- Ты бы согласился попробовать?
- Что?
- Угнать этот банк?
- Конечно! Естественно! Я здесь как раз за этим!
Дортмундер кивнул и развалился на стуле, опустив голову и с отсутствующим видом разглядывая зеленую поверхность стола. Примерно полминуты все молчали, пока, наконец, Виктор не выдержал:
- Мистер Дортмундер, как вы считаете, мы можем это сделать?
Дортмундер посмотрел на него - во взгляде Виктора по-прежнему явственно читалось напряжение. Нетипичное для Виктора выражение лица, но ведь это вполне естественно, когда человек хочет услышать, осуществима его идея или нет.
- Еще не знаю, - медленно произнес Дортмундер. - Пока все идет к тому, что мы сможем угнать эту штуку, но по-прежнему остается ещё куча сложностей.
- Но мы можем начинать подготовку, так? - нетерпеливо спросил Келп.
- Вы с Виктором можете поискать место, где можно спрятать банк, пока... - Дортмундер замолчал и покачал головой. - Место, где можно спрятать банк! Самому не верится, что я это сказал. Так или иначе, вы двое займетесь этим. Марч раздобудет колеса, грузовик и прочее, и...
- Тут возникает вопрос с финансами, - тотчас перебил его Марч. Чтобы провернуть эту операцию, нам понадобятся деньги, и немалые.
- Это уж мое дело, - сказал Келп. - Я об этом позабочусь.
Дортмундер кивнул.
- Договорились.
- Ну что, мы закончили? - спросила миссис Марч. - А то мне не терпится попасть домой, чтобы снять свой ошейник.
- Будем поддерживать друг с другом связь, - сказал Дортмундер.
- Так мне звонить Герману Иксу? - спросил Келп.
- Герману Иксу? - удивился Марч.
- Конечно, - сказал Дортмундер. - Позвони, но предупреди, что все это ещё вилами по воде писано.
- Герману Иксу? - переспросил Марч.
- А ты его знаешь? - удивился Келп. - Спец по замкам, один из лучших.
Неожиданно Виктор вскочил и поднял над столом свой бокал с имбирным элем.
- Предлагаю тост! - воскликнул он. - Один за всех, все за одного!
В комнате наступила полная тишина. Наконец Келп, выдавив кривую усмешку, промямлил:
- Да, конечно.
Он тоже встал из-за стола и поднял свой стакан с виски.
Один за другим поднялись и все остальные. Никому не хотелось смущать Виктора. Все сдвинули стаканы над столом, и Виктор - на сей раз громко и отчетливо - повторил:
- Один за всех, все - за одного!
- Один за всех, все - за одного, - нестройным хором пробормотали все остальные.
Глава 9
Герман Икс намазал на черный хлеб черную икру и протянул его через кофейный столик Сьюзен. - Сам знаю, что у меня расточительные вкусы, сказал он, одаривая своих гостей белозубой улыбкой, - но однажды мне пришло в голову, что живем-то всего один раз.
- Вот уж поистине верно подмечено, - подхватил Джордж Лэйчин. Он и его жена Линда были единственными белыми на этой вечеринке, что со стороны Германа было неизбежной данью светским приличиям, поскольку Сьюзен и три других пары были черными. Джордж работал где-то в БЭК( - к несчастью, не в отделе финансирования социальных программ, - но дело было отнюдь не в нем. Герман имел свои вполне определенные виды на Линду. Он ещё не решил окончательно, с кем из двоих он хотел бы закончить вечер в постели - с Линдой Лэйчин или с Растусом Шарифом - все зависело от того, кем он сегодня себя почувствует, и в этой изумительной неопределенности было что-то будоражащее. Как и в том, что никто из них ещё ни разу не побывал в его постели, так что в любом случае это сулило новое приключение.
Сьюзен лукаво посмотрела на Джорджа.
- Я отлично знаю мужчин вашего типа. Хватаете все, до чего можете дотянуться.
Герман подумал, что она вряд ли по-настоящему вожделеет Джорджа, но поскольку догадывается о намерениях Германа, то, скорее всего, просто хочет позлить Линду.
И это ей отлично удалось. Пока Джордж сидел, взволнованный и смущенный этим комплиментом, Линда, поджав губы, наградила Сьюзен полным ненависти взглядом. Впрочем, отметил Герман, она слишком хорошо владеет собой, чтобы высказаться по этому поводу прямо сейчас. Это ему понравилось. Он всегда уважал людей, которые умеют сохранять самообладание. "Званый ужин, - как-то раз сказал он, - должен представлять собой ни что иное, как клубок искусно замаскированных интриг".
Как раз именно такой и выдалась сегодняшняя вечеринка. Из десяти присутствующих практически все успели в разное время переспать друг с другом - разумеется, за исключением Лэйчинов, пока даже не подозревавших, что процесс втягивания их в эту увлекательную игру идет полным ходом.
