Когда я вернулся в райотдел, мне сообщили, что меня ждет какой-то "полупьяный". У моей комнаты действительно сидел Мишка и плевал на пол. Я попросил нашу уборщицу принести мокрую тряпку. Мишка сделал все, что положено.
- Заходите, гражданин Полупанов, - сказал я. - Почему вы не явились в назначенное вам время?
Он сел, положил руки на колени и принялся их гладить, будто хотел привести в порядок свои брюки, которые нуждались в этом, судя по всему, со дня покупки.
- Занят был. На работе. Я - трудящий человек.
Вошел Яков и сел на подоконник.
- Это обязательно? - хмуро кивнул в его сторону Мишка.
- Это нам решать, хорошо?
- Да уж конечно... Ваша сила.
- Вот именно. Так, первый вопрос - зачем вы заходили вчера к Всеволожским?
- Говорил уже: Пашку проведать.
- Вы его друг?
- Знакомый. Какая у нас дружба?
- Когда вы его видели в последний раз?
- Не помню. Давно.
- Почему же давно? Ведь вы работаете вместе?
- Ну? Из Пашки какой работник?
Я не мог оторвать взгляда от его рук, переглянулся с Яковом. Мишка это заметил и снял руки с колен, попытался засунуть их в карманы брюк.
- Руки на стол! - вдруг гаркнул Яков.
Мишка вздрогнул и положил руки на стол - ладонями вверх. Яков схватил его правую руку и повернул: костяшки пальцев припухшие, суставы в ссадинах, уже заживших, но недавних.
- Кого же это ты так бил, не жалея собственных костей?
- Не бил - оборонялся. Кого - не помню и не знаю. По пьянке какой-то урка навалился.
- Яков, побудь здесь. - Я вышел в соседнюю комнату и позвонил Павлику.
Он снял трубку сразу, будто сидел у телефона и ждал звонка, не моего, естественно.
- А, князь... - разочарованно приветствовал он меня. - Я нынче никого не принимаю - мигрень и подагра. А дворецкий запил, некому к телефону подойти...
- Паша, ты заявлял в милицию, что тебя избили?
- А меня никто...
- Хватит, Павел, не дури! Пиши заявление. Продиктовать? И ко мне, сейчас же.
- Нет, Сергей Дмитриевич, не буду.
- Ты что?
Он долго молчал.
- Нет, не буду. Там, знаешь, люди какие страшные. Еще хуже будет. И тебе не советую с ними связываться...
- Паша, - я еще надеялся пристыдить его, - ты же сам просил за тебя заступиться! А теперь - в кусты?
Он не ответил и положил трубку. Я снова позвонил - бесполезно - и вернулся в кабинет.
Яков встал из-за стола:
- Продолжай, Сергей, а то уж он совсем заврался, даже противно. Оказывается, из колонии совершили побег двенадцать рецидивистов и все навалились на него. Он их раскидал, и они разбежались.
- Ну и хватит, - сказал я, - этого пока вполне достаточно. Будет заявление потерпевшего, примем меры. Будь здоров, Миша.
Мишка забрал свое удостоверение и вышел ошарашенный. Он не рассчитывал так легко отделаться.
- Он - Пашку? - спросил Яков.
- Пашка молчит, боится. И не столько Мишку. Надо всерьез этой компанией заняться. Думаю, дядя Степа работает там же.
- Зря ты его отпустил.
- А что делать? Прижать-то его пока нечем. Я хочу с другой стороны подобраться к ним.
- Со стороны кладбища? - догадался Яков. - Сможешь сегодня туда выбраться? На разведку?
- Как получится.
- Постарайся, Серега, не тяни.
- Заскочу на рынок - и туда. Знаешь, я что подумал? Ираида Павловна из тех дам, что запасаются провизией только на рынке - хоть на последние копейки, но... престиж. Искать надо поближе к ее дому...
- Старый?
- Да, начну с него. Вдруг и нам повезет. Не все же горбом, должна же быть и удача в нашем деле.
Глава 4
Нам действительно повезло. На Старом рынке Сурков наметанным глазом сразу выделил средних лет грузина: распахнутый халат, под ним - строгий костюм, белая сорочка, хризантема в нагрудном кармашке пиджака - прямо благородный жених, но главное - галстук заколот миниатюрным кинжалом с блестящим камешком. Мы пригласили его в дирекцию.
Он оказался не Гельминтошвили и не Аскаридзе, а Бамбуриди.
- Слушай, - сказал он мне. - Может быть, я обидел тебя? Нет? Может быть, обманул твоего сына? Нет? Может быть, я нехорошо посмотрел тебе вслед? Обратно нет? Так почему же ты не уважаешь меня? Отрываешь от работы? Позоришь перед советскими людьми честного человека?
- Вы знакомы с гражданином Пахомовым?
- Очень знакомый! Очень большой и хороший человек, профессор.
- Откуда вы его знаете?
- Это не скажу - режь меня! Но я не могу подводить женщину, даму!
