Гончаров сгреб меня за грудки и прошипел мне в лицо:
– Зачем ты сюда приперся? Ты пойми, парень, что от твоего ответа зависит очень многое. Либо Леве жить, либо умирать.
– А причем тут Лева? – удивился я. – Он вообще не мой клиент. Мало ли с кем я знаком?
Гончаров с силой оттолкнул меня, и я ударился головой о спинку кровати. Он щелкнул пальцами и косорылый протянул шефу маленький пакет, из которого тот достал фотографию и диктофон.
Неужели мы будем беседовать при двух включенных диктофонах, как знатная рок-звезда и пройдошливый журналюга?
– Давайте посмотрим, что нам принесли, – Федор Николаевич не спеша достал из пакета две фотографии и протянул их мне.
Качество было ужасным, но все же я смог различить свою искривленную в странной гримасе физиономию рядом с широко открывшим рот Охотниковым. Второй снимок был увеличенной частью первого – Лева протягивал мне доллары, к которым тянулась моя рука.
– А теперь звукоое сопровождение, – подмигнул мне Гончаров и включил диктофон.
Сквозь фонящий писк были слышны наши с Охотноковым едва узнаваемые голоса.
– Привет.
– Сколько там Лиля сказала?
– Мы остановились на цифре сто пятьдесят суточных.
– Триста... четыреста пятьдесят выходит.
Гончаров нажал кнопку «стоп».
– Кто такая Лиля – нам уже известно. Ох и плохо бабе придется, если она Левку на такое толкнула. Страшно подумать, что с ней будет, – произнес он с чувством.
Я медленно поднял глаза на Гончарова. Он улыбался с таким видом, как будто уже выиграл этот раунд. Придется его в этом разубедить.
– Я не привык распространяться надево и направо о проблемах моей клиентуры. Это не в моих правилах, – четко выговорил я.
Гончаров хмыкнул и отошел в сторону, дав знак своим подручным.
Двое молодцов быстро подскочили ко мне и, подхватив меня под руки, начали обрабатывать.
Сначала меня держал косорылый, а бил кривоносый, потом они поменялись ролями.
Гончаров стоял возле окна и меланхолично курил тонкую сигару с ментолом, время от времени бросая взгляды в мою сторону и приговаривая:
– Только не очень сильно, не до смерти. Он еще мне понадобится.
Насчет «не очень сильно» – это как сказать. Мне казалось, что очень.
Кулаки у охранников господина Гончарова были размеров с голову мастифа средних размеров, а убойная сила удара была явно выше пределов выносливости моего организма.
«Потерять сознание или подождать, пока им надоест?» -думал я, получая очередной удар по почкам от кривоносого выродка.
Следующий удар в область солнечного сплетения, казалось, должен был решить эту проблему сам собой, но тут внезапно зазвонил телефон.
Боевая охрана господина Гончарова прекратила возню с моим полубессознательным телом.
Федор Михайлович задумался, глядя на телефонный аппарат, и между вторым и третьим звонком приказал мне:
– Подойди. И без глупостей, а то схлопочешь пулю в затылок.
Я повиновался.
Пока я брел до телефона, умудрился два раза упасть и сшибить кресло. Меня мотало от стенки к стенке словно наутро после хорошей выпивки.
– Алло, – едва прошелестел я в трубку непослушными губами.
– Двести первый? – ласково осведомилась администраторша.
Очевидно, она решила, что мы уже упились настолько, что я едва разговариваю.
– К вам тут еще приятели. Только уж не сильно безобразьте, пожалуйста, – игриво добавила она.
– Хорошо, – пролепетал я и положил трубку.
Троица замерла в ожидании комментариев.
– Так ребята, на чем мы остановились? – с трудом выговорил я, облизывая кровь с губ.
– Ах ты сука! – прошипел кривоносый, делая шаг в мою сторону и заводя руку для удара.
Хук в подбородк был не очень ощутимым, но я решил, что это самый мощный удар, который я когда-либо получал в своей жизни.
Раскинув руки, словно подстреленный вальдшнеп – крылья, я рухнул в направлении двери, подгадав удар охранника к звуку шагов, остановившихся у входа.
Я решил, что не стоит новым гостям ожидать разрешения войти и распахнул своим затылком дверь, чтобы беспрепятственно впустить новых посетителей.
Новые люди – новая информация.
Конечно, я рисковал. Не исключено, что очередные визитеры окажутся опаснее нынешних, но наш разговор с Гончаровым явно буксовал, а формы, в которые вылилась беседа, я никак не мог назвать продуктивными.
В следующую секунду началось что-то невообразимое.
Через меня, словно резвый козлик, перепрыгнул парень ростом под потолок и вслед за ним надо мной мелькнули еще две пары подметок.
