Мать очень хотела, чтобы он получил высшее образование, "стал человеком".
– А сейчас я кто? – смеялся Славка. – Не человек, что ли, баран?
– Конечно, баран! – сердилась мать. – Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек. Понял?
– Нет, мам, ты не права, – продолжал веселиться Славка, – не человек, а барашек в бумажке. Я горы люблю, высоту.
– Так и будешь болтаться между небом и землей, пока не убьешься.
Он все-таки уступил, подал документы в горный, поскольку там была сильная секция альпинизма и низкий конкурс, ниже только в лесотехническом. В школе он отличником не был, в аттестате половина оценок тройки, остальные четверки и пятерка по физкультуре. С таким средним баллом он вполне мог пройти на какой-нибудь непопулярный факультет типа обогатительного, но завалил математику устно. Преподаватель всячески пытался его вытянуть, поскольку парней старались на вступительных не заваливать, но Славка встал, махнул рукой и ушел. Противно стало чувствовать себя слабаком, которого за уши тянут, он бы уважать себя перестал, если бы получил проходной трояк таким образом.
Потом уже, когда получил обратно свои документы, вспомнил весь материал, на котором завалился, и с облегчением вздохнул – не дурак, просто не настроился. Дома так матери и сказал, пообещав подготовиться и поступить на следующий год.
Он рассчитывал податься в верхолазы, но не тут-то было. Оказывается, к высотным работам допуск только с восемнадцати лет. Пришлось пойти на курсы сварщиков в учебный комбинат Монтажспецстроя. Зато там платили стипендию по первому разряду рабочей тарифной сетки – девяносто рублей. В горном, насколько ему было известно, столько же получали на шахтерском факультете в виде стипендии.
Но восемнадцатилетие вышло боком, загребли в армию. Славка очень хотел попасть в горы на границу, ему и в военкомате обещали. Но попал хоть и в погранвойска, но в уссурийские болота. Своя прелесть в этом тоже имелась: дальневосточная экзотика, красная рыба, дикий виноград, охота на кабанов и тому подобные радости таежной жизни вдалеке от гражданских властей и воинского начальства.
Славка с подросткового возраста привык к жесткой дисциплине альпинистской команды, суровому горному быту и упорному преодолению разнообразных препятствий. Если к этому прибавить хорошую физподготовку, непритязательность и крепкий характер, то станет понятно, почему он легко вписался в воинский коллектив. Для него не существовало плохой погоды и тоски по дому, он мог трое суток не спать и в лютый мороз спокойно идти в дозор.
Служил хорошо – больше трехсот выходов на охрану границы, благодарности, полный комплект нагрудных знаков и две лычки младшего сержанта на зеленых погонах. Даже нарушителя раз задержал. Плюгавый такой китаец, решил побраконьерить на нашей территории. Отправился оленей петлями промышлять. В китайской медицине все в ход идет, а в оленях особенно ценятся рога, пенис, пардон, с семенниками, желчный пузырь и мускусные железы, будь то изюбр, марал или кабарга.
На исходе перестройки, когда вся страна пошла вразнос, китаезы совсем обнаглели. Их ловят, передают сопредельной стороне, там их, вроде, наказать должны по всей строгости китайских законов, глядь, а они через неделю опять советскую землю топчут. Тогда им морды бить начали. Поймают, отходят как следует, потом сдают. Такие, ученые, больше не попадались. Ходил слух, что это начальство дало негласную команду китайцев метелить после того, как браконьеры-нарушители застрелили на границе начальника одной из погранзастав. Правда, замполит категорически опровергал такие слухи и грозил наказанием за подобное нарушение социалистической законности и боевого устава.
Нарушителя учуяла собака, а Славка с напарником, наведя автоматы на кусты, побудили китайца выйти с поднятыми руками. Малорослый, худой мужичонка лет сорока втягивал голову в плечи, испуганно моргал и буквально трясся от страха. Странно, но ни Славка, ни его напарник в этот момент не испытывали ни малейшей жалости. Это был чужой, который незваным явился на нашу землю, чтобы грабить её и оскорблять самим фактом своего присутствия. Если бы он дал хоть малейший повод, двое крепких русских парней отдубасили бы его до полусмерти или вообще пристрелили.