- Зачем вы с ним встречались?
- Вот это не секрет. Предлагал мне купить у него саблю.
- Купили?
- Ха! - Он ударил ладонью в ладонь. - Зачем, слушай? Я нашел другую, тоже хорошую, но дешевую. Теперь у меня все есть, чтобы хорошо жить. А профессор - уважаемый человек, у него даже есть орден, - он сказал такую цену, что я сразу забыл русский язык. Я бы мог купить, конечно, и ходить в одних, прости, дорогой, трусах и с саблей на боку, да?
- А у кого вы купили саблю?
- Тоже очень достойный и почтенный человек. Его зовут дядя Степа, и он держит контору на кладбище.
- Что?!
- Что с тобой, дорогой? Не волнуйся, пожалуйста.
- Опишите мне саблю!
- Что говоришь?
- Какая она?
- Лучше один раз увидеть... Пойдем, дорогой, не волнуйся. Я ее под прилавком держу. Сабля старая и плохая совсем.
Это действительно была сабля. Старая и плохая. Обыкновенная полицейская "селедка" в ободранных ножнах, с деревянной рукояткой, медными оковками и дужкой...
- Куда теперь? - спросил водитель.
- На кладбище. Только без шуток. Не до смеха.
- Да уж вижу. - Он был человек пожилой, многое повидал на своей работе и знал, как себя вести: когда пошутить можно, когда лучше помолчать, а когда и помочь.
Дорогой я доработал легенду, прошелся по ней, проверяя слабые места.
- Маскировку нарушать не будем? - спросил водитель. - Тогда я здесь остановлю, вдоль стены идите, там и конторка.
Я пошел вдоль старинной стены, которую кто-то догадался поверх камня покрыть штукатуркой. Она отваливалась кусками, и на ней было удобно писать - чем угодно и все, что угодно. Возможность эта с лихвой была использована. Покойникам-то, по ту сторону стены, все равно, а живым...
Я подошел к воротам. Прямо в стене было сделано окно, и я увидел в него обычное служебное помещение с конторскими столами, ящичком-сейфом, счетами и скоросшивателями.
Начальник был, к счастью, один. Он скорчил подобающую случаю физиономию, полагая, что я пришел сюда именно с тем, с чем приходят в эту контору - выпрашивать место получше для дальнего родственника. Я объяснил, что рассчитываю на частную беседу, не имеющую отношения к его должности, и что мне рекомендовал его "горский князь Бамбуриди".
- Стефан Годлевский к вашим услугам.
- Давайте договоримся не валять дурака, дядя Степа. Будем говорить как деловые джентльмены или бездельники-босяки?
- Только как джентльмены. Иначе я не могу с таким достойным человеком. Кофе, коньяк? - Он запер дверь и выставил из сейфа-ящичка все, что нужно, даже лимон и блюдечко с маслинами. "Настоящий деловой человек". - Зовите меня пан Стефан, так принято среди близких мне людей. Что привело вас ко мне?
- Если позволите, я начну издалека.
- Буду счастлив.
Я закурил, сел посвободнее и начал свой рассказ, надеясь, что он сложится у меня достаточно убедительно.
- В далекое бурное время гражданской войны моя предусмотрительная бабушка превратила все семейные ценности в красные кружочки с профилем обожаемого государя императора...
- Судя по вашей хорошей фамилии, получилась приличная сумма?
- Не такая уж приличная - так, про горький день... Судьба занесла наше семейство в Тифлис. В то время его только что захватили или оставляли проклятые белые. В наш маленький домик ворвались казаки, они потребовали "денег на дорогу". Бабушка вынула из ушей серьги, дедушка отдал свои часы фирмы "Павел Буре". Но, видимо, проклятые белые собирались очень далеко и этого оказалось мало. Дедушка стал протестовать. Есаул вышел за дверь и оттуда крикнул: "Петруха - в расход и на-конь!" Все высыпали за ним, остался один Петруха. Он вынул шашку, примерился, посмотрел по сторонам...
- Как интересно вы рассказываете, будто сами были свидетелем.
- Неудивительно: я много раз слышал этот рассказ в детстве, и он врезался в мою девственную память. Однако я попросил бы вас не перебивать меня без нужды - я очень волнуюсь и боюсь потерять нить своего повествования. ("Ну ты даешь, Оболенский", - сказал бы Егор Михайлович. А что он скажет, когда узнает о моей самодеятельности, об этой наспех сколоченной дурацкой легенде - страшно подумать!)
...Да, он вынул шашку и посмотрел по сторонам, как бы выбирая, на чем ее попробовать первым ударом. Взгляд его мутных от пьянства глаз упал на хорошенькую гипсовую кошечку-копилку, которая стояла на столе, покрытом скатертью. Взмах, удар... Вы, конечно, догадались, что моя предусмотрительная бабушка держала в этой кошечке все наши сбережения. И действительно, кому бы пришло в голову искать их там, куда нормальные люди и дети собирают пятаки?
