нежелание Кирика сообщать причины странного поведения друга, спросила я.
– Если честно, то Дрон вообще про Толика ничего слышать не желал. Да и называл его не иначе как Чинодрал.
– Как, как? Чинодрал? – переспросила я.
– Именно так. Толик ведь долгое время главным агрономом в довольно преуспевающем совхозе проработал. На такие должности, сами понимаете, просто так не попадают. Приходится и подмазывать кого следует, и наушничать, и коллег подсиживать. А Дрон этого не признает. Максималист. С этим уж ничего не поделаешь.
– Идейные разногласия?
– Ну вроде того, – согласился Кирсанов.
– Скажите, у Дронова были недоброжелатели? Возможно, ему кто-то угрожал, – цепляясь за последнюю надежду, спросила я.
– Да откуда? Дрон ведь большую часть времени в одиночестве проводит. Особо ни с кем не общается. Где ж он недругов возьмет? – возразил Кирсанов.
Поняв, что новой информации из Кирсанова не выжму, я попрощалась и ушла.
Усевшись за руль своего автомобиля, я принялась размышлять. Надежда на то, что Кирик прольет свет на создавшуюся ситуацию, не оправдалась. Куда мог деться Дрон и в каком направлении вести расследование, было непонятно. Личные связи пропавшего немногочисленны, работы он не имеет, постоянной женщины у него нет, да и про случайные связи ничего не известно. Единственное место, в котором, кроме квартиры, Дрон появлялся регулярно, это рыбацкий домик. Но туда ездила Наталья и никаких следов пребывания отца не обнаружила.
Самое главное, было неясно, кому и зачем понадобилось отправлять Наталье сообщение. Если взять за рабочую версию утверждение, что Дрон такого сообщения послать не мог, то что получается? А получается следующее: кому-то очень нужно, чтобы дочь Дрона не искала встречи с отцом, по крайней мере несколько дней. Для этого некто отправляет ей послание, в котором пытается усыпить ее бдительность. На что он рассчитывает? На то, что, получив письмо, Наталья будет спокойно заниматься текущими делами, ожидая от отца очередного послания. Что это дает отправителю? Только отсрочку. От чего? От излишнего внимания? Что в таком случае делать мне? Тоже ждать, как повернутся события?
