Она поднялась с матраса, покрутила головой, восстанавливая кровообращение, и поплелась в комнату, где вечером оставила флакон с таблетками.
Вспомнила сальный взгляд Дзюбы, его короткие волосатые пальцы… Как хочется не видеть его долго-долго!
А это значит, что нужно научиться обходиться без таблеток.
Хотя бы принимать их не каждый день, только когда без них никак не обойтись.
Вместо того чтобы искать флакон, Инга отправилась в ванную и встала под душ. Пустила такую горячую воду, какую едва можно было терпеть, и потом переключила на ледяную, от которой все тело покрылось гусиной кожей.
Повторив эту процедуру несколько раз, она почувствовала себя человеком и решила, что готова к новому дню, что бы он ей ни готовил.
На мобильнике мигало сообщение с просьбой позвонить, номер незнакомый. Инга с опаской нажимала кнопки, однако это оказалась та самая пожилая медсестра из наркологического диспансера.
Нынче голос был у нее не такой сухой и усталый, видно, звонила из дома. Она спокойно сообщила, что анализ крови Инги показал наличие в этой самой крови ксенобарбитала, этот препарат из серии барбитуратов в крошечных дозах применяют как успокоительное, а от такой дозы, как у Инги, можно было вообще не проснуться. Ксенобарбитал вызывает частичную потерю памяти, спутанное сознание, иногда – параноидальный бред.
Ингу уже ничто не могло удивить, она примерно так и предполагала.
– Скажите, а можно принять его и не заметить? Со спиртным, например?
– Еще и со спиртным, – вздохнула медсестра. – Некоторые люди совершенно наплевательски относятся к собственной жизни!
После этого разговор прервался, очевидно, медсестра в сердцах бросила трубку.
Инга подумала немного, прислушалась к себе. Нет, воспоминаний никаких не было, придется рассуждать логически.
Значит, в «Хаосе», как утверждает официантка Ксения, она напиться никак не могла. Ксения принесла ей бокал белого сухого вина, сама его налила из бутылки, поставила на поднос и отдала Инге.
Инга держала его в руках или на столе рядом, никто к их столику не подходил. Потом Инга пошла в туалет, а к Максу подсела Катька Мартини. Думать на нее тоже не стоит – не того поля ягода, пьянчужка обычная. Подсыпать в бокал отраву ей слабо. Но в принципе бокал оставался без присмотра какое-то время. Оно-то так, но дальше Макс перехватил ее в холле и сразу увел, Ксения так сказала, а она хоть и болтушка, но наблюдательная.
Значит, подсыпали Инге этот самый ксенобарбитал, или как его там, в баре «Пещера». Но кто – бармен?
Вряд ли, тогда он не был бы так спокоен, когда она пришла туда вчера днем. Шутил еще с ней, шарфик отдал. Тогда бы он знал, что она ничего не помнит, и шуганул просто – знать ничего не знаю, первый раз тебя вижу. Макс? Да зачем ему, говорил же бармен, что он ее хватился, ждал, искал и очень был зол. Значит, не он.
Но у них там вечерами темно, как в настоящей пещере, музыка небось орет, так что кто угодно мог незаметно подойти. Зачем? Это другой вопрос, и на него у Инги нет ответа, потому что ход в ту «Пещеру» ей закрыт навсегда после трупа в туалете.
Инга тяжко вздохнула и решила не сидеть сложа руки, а действовать.
Вспомнив продуктивный разговор с Катькой Мартини, она подумала, что покойный Макс раскрывается перед ней новыми гранями. И что неплохо бы наведаться в галерею Ульяны Спасской и взглянуть на женщину, у которой был роман с Максом. Может, от Ульяны она узнает еще что-то о Максе или о том последнем вечере, который с ним провела. О вечере, который черной дырой зиял в ее памяти.
Первым делом Инга нашла в Интернете художественную галерею «Колючка».
Разумеется, у этой галереи имелся свой собственный сайт, ознакомившись с которым, Инга поняла следующее.
Во-первых, владелица «Колючки» совершенно не стеснена в средствах, а точнее, бросает деньги не считая, поскольку оформлением сайта занималась студия знаменитого дизайнера Арсения Орлова. Дизайн и вправду был неплохим, но Инга знала, что работа Орлова стоит ровно вдесятеро дороже того же уровня рядового дизайнера. И вряд ли намного ее превосходит.
Во-вторых, расположена галерея в самом дорогом месте города, в центре золотого треугольника – на улице Пестеля, в двух шагах от Летнего сада и Инженерного замка.
В-третьих, Катька Мартини была права, когда говорила, какое искусство здесь выставляют. Взглянув на фотографии этих объектов на сайте, Инга подумала, что ни один нормальный человек такое не купит. Разве что под очень сильным градусом.
