— А почему бы тебе не позвонить Габи? Думаю, он сейчас дома.
— Не хочу. Во-первых, просто не хочу никому звонить, надоело. Я не люблю звонить. Не люблю не видеть человека. А во-вторых — не хочу, чтобы Габи подумал, будто я только и мечтал от него избавиться.
— Почему он должен так подумать?
— Ну, не успел сказать, я ему уже и работу новую нашел. Так что передай ты, завтра.
— Передам.
Они снова замолчали. У Розовски не было желания говорить еще о чем-либо, а Маркин не знал, каким образом закруглить вечер. Помог Розовски.
— Ты на машине? — спросил он.
— Да, а что?
— Оставь ключи.
— Опять?
— Во-первых, ты выпил. А за рулем нужно быть трезвым.
Маркин хмуро смотрел на него, потом рассмеялся.
— Ну ты жук, Натан! Ты специально меня напоил. Ладно, держи ключи. А что во-вторых?
— То есть?
— Ты сказал: «Во-первых, ты выпил». А во-вторых?
— А-а… Во-вторых, я хочу с утра съездить в Ор-Акива.
Маркин уже стоял в дверях, когда Розовски вдруг, под влиянием какого-то внутреннего импульса, сказал:
— И еще, знаешь ли, подбери мне информацию на некоего Шмулика Бройдера. Погибшего на днях в дорожном происшествии.
Маркин обернулся и недоуменно воззрился на шефа.
— Шмулик? — он покачал головой. — Известная личность. Он что, повязан как-то с этим делом?
Розовски молча пожал плечами.
Уже подъезжая к Ор-Акива, Натаниэль подумал, что, наверное, следовало сначала позвонить. Нет никакой уверенности в том, что Эстер Фельдман окажется дома. Впрочем, можно было позвонить и сейчас, из машины. Розовски покосился на сотовый телефон, лежавший рядом на сидении. Теперь в этом нет никакого смысла, через пять минут он уже будет на месте. В крайнем случае, придется подождать.
Свернув с трассы, он медленно поехал по улицам Ор-Акива, в сторону восточной окраины, читая указатели и поминутно сверяясь с листок, прикрепленным к панели управления. Симтат-а-Лимон, дом двенадцать. Где-то здесь. Он остановился, осмотрелся. Несколько ребят, лет десяти-двенадцати, играли в футбол. Натаниэль подозвал одного из них.
— Привет!
— Привет, — ответил мальчик.
По акценту Натаниэль узнал земляка, и перешел на русский язык:
— Это двенадцатый дом?
— Да.
— А восьмая квартира на каком этаже?
Во взгляде мальчика появилось легкое беспокойство.
— А кого вы ищете? — спросил он.
— Семью Фельдман. Ты знаешь таких?
— Знаю.
— Так где же? — спросил Розовски.
— А вам зачем?
— Значит, нужно. Так где твоя квартира?
— А с чего вы взяли, что моя? — настороженно спросил мальчик.
— А разве ты не Фельдман?
— Да, но…
— Родители дома?
— Мамы нет.
Ну вот. Все-таки, следовало позвонить. Он с досадой покачал головой, посмотрел на уже бесполезный телефон. Мальчик ждал, готовый немедленно убежать.
— А отец дома? — спросил Розовски.
— Дома.
— Позови его.
— А вы кто?
— Не волнуйся, — Розовски улыбнулся. — Я не из школы. Скажи отцу — из страховой компании.
— А-а, — настороженность во взгляде исчезла, мальчик кивнул с явным облегчением и побежал в подъезд. Розовски неторопливо вышел из машины, хлопнул дверцей, с наслаждением потянулся. Замки у Алекса тоже не очень. Надо будет сказать, пусть отрегулирует. Разминая ноги, Натаниэль обошел вокруг машины.
На улице явно ощущалась близость моря. Пальмы, окружавшие трехэтажный дом, давали густую плотную тень, так что начинавшаяся жара не особенно давала себя знать. Натаниэлю Север нравился больше Гуш-Дана. Иногда он сам удивлялся, почему же, в таком случае, за всю жизнь, у него не появилось мысли о переезде в эти, безусловно, сказочные края. Загадка психологии. Вообще, мечты совсем не обязательно должны сбываться. Может быть, даже лучше, если они вообще не сбываются. По крайней мере, нет необходимости придумывать себе новые.
Из подъезда появился давешний парень в сопровождении мужчины лет сорока, полосатой футболке и застиранных до белизны джинсах. Лицо мужчины было недовольным. Мальчик показал на Розовски и убежал к ребятам. Мужчина подошел, шаркая домашними шлепанцами.
— Ваша фамилия Фельдман? — спросил Натаниэль, поздоровавшись.