По паре пинков и затрещин они все-таки навесили. Сколько Славка ни вспоминал этот эпизод, никогда не испытывал раскаяния или стыда. Ну да, безоружный, неопасный, сразу сдался, – а не ходи в наш огород, ноги повыдергаем! Да и не в гости пришел, не за хворостом, в кустах оказался джутовый мешок с петлями из отожженного стального тросика. Понятно, не от хорошей жизни китаец полез через кордон, в северных районах Китая жизнь не сахар – нищета, безработица, суровая зима, комариное лето. А нам какое дело? Наша земля, тайга и олени тоже наши, хоть и дикие, да самим нам нужны. И браконьеров своих хватает, вон собственное начальство тоже не промах, не упустит случая положить изюбра.
Призвали его охранять советскую границу, а вернулся уже с российской и в совсем другую страну. Вначале приуныл: сварщики без опыта никому не нужны, везде сворачивается производство. Образования нет, а спрос только на бухгалтеров, юристов и торговых агентов. А кормиться как-то надо. Совсем уже собрался в охранники идти, поскольку красить трубы на разоряющихся заводах тоже перспектива нулевая. Но дошел до друзей-альпинистов и узнал, что спрос на верхолазные работы как никогда, просто огромный. Вдоль центральных улиц фасады расцветали рекламными панно, вывесками и декоративной облицовкой.
Еще одно интересное обстоятельство выяснилось – некоторые ребята совершенно отказались от традиционной халтуры, в бизнес подались. Кто туристическое агентство завел, другие, сбросившись, открыли на паях магазин спортивного снаряжения, завозя австрийские лыжи, швейцарское горнолыжное снаряжение и французские акваланги. А некоторые, особенно кандидаты наук (таких среди альпинистов навалом), разные физики-математики, так и вовсе компьютерами торговали, занимались строительством и учреждали товарно-сырьевые биржи.
Городские власти раз в квартал устраивали аукционы, продавая места под рекламу. Звучало это примерно так: "Восемьдесят квадратных метров на стене жилого дома, место расположения – угол проспекта Ленина и улицы Толмачева, начальная цена – один миллион рублей". Объявления такого рода с перечислением всех лакомых для рекламодателей мест городские власти печатали в "Вечерке". После аукциона также через газету объявляли, кто стал победителем.
Вначале Славка с приятелями ходил по объявленным победителям, но нередко их опережали конкуренты, знакомые ребята-скалолазы. А потом он отправился прямо на аукцион, ведь тот был открытым, и прямо на месте подловил радостных арендаторов рекламных площадей. Те в нетерпении рыли копытами паркет, так им хотелось побыстрее воплотить свои чаяния в жизнь. Славка прямо на месте подсовывал заранее подготовленные договора, в которые следовало только проставить реквизиты и сумму прописью. Довольные президенты и генеральные директора подмахивали не глядя и, мощно дыхнув на вынутую из кармана круглую печать, придавали документам юридическую силу.
Тогда Славка впервые выехал за границу. Два года, за вычетом времени, проведенного в учебке, он смотрел на сопредельную сторону в пограничный бинокль, видел чужую землю и был уверен, что ступить на неё вряд ли удастся в ближайшие годы. Оказалось, ничего подобного, оформляй загранпаспорт, получай визу и "хочешь – катай в Париж и Китай"! А ведь ещё совсем недавно выезд в Гималаи считался мечтой, к исполнению которой надо стремиться всю жизнь.
Решение об экспедиции советских альпинистов на один из восьмитысячников принималось на уровне ЦК КПСС, чуть ли не на Политбюро. Тщательно подбиралась команда – лучшие из лучших, политически благонадежные и достойные представлять всю общность советских людей. Выделялись средства, валюта, кураторы из партийных и комсомольских инстанций; чиновники из спорткомитета совершали вояжи, согласовывая и уточняя; собирался штаб, решавший вопросы транспорта, связи, материального снабжения и медицинского обеспечения; на центральном телевидении готовилась корреспонденская группа из проверенных людей, которые отродясь в горах не бывали…
Весь советский народ, затаив дыханье, следил за трудным походом, восторгался героизмом и мужеством своих соотечественников, преисполнясь гордостью за свою великую страну. А ребята тем временем шли наверх в соответствии с утвержденным графиком, больше всего опасаясь не камнепада или шквального ветра с сорокаградусным морозом, а сидевших в обогретой штабной палатке ответработников, которые могли запросто прервать восхождение, лишь бы что не случилось. Если восхождения не получится, это, конечно, плохо, но если произойдет ЧП, кто-нибудь погибнет, не дай бог, это может отразиться на карьере. Скажут: опозорил на глазах у целой заграницы, не достоин, получи выговор и отправляйся подымать уровень физкультуры среди сельских жителей Бурятии.