И наконец, в-четвертых, Катька Мартини была права еще в одном, назвав Ульяну Спасскую красоткой. С главной страницы сайта на посетителей смотрела владелица галереи, и она действительно была на редкость хороша.
Конечно, ничто так не красит женщину, как фотошоп, но все же из откровенной уродины и эта всемогущая программа не сделает Елену Прекрасную.
Теперь нужно было как следует подготовиться к визиту в галерею.
Оценив критическим взглядом свой гардероб, Инга поняла, что не сумеет выдать себя за перспективную покупательницу современного искусства.
Нет, у нее, конечно, были хорошие дорогие вещи, но наметанный взгляд Ульяны с ходу определит, что эти вещи сшиты не лучшими дизайнерами Милана или Брюсселя и вообще принадлежат в лучшем случае прошлогодней коллекции.
Значит, не нужно и пытаться выдать себя за жену или любовницу олигарха.
Известно, что если хочешь чтобы твою ложь приняли за чистую правду, она и должна быть правдой. Хотя бы наполовину, а лучше – процентов на девяносто. В упаковке правды твоя ложь проскочит за милую душу.
Поэтому Инга надела привычные узкие джинсы (хорошего итальянского дизайнера, но прошлогодние), симпатичную кожаную курточку и удобные ботинки на среднем каблуке. В общем, оделась так, как одевалась, отправляясь к важным заказчикам: прилично и удобно, но без лишних наворотов, чтобы произвести впечатление обеспеченного, но серьезного человека без лишних претензий. И взяла сумку с маленьким мощным ноутбуком и съемным жестким диском, на котором хранились ее рабочие программы.
Еще раз оглядев себя в зеркале, Инга осталась вполне удовлетворена.
Перед тем как выйти из дому, она сунула в сумку флакон с таблетками – так спокойнее. Флакон внушал уверенность в своих силах.
Закрывая дверь, она пошатнулась. Все тело было легким, в голове едва слышно звенело. Это понятно – от голода, считай, два дня ничего не ела. Нужно съесть что-то легкое и калорийное, а главное, попытаться сделать так, чтобы еда пошла впрок.
Инга вышла из дома, перешла улицу и открыла дверь небольшого кафе. Там работала Лида, ровесница Инги, одинокая мать с больным ребенком. Говорили, что ребенок у нее аутист, Лида не хотела в это верить.
Мальчик очень плохо сходился с другими детьми, неохотно говорил, только Лида его понимала. Однако в пять лет он освоил компьютер, Инга скачивала ему бесплатно игры и обучающие программы. К восьми годам ребенок достиг потрясающих успехов.
– Привет! – Лида обрадовалась ей искренне. – Что-то давно тебя не видела. Похудела как, на диете, что ли, сидишь? Рассказала бы, что за диета.
– Да зачем мне, – отмахнулась Инга.
Лида предлагала полный завтрак, отдельно блинчики и яичницу, Инга от всего отказалась. Остановились на горячем бутерброде с сыром и чашке крепкого сладкого чая.
– Ветчины не клади! – крикнула Инга.
– Да знаю уж! – отмахнулась Лида.
Наблюдая, как полноватая Лида торопится выполнить заказ, слегка переваливаясь при ходьбе, Инга улыбнулась, ей неожиданно приятна была забота. От улыбки стало непривычно лицу, Инга осознала, что давно уже она не улыбалась просто так, от души. Не с чего ей улыбаться.
С клиентами, конечно, приходится быть любезной, так она выработала дежурную улыбку – губы раздвинет, кивнет скупо, по-другому и не получалось. Да никто из клиентов и не ждет, что она станет улыбки расточать, не в салоне красоты работает, серьезный специалист. Не нужно ей улыбаться, чтобы клиентов завлечь. А сейчас вдруг само вышло.
Галерею она нашла без труда. Над входом красовалась вывеска, где по бронзовой основе из ржавой колючей проволоки было сплетено название «Колючка». Ниже обычными буквами приписано: «Галерея современного искусства».
Инга вошла внутрь и огляделась.
После беглого осмотра произведения, выставленные в этой галерее, понравились ей еще меньше, чем в Интернете.
Она не знала точно, как это все называется – инсталляции, композиции или просто скульптуры, но в основном это были фигуры, скрученные из самого настоящего металлолома. Ржавые металлические пластинки и детали были переплетены проволокой, кое-где стянуты болтами и винтами.
В глубине зала за красивым круглым столиком на единственной гнутой ножке сидела приличная дама бальзаковского возраста в дивном костюме цвета электрик. Дама разговаривала по телефону. Судя по сладким до приторности интонациям, разговаривала она с клиенткой, причем, вероятно, перспективной.