— Да. В чем дело? Мы не собираемся страховаться… — он с явным недоверием воззрился на наряд Розовски, не слишком отличавшийся от его собственного. Видимо, у мужчины было свое представление о том, как должен выглядеть представитель солидной компании. Натаниэль представил себе, как бы отреагировал он, в таком случае, на Амоса или Ривку, усмехнулся и тут же согнал с лица усмешку.
— Вашу жену зовут Эстер?
Мужчина нахмурился.
— Что вам нужно?
— Не надо так волноваться, — Натаниэль извиняюще улыбнулся. — К вам наша компания имеет только косвенное отношение. Видите ли, мы занимаемся страховым полисом Ари Розенфельда, и мне поручено задать вашей жене несколько вопросов. Чистая формальность, но вы же знаете нашу бюрократию. Проблемы наследников и прочее.
Лицо мужчины прояснилось.
— А, так вы насчет этого! Но, видите ли…
— Меня зовут Натаниэль.
— Очень приятно. Борис. Видите ли, Натаниэль, жена сейчас на работе. Она работает утром, а я — по ночам. Так что… — он развел руками. — Я и сам-то редко с ней встречаюсь, — Борис улыбнулся. Улыбка у него была приятная.
— А где она работает сейчас?
— Где? — Борис Фельдман удивленно посмотрел на Натаниэля. — Да там, же где и работала. Убирает виллу Розенфельда.
— Чью виллу? — переспросил Натаниэль, не веря в такую удачу. Он как раз накануне обдумывал, каким образом осмотреть место происшествия, не прибегая к помощи полиции.
— Розенфельда, — повторил Фельдман. — Его адвокат попросил Эстер, чтобы она продолжала поддерживать на вилле порядок. Пока не приедет наследница из Москвы. За те же деньги, пятнадцать в час. Эстер сначала не хотела — знаете, она была в шоке и совсем не хотела возвращаться в ту обстановку, в которой… ну, вы понимаете, я думаю.
— Конечно, еще бы…
— Но потом согласилась. С работой здесь не очень, а пятнадцать шекелей в час — такие деньги на дороге не валяются. К тому же, пока никого нет, там и работы немного.
— Понятно… Вы сейчас очень заняты? — спросил Розовски.
Фельдман пожал плечами.
— Я всегда занят. Когда жена на работе, все домашние дела на мне. Уборка, базар, обед. Сын.
— Вы бы его в летний лагерь отправили, — посоветовал Натаниэль. — Все-таки, каникулы.
— Не захотел. К тому же, это хоть и не большие, но, все-таки, деньги. А у нас, знаете, каждый шекель на счету.
— Да, понимаю… Скажите, Борис, вы не могли бы проехать со мной до виллы Розенфельда? — спросил Розовски, широко улыбаясь. — Потом я вас подвезу домой. Договорились? Это совсем недолго.
— Ну, не знаю, — с сомнением в голосе сказал Борис. — Я еще обед не приготовил. Только с базара вернулся, тут Сашка пришел, говорит, тебя спрашивают из страховой компании.
— Давайте договоримся так, — сказал Натаниэль. — За каждую минуту, потраченную на меня, я заплачу как за час уборки на вилле. Идет?
— Идет, — засмеялся Борис. — Хотите, потрачу на вас двадцать четыре часа?
— Я не миллионер, — серьезно ответил Розовски. — Я тоже получаю по часам. Нет, меня вполне устроит минут двадцать-тридцать. Едем?
— Едем.
Проезжая мимо игравших мальчишек, Розовски кивнул: — Ваш?
— Мой.
— Ну и как он уживается с местными?
— Нормально. Да на нашей улицы местных почти нет. Все, в основном, вроде нас. Пять лет, три года. А в школе — нормально уживается, что им-то, мальчишкам, делить.
— Ну, у них тоже проблем хватает, — сказал Натаниэль. — Не меньше, чем у взрослых. Просто проблемы другие.
— Вы тоже новый репатриант? — спросил Борис. — Давно приехали?
— Давно. Больше двадцати лет.
— Правда? — он удивился. — Странно, вы говорите почти без акцента.
— Последнее время много приходится говорить по-русски… Смотрите, Борис, я эти места знаю плохо, куда сейчас?
— Прямо, прямо. Я скажу, когда сворачивать… А вы откуда приехали?
— Из Минска. А вы?
— Из Вильнюса.
— И когда?
— Полтора года назад.
— Красивый город, я там был однажды. Но очень давно. В 69-м. А почему поселились здесь, в Ор-Акива? Родственники посоветовали?
Фельдман улыбнулся.
— Нет, у нас нет родственников в Израиле. Просто Эстер понравились места. Нас сюда возили на экскурсию, когда учились в ульпане. В Кесарию, на раскопки, потом в Зихрон-Яаков. Да, еще в «Сады барона».
— Места здесь красивые, — согласился Розовски. — Я и сам временами подумывал сюда перебраться. Но с работой здесь не очень.