На последней я успел различить надпись: «Fuck off, please».
Гончаров быстро сунул руку в карман пиджака и замер в ожидании.
– А ну вали... – начал угрожающим тоном косорылый, обращаясь к вновь прибывшим гостям двести первого номера, но тут же осекся.
Новенькие предпочитали словам действие.
Выброшенный вперед мощный кулак с увесистым фигурным кастетом – на каждой выпуклости, покрывавшей костяшку пальца, был вырезан оскалившийся череп, – помешал косорылому закончить начатую фразу и слегка подправил его челюсть, выдвинув вперед верхние зубы, как и полагается.
Правда, при этом косорылый охранник на неопределенный срок потерял возможность произносить вообще какие бы то ни было фразы и лишился части своих нижних зубов, но это уже детали.
Кривоносый был более проворным и попытался честно вступить в бой.
Охранник Гончарова решительно бросился вперед на врага, по-бычьи наклонив голову, словно она являлась его основным оружием.
Ему, действительно, удалось сбить своей тушей с ног двухметрового верзилу, который, тихо охнув, упал рядом со мной.
Но этот маневр оказался всего лишь актом бессмысленной ярости.
Второй парень, пришедший с верзилой, не долго думая, со всей силой обрушил на голову кривоносого декоративный подсвечник, бессмысленно стоявший на подоконнике гостиничного номера. Два удара, – второй чуть послабее, – по массивному красному затылку с колючим ежиком редких волос на некоторое время лишили его возможности работать головой как внутри таковой, так и используя ее снаружи – в качестве боевого оружия.
Наблюдая эту сцену, я испытал то загадочное состояние души, которое в советские времена называлось чувством глубокого удовлетворения.
Во-первых, оба подручных господина Гончарова были нейтрализованы.
Во-вторых, я воочию убедился в том, что «архитектурное излишество» – поюзанный подсвечник, за наличие которого в номере с меня содрали цену за полулюкс, оказался таки полезным.
Господин Гончаров, быстро отскочил в сторону, к окну и в схватку не вмешивался. Его сощуренные глазки мгновенное оценили обстановку, а тонкие губы плотно сжались. Бой был явно проигран, и мой визитер, натурально, ссыпался.
Впрочем, Федор Николаевич на всякий случай достал из кармана пиждака пистолет – мой пистолет! – и, быстро сообразив, направил оружие не на победителей, а прямиком мне в лоб.
– Гончар! – укоризненно проговорил подымающмйся с пола верзила.
Он отряхнул колени потрепанных полотняных штанов и смерил щупленького Федора Николаевича с высоты своиж двух метров.
– Неужели ты настолько глуп, что будешь стрелять? -спросил парень с недоброй улыбкой. – Ну сделаешь ты пиф-паф, а дальше что?
В дверь номера громко постучали.
– Нельзя! – хором закричали я, Гончаров и двухметровый верзила.
Но наш вопль был проигнорирован.
Дверь уже распахнулась, и в проеме сначала появилась лысая щетка с деревянной ручкой и вслед за ней ее хозяйка -полна меланхоличная горничная.
– Убираться будем? – спросила она, глядя в пустую корзину для мусора, стоявшую слева от входа.
– Нет, спасибо, я только что вселился, – отозвался я с кровати и сделал попытку встать с намерением выставить горничную за дверь.
– Ну и хорошо, – столь же равнодушно произнесла дебелая матрона.
Так и не посмотрев ни на кого из присутствующих, горничная машинально протерла тряпкой косяк и, напевая что-то себе под нос, удалилась.
Теперь можно было продолжать наши переговоры.
– Откуда вы меня знаете? Кто вы такие, черт вас возьми? – затравленно спросил Гончаров, чуть опуская ствол пистолета.
– Кто ж такую сволочь не знает! – ответил верзила, и не спеша подошел к Гончарову.
Парень железной хваткой вцепился в ствол пистолета, не обращая внимания на то, что дуло «Макарова» теперь было направлено ему в пах.
Гончаров решил проявить благоразумие. Он выпустил пистолет и заложил руки за спину.
– Что вам нужно? – настала его очередь спрашивать.
Парень перевел взгляд в мою сторону.
Я уже начал потихоньку перезагружаться и присел на кровать, подложив под онемевшую спину прохладную пуховую подушку.
– Вообще-то, мне нужно, чтобы тебя не было, – ответил парень, продолжая улыбаться и снова повернувшись к Федору Николаевичу. – Как минимум – сейчас в этом номере, как максимум – совсем на земле. Но я готов не торопиться с программой-максимум, а программу-минимум отложить, если у гостя нашего города есть к тебе вопросы.
