— Отдел каталогов, — сказал в трубке женский голос.
Эдвард объяснил, что ищет Гервасия Лэнгфордского.
— Книгу или манускрипт?
— Книгу. — Должно быть, так — а что же еще?
— Вы представляете какое-то учреждение?
— Коллекцию Уэнтов, — сымпровизировал он.
Женщина переговорила с кем-то еще и спросила:
— Вы член их семьи?
— Нет, служащий.
В этот момент он засек периферическим зрением стоящую на пороге Лору Краулик, и сердце у него классически екнуло от внезапного ощущения вины. Зря он, пожалуй, сделал этот звонок.
— Вам надо будет зарегистрироваться, — предупредила женщина, — поэтому захватите фото и документ, подтверждающий место вашего проживания.
— Понял. — Он повесил трубку. Лора молча смерила взглядом его грязный мешковатый свитер и небритую физиономию.
— Вы закончили? — спросила она.
— Хотел дозвониться до них перед закрытием. Извините, что не нашел вас.
— Я, между прочим, не пряталась. — Лора начала демонстративно прибирать на столе. Эдвард взял сумку и собрался идти.
— Не забудьте записать свои расходы в Ченовете. — сказала она. — Они берут плату за регистрацию, довольно приличную. И возьмите с собой карандаш и бумагу, если намерены делать заметки. С ручками в читальный зал не пускают.
— Вы там бывали?
— Пару раз. Не знаю только, что в их фондах могло вас заинтересовать.
— Я хотел узнать что-нибудь о Гервасии Лэнгфордском.
На это она улыбнулась, показав выступающие вперед белые зубы.
— Вот оно что.
— Кстати, наверху я его пока не обнаружил.
— Уверена, что он вам еще попадется.
— А не могли бы вы сами рассказать мне о нем? Я не совсем представляю, что нужно искать.
— Думаю, вы узнаете его, когда увидите, — пожала плечами она.
— Надеюсь.
Он испытывал отчетливое впечатление, что она с нетерпением ждет его ухода, и поэтому, из чувства противоречия, старался затянуть разговор.
— Мне кажется, вы недооцениваете глубину моего невежества.
— Да уж. Не понимаю, почему она не задействовала кого-нибудь более квалифицированного, — раздраженно ответила Лора. — Например, меня. Но в этом она вся.
— Кто, герцогиня?
— Она самая.
Лора вздохнула, поправила волосы и нагнулась, открыв набитый папками ящик. Почудилось ему или от нее в самом деле повеяло виски?
— Ладно. Если вы ищете зацепку, то вот. — Она переписала что-то из напечатанного на машинке письма на желтый листок-липучку. — Заглавие книги, которую они ищут.
Почерк у нее был четкий и красивый, выработанный, не иначе, в каком-нибудь суперэлитном пансионе. «Странствие в Киммерийскую землю», прочел Эдвард.
Он кивнул с важным видом, как будто это и впрямь о чем-то ему говорило.
— Можно спросить, почему мы ее ищем?
Она уставилась на него пугающе светлыми, сланцевого цвета глазами.
— Потому что она нужна герцогине.
Расплавленное оранжевое солнце висело над самым Нью-Джерси. Эдвард вдруг остро ощутил их совместное одиночество в пустой квартире.
— Этот проект — ее идея, — продолжала Лора, — если до вас еще не дошло. Вы в качестве человека от «Эсслина и Харта» — тоже ее идея. Что бы там у вас ни сотворили с ее финансами — нет, не рассказывайте, мне это совсем не интересно, — ваша фирма, похоже, произвела на нее грандиозное впечатление, а лично вы — особенно. Порой я думаю, что все мы — ее идея, говоря в метафизическом смысле. Ее мир как-то более материален, чем наш. Что до книги, то я думаю, это ценная вещь, хотя и не представляю насколько. Помимо этого, цель поисков мне неизвестна, но она проявила большую настойчивость в этом вопросе, что несколько необычно. Она нечасто ко мне обращается. Я — весьма отдаленный пост ее империи, американское посольство, как мы выражаемся.
В ее иронии прослеживалась горечь. Она, наверно, чувствует себя одинокой, подумал Эдвард.
— Вы располагаете информацией о герцогине, не так ли? — спросила она.
— Как вам сказать, — с продуманной уклончивостью промямлил он. — И да, и нет.