И не считая его с Растусом. И как только он позволил себе тянуть с этим столько времени? Герман посмотрел на Растуса и увидел, как тот, вытянув свои длинные ноги, со скучающим видом что-то лениво шепчет на ухо Дайане.
Растус Шариф; он сам выбрал себе это имя, которое, по его мнению, должно было в полной мере отражать его африканское происхождение и одновременно напоминать о том, что его предки когда-то были рабами. Поступив таким образом, он превратил себя в ходячее оскорбление для каждого, кому доводилось с ним знакомиться. И белые, и черные с одинаковой неохотой буквально заставляли себя обращаться к нему по имени. Глядя на него, Герман подумал, что задержка в их сближении вызвана скорее всего его собственным восхищением и завистью - ведь порой нелегко решиться лечь в постель с единственным человеком на свете, по отношению к которому не испытываешь чувства превосходства.
Неожиданно на пороге гостиной возникла миссис Олаффсон.
- Телефон, сэр.
Герман резко повернулся к ней, озабоченно нахмурившись.
- Что, звонят с Западного побережья? - Он невольно обратил внимание, что все разговоры вокруг тотчас же смолкли.
- Да, сэр. - Миссис Олаффсон играла свою роль просто превосходно.
- Сейчас иду. - Герман встал и повернулся к гостям. - Извините, друзья мои, но это может занять некоторое время. Постарайтесь без меня не скучать.
Гости разразились потоком соленых шуточек и, выходя из комнаты, он усмехнулся. Герман делал вид, будто его работа заключается в "налаживании контактов", порой намекая на то, что она связана с книгоиздательством, порой - с кино. Выглядело это довольно расплывчато, но в то же время настолько впечатляюще, что подробностями никто никогда не интересовался.
Выйдя вслед за миссис Олаффсон на кухню, Герман спросил:
- Дверь в студию заперта?
- Да, сэр.
- Вот и хорошо. Ну ладно, оставляю крепость на ваше попечение. - Он похлопал её по розовой щечке, выскользнул из квартиры через черный ход и, перешагивая через две ступеньки, начал спускаться по лестнице.
Как обычно, время миссис Олаффсон рассчитала отлично. Едва Герман распахнул дверь черного хода и вышел на Сентрал-Парк-Уэст, как у бордюра напротив пожарного гидранта затормозил заляпанный грязью бело-зеленый "форд". Герман открыл заднюю дверцу и сел рядом с Вэном; не успел он захлопнуть её за собой, как сидевший за рулем Фил резко взял с места.
- Держи. - Вэн протянул Герману маску и пистолет.
- Спасибо, - пробормотал тот, кладя их на колени.
Фил уверенно вел машину на юг, в сторону центра. Никто не разговаривал, даже четвертый пассажир "форда" - новичок Джек, который участвовал лишь во втором своем деле. Глядя в окно, Герман вспомнил о своей вечеринке, гостях и о том, как хорошо он провел последние два часа. И, разумеется, о меню ужина.
Уж что-что, а меню он составил с величайшей тщательностью. Сначала коктейли "негрони", в которых крепость джина искусно скрыта легким ароматом вермута и кампари; на закуску - икра и черные оливки без косточек. Сам ужин начнется с супа с черной фасолью, затем последует филе вареного черного морского окуня, которое гости будут запивать изумительным "шварцкатцем". В качестве основного блюда - стэйки, приготовленные из мяса молодых бычков породы "черный ангус", обжаренного в черном масле, с гарниром из черных трюфелей, и черный рис, политый отличным "пино нуар". На десерт шоколадный пирог и кофе. После ужина в гостиную подадут напитки - коктейли "черный русский" и бренди из черной смородины с черными орешками.
Наконец Фил выехал на Седьмую авеню в районе 40-х улиц и остановился. Герман, Вэн и Джек вылезли из машины, дошли до угла и огляделись по сторонам. Впереди, мигая разноцветными лампочками афиш, тянулась длинная вереница бродвейских театров.
В одном из них - точнее, в третьем по правой стороне улицы, - сегодня давали рок-мюзикл под патетическим названием "Справедливости!". Гастроли прошли, что называется, "на ура", и когда было объявлено о серии спектаклей в Нью-Йорке, ожидалось, что их ждет точно такая же судьба. Премьера состоялась прошлым вечером, и даже самый распоследний нью-йоркский критик посчитал себя обязанным дать в своей колонке восторженный отзыв. На следующий день народ повалил валом, и очередь за билетами чуть ли не до вечера извивалась по всему кварталу. Продюсеры, не ожидавшие подобного ажиотажа, оказались совершенно неподготовленными к такому притоку наличности, и теперь дневной выручке предстояло провести всю ночь в театральном сейфе. Точнее, всего лишь часть ночи, поскольку один из "чернокожих братьев", певший в хоре, шепнул словечко руководству Движения, которое тут же направило Германа, Фила, Вэна и Джека для экспроприации оных. Они встретились в конце дня, тщательно изучили составленный "братом" план театра, выработали свой собственный и... теперь приводили его в исполнение.