— Вам лучше хоть что-то знать, раз вы собираетесь на нее работать. — Заговорив об Уэнтах, Лора немного смягчилась. — Мы с Бланш вместе учились в школе и обе окончили ее на год раньше обычного срока. Иногда мне кажется, что она в том случае совершила ошибку. При всем ее уме ей пришлось нелегко. Род у них очень древний — это в Америке их никто не знает, а там все только и стремились заполучить Бланш. Это оказало на нее свое влияние. Сделало ее очень застенчивой и недоверчивой по отношению к одним людям, но слишком доверчивой по отношению к другим. — Лора искоса взглянула на Эдварда. — Звучит банально, но она действительно жила очень замкнуто. Что касается Питера, я видела его только на свадьбе и еще несколько раз после. Они стали настоящими затворниками. Почти безвылазно живут в своем поместье на севере Англии. Их владения огромны — они скупили всю землю на мили вокруг, и это в основном совершенно дикая местность. Олений парк.
Сейчас она расскажет про древнее фамильное проклятие, которое сбывается во время полнолуния. Эдвард подавил улыбку. Все это звучало до того нереально — прямо как в дешевом «ужастике». В колледже он знал одного парня, который считался аристократом. Швед, очень высокого роста — говорили, что у него баронский титул. Они вместе занимались в группе китайской истории, так этот барон за весь семестр слова не проронил. Постоянно торчал в подвале своего общежития, играя в пинг-понг и тоскуя — как полагал Эдвард — по своим далеким фьордам.
— Значит, вы все-таки знакомы с герцогом?
— Разумеется, я с ним знакома. Они оба очень добрые люди. Очень. Последнее время ему, кажется, нездоровится, и он почти не встает с постели. Для Бланш это тяжело. Она ведь намного моложе его.
— Вот как?
— Да. — Лора, снова замкнувшись, задвинула ящик, спрятав туда письмо, и выпрямилась. — Только не стройте себе фантазий. Вы с ней даже не встречались ни разу.
Эдвард сморгнул и совершенно честно сказал:
— Могу вас заверить, что мой мозг чист от каких бы то ни было фантазий.
— Вот и хорошо. — Она снова занялась бумагами. — Скажу откровенно: мне не нравится этот город, не нравится эта забытая богом страна, и вы мне тоже не нравитесь. Но если вам удастся найти Гервасия, герцогиня, возможно, сочтет нужным вернуть меня в Англию, а в этой жизни для меня нет большего счастья. В этом отношении я буду помогать вам, чем только могу, но во всем остальном умываю руки. Это понятно?
Она подняла к Эдварду слегка раскрасневшееся лицо. Он перебрал в уме несколько саркастических ответов и сказал:
— Вполне. Благодарю за откровенность.
Лишь через пару минут, спускаясь в лифте, он отдал себе отчет в принятом сегодня решении: только он, и никто другой, будет заниматься библиотекой Уэнтов.
В понедельник, в одиннадцать утра, Эдвард вышел из такси у Ченоветского депозитария редких книг и манускриптов. День опять выдался солнечный, жаркий, и улица напоминала передержанную фотографию. Влажный воздух насыщали испарения. На тротуаре тихо шипела оставленная строителями металлическая цистерна. Она обросла инеем, и Эдвард с трудом подавил желание прижаться к ней.
Снаружи Ченовет разочаровывал: четырехэтажное здание из серого камня, втиснутое между двумя жилыми домами. Первый этаж занимал бутик под названием «Заз!». Вход в библиотеку обозначала полированная медная дощечка. Над ней, в металлической рамочке под стеклом, помещалось объявление о выставке «Редкие маргиналии эпохи Возрождения», доступной «только по договоренности».
Эдвард вошел с улицы в темный узкий холл. В конце его, у ведущей вниз лестницы, за освещенной конторкой стояла на манер метрдотеля женщина с кожей цвета корицы.
— Кейс, пожалуйста, оставьте здесь, — сказала она и заставила Эдварда расписаться в регистрационном перечне.
Он неохотно расстался со своим «Гермесом», и она поставила кейс рядом с грудой рюкзаков позади себя. Открыв стеклянную дверь на лестницу, Эдвард точно прошел через шлюз в другой мир — мир холодного, трижды очищенного воздуха, белых стен, стеклянных панелей, плюшевого напольного покрытия и скрытого, тщательно спроектированного освещения. Громадный зал, уставленный компьютерными терминалами и каталожными шкафами из светлого дерева, населяли исключительно молодые женщины и пожилые мужчины — они заполняли какие-то формы и возили туда-сюда тележки на скрипучих деревянных колесиках. В комнату, непонятно откуда, проникал солнечный свет. Температура на благословенные десять градусов уступала уличной.
Седовласый старец ростом футов пяти налетел на Эдварда и направил его к абонементу, массивному деревянному форпосту, занимавшему целую стену. Там старец вручил ему карандаш и дал заполнить несколько бланков. На столе лежала толстая книга в кожаном переплете, снабженная утяжеленной бархатной закладкой, и Эдварду велели расписаться в ней. Он покорно выписал чек на 180 долларов, получил квитанцию, после чего седовласый гном утратил к нему всякий интерес и вернулся к своим занятиям.
